Да, забот немало, у меня же жена нездоровая, нужен уход.
Видно, какая-то нужда очень серьезная привела вас сюда.
Здравствуйте Коля, да у меня к вам срочное дело, – ответил Алексей Федорович и прошел во внутрь помещения.
Они поднялись на второй этаж, где располагалась сама контора, а Николай сел за свой стол, а Алексей Федорович на против его.
Может пришли в партию нашу вступить, надумали наконец-то, – сказал Николай.
Нет, вы же знаете я не социалист, я в Бога верую. У меня к вам одно поручение.
Ну можно и Бога не отрицать и социалистом быть, так какое поручение?
Скажите Николай, много ли в вашей организации женщин?
Это секретные сведения.
Мне очень нужно знать.
Зачем?
Мне нужно знать кто является дамой сердца моего брата Ивана.
А что есть такие подозрения?
Есть.
И у кого?
У жены брата моего, я вчера был у нее.
И что она вам такого сказала, что вы приняли к сердцу правдивость ее доводов.
Он с ней не живет как с женщиной уже две недели и дома бывает редко.
И вы взялись выяснить это?
Да.
И вы думаете Алексей Федорович, что она из наших? А сколько у меня хотя бы знакомых женщин, так и у него и они не состоят в нашей партии, а просто сочувствующие. И насколько верны ваши подозрения, это еще вопрос? Может по салонам гуляет там и обзавелся любовницей, а вы сразу на наших думаете.
Я думаю точны. Вы, сделайте милость выясните этот вопрос?
Я подозреваю, что вы еще кому-то рассказали о том, что ваш брат состоит в нашей партии.
Я не мог не сказать, ведь гибнет один человек.
Его жена? Я правильно угадал?
Да, правильно, разрушается семья и нужно ее спасти у меня вот – и Алексей Федорович достал бумажку, – у меня записка от нее к ней. Нужно передать.
Вы зря принимаете в этом участие и взялись спасать, то что уже, наверное, не спасти. И еще выдали мой секрет, который я вам открыл. Вы даже не представляете себе опасность, которой себя и меня подвергаете.
Это мой долг: спасти брата и его семью.
Конечно, это великодушный поступок, но не мешало бы подумать о своей семье.
Их Бог сбережёт.
Вы же сами говорили только, что за ней уход надобен.
Я и это теперь буду делать и брата спасать, а еще у меня твердая надежда на Господа Иисуса и Деву Марию, что они мне помогут, еще и мать ее госпожа Хохлакова.
Все это хорошо конечно. Давайте свою записку, я должен знать, что она содержит, прежде чем начать действовать.
Алексей Федорович протянул послание и тот развернув прочитал: «Жду вас каждую среду (29)в шесть вечера у Фридриксона в комнате № 7. Екатерина Карамазова».
Вы представляете прийти на эту встречу, это значит признать о любовной связи. Никто не пойдет на это Алексей Федорович.
Но нужно найти какие-то пути чтобы она пришла…
Иначе что? Конец.
Екатерина Ивановна не выдержит и погубит себя, а у них ребенок семи лет.
Не знаю, как и быть нужен мотив найти, я, конечно, постараюсь, но ничего не обещаю. Вы же пока ничего не предпринимайте и держите язык за зубами иначе все дело испортите! – Строго сказал Николай.
Так вы беретесь исполнить помочь мне?
Я ничего вам Алексей Федорович не обещаю, но попытаюсь.
Я очень на вас Николай надеюсь, а то мне и обратиться не к кому. Хоть в сыскное агентство иди, да и они так не помогут как вы.
Ну, ну подождите меня хвалить, надо сначала сделать, а там уж и благодарности источать в мой адрес.
Все равно я вам благодарен, хоть взялись за это дело и то уже меня радует.
Давайте условимся так: если у меня ничего не получится, то я вас сам найду и скажу все, а если получится, то я не объявлюсь у меня и так занятость большая видите сколько документов – и он показал лежащие на его столе стопы бумаг. Тем более нужно соблюдать большую острожку, всюду шпионы третьего отделения полиции по городу шныряют.
Хорошо на том и условимся! – Согласился Алексей Федорович и встал со стула и протянул правую руку. Николай встал и пожал ее. – Тогда я пошел, унося с собой надежду.
Если больше ничего не требуется тогда идите. До свидания Алексей Федорович, а вот в нашу партию вступить не хотите это печально. Все грядет к обновлению нашей жизни и надо быть не сторонним наблюдателем на непосредственным участником.
Я не могу этого сделать, потому что являюсь противником всякого обновления через кровь.
Не будем развивать дальше дискуссию, а то поссоримся. Всего вам хорошего Алексей Федорович! – Сказал Николай.
Алексей Федорович повернулся и пошел к лестнице, ведущей к выходу. Оказавшись на улице, он довольно быстро поймал извозчика и поехал домой.
РАЗТОРЖЕНИЕ СУПРУЖЕСТВА
Этим же утром проснулся и Иван Карамазов, он с трудом сел на кровать и стал пристально смотреть в одну точку на полу. Ему значительно полегчало, озноб спал и его больше не лихорадило. Было как-то неприятно тихо и только слышно было, как Маша копошилась на кухне. Он чувствовал слабость во всем теле и еще к тому же голова была словно деревянная и страшная сухость во рту
Маша, Маша, – позвал Иван Федорович.
Слушаю барин – да вы весь голый – тут же явилась служанка и удивленно с усмешкой произнесла она.
Это тебя не касается и это не важно. Принеси кружку кваса, – приказал Иван и залез под одеяло.
Услышав голос Ивана Федоровича, Катерина Ивановна проснулась и тяжело встала, а Родя все так же тихо спал. Она сразу пошла в их спальню. Тем временем Маша принесла квасу. Выпив его, он увидел ее.
Катя, а ты что так рано встала? Кстати, который час?
Около десяти. – Сказала служанка.
Маша, ты иди к себе нам с Иваном Федоровичем поговорить необходимо, – сказала Катерина Ивановна.
О чем?
Ты вчера серьезно говорил об расставании?
Ой Катенька, избавь меня от этих разговоров, я слишком скверно себя чувствую, придет время, и мы поговорим с тобой. А сейчас ложись, отдохни и успокойся, у тебя все глаза красные от переживаний и неспайной ночи. Маша…, – вновь позвал служанку Иван Федорович. И та сразу предстала на пороге. – Маша застели мой диван в кабинете я там намерен расположиться, – приказал Иван Федорович, одевая нижнее белье.
Так значит это правда?
Правда, неправда оставим это на потом. Я не расположен ввиду моей болезни Катерина Ивановна вести полемику с вами.
Так ты уходишь от нас? Скажи!
Я же сказал придет время и все прояснится, – начал злиться Иван Федорович.
Значит это все правда, правда! Ты негодяй!!! – Вскликнула и расплакавшись Ккатерина Ивановна убежала в детскую к Роде.
Иван Федорович, все готово, – сказала стоя на пороге Маша.
Он посидел с минуту и встав, тяжелой походкой пошел к себе в кабинет, там присев на засланный диван и крикнул снова Машу.
Маша, неси сюда завтрак. Да и одежду, что на полу осталась брось в стирку, – сказал Иван.
Снова на пороге, но уже кабинета предстала служанка.
Сейчас будет сделано, – ответила Маша и захватив по пути пиджак, брюки, жилетку, и носки, пошла на кухню.
А Катерина Ивановна, ни слова, не говоря Ивану Федоровичу, разбудив сына, одела его, во все самое теплое и сама скоро собравшись, взяв Родю за руку, и они вместе вышли на улицу. Поймав извозчика, они поехали к крестной Роди: Клариссе Никаноровне Павлюченко.
Госпожа Павлюченко жила на Васильевском острове с отставным полковником кавалерии Павлом Степановичем. В доходном доме купца первой гильдии Ермолаева.
Дверь открыла служанка.
Я сейчас доложу, а вы пока раздевайтесь, – сказала она и скрылась за портьерой. Спустя минуту она вернулась вместе Клариссой Никаноровной.
Заходи душа моя, да на тебе лица нет, умер что ли кто?
Нет
Слава богу. Ты сама-то здорова?
Здорова почти.
А мы тут с Павлом Степановичем завтракаем. Так что прошу к столу. Дома-то небось не кушали, а сразу сюда. Меланья добавь приборы на стол, – пригласила госпожа Павлюченко.
