"Ты мне действительно нравишься, Рон. Надеюсь, ты это знаешь. Ты всегда был рядом со мной, никто не может быть более преданным, чем ты. Ты видел, как мне больно, и видел меня в ярости. И все же ты всегда был там. Сколько бы раз я тебя ни выбрасывала, ты всегда возвращаешься, когда я в тебе нуждаюсь. Если бы я могла когда-нибудь позволить себе быть с обычным человеком, когда-нибудь позволить кому-то прикоснуться ко мне, это был бы ты." - Довольно холодно заметила Ким.

"Но я не могу. Эволюция и судьба распорядились так. Я идеальна, и мне придётся ждать, надеясь когда-нибудь найду идеального мужчину, а ты, друг всей моей жизни - это совсем не он."

Вернувшись к дивану, она стянула через голову топ и расстегнула брюки.

"Рон, посмотри на меня." - Скомандовала она.

Рон послушно повернул голову и уставился на почти голую Ким.

"Ни один мужчина никогда не прикасался к моему телу, и я начинаю сомневаться, что ни один мужчина этого не сделает, но по крайней мере сейчас я хочу, чтобы ты смотрел, как я наслаждаюсь собой, и знал, что то что ты видишь, тебе никогда не будет дозволено."

Рону хотелось закричать, что то, что собирается сделать Ким - это нездоровое и неправильное. Ему захотелось закрыть глаза. И всё жё, несмотря на то, что Ким в основном говорила ему, что он намного ниже её по шкале эволюции, он всё ещё хотел взять свою лучшую подругу в свои объятия и попробовать всё, что возможно, чтобы убедить её, что она не идеальна, и позволить себе испытать любовь и удовольствие, как всё остальные в этом мире, но он не мог.

Ким позволила своим рукам медленно блуждать по её телу, нежно лаская себя. Чувствуя, что Рон следит за каждым её движением, она медленно спустила трусики вниз, и Рон увидел то, что никому в мире не позволялось видеть раньше. Ким во всей своей женской красе.

Когда Ким начала задыхаться и стонать от того, что делала, её руки потянулись к кофейному столику рядом с ней и нашли один из вибраторов Айви и Харли, и без раздумий она включила его и начала использовать.

"Мне нравится, что ты смотришь на меня, Рон, я бы хотела, чтобы ты прикасался ко мне, но этого никогда не будет. Ты просто слишком несовершенен. Ты просто не можешь прикоснуться к этому." - Она хихикнула и застонала.

Рон почувствовал, как из уголков его глаз потекли слезы. То, что должно было быть самым эротичным зрелищем, которое он когда-либо видел, стало уродливым и гротескным от осознания того, что Ким почти умирает внутри от одиночества и скорее справится с одиночеством таким образом, чем позволит ему или кому-то ещё менее совершенному чем она сама прикоснется к ней. Он страстно желал заключить её в объятия и доказать, что она не идеальна. Он мог заставить её чувствовать то, что она чувствовала сейчас, но теперь знал, что она никогда этого не допустит. Нет, Рон всю жизнь возводил Ким на пьедестал, и теперь Ким была одинока, одинока на этом самом пьедестале, а Рон больше не мог дотянуться до неё.

Наконец-то восстановив нормальное дыхание после окончания, потная и измученная Ким посмотрела на Рона. "Иди спать, Рон. - Приказала она с улыбкой. - Мы можем повторить это снова, позже."

Это была третья и последняя ошибка, которую допустила Ким. Она забыла приказать Рону забыть всё, что он видел и слышал, и забыла приказать ему долго спать.

"Да, Госпожа." - Сказал Рон, быстро закрыл глаза и заснул.

Рон не знал, сколько прошло часов, когда наконец открыл глаза, но решил, что не так уж и долго. Ким привела его в их дом вскоре после ланча, и на улице ещё не стемнело.

Повернув голову, Рон поморщился, когда мышцы шеи напряглись в знак протеста против того, что он спит сидя и, повернув голову влево, внезапно осознал несколько вещей.

Первое: он больше не находился под воздействием химии Айви. Его мысли снова прояснились, и он снова полностью контролировал своё тело. Очевидно, эмоциональное и умственное напряжение плюс короткий сон - вот и всё, что потребовалось, чтобы изгнать из его тела остатки этого проклятого наркотика.

Во-вторых, Рон без тени сомнения знал, что, хотя он всё ещё любит Ким и всегда будет любить, он никогда не сможет простить ей её слова от сердца о том, что он слишком несовершенен для неё или что она контролировала его, чтобы получить аудиторию.

В-третьих, его лучшая подруга страдала от серьезной психической проблемы, и Рон не имел ни малейшего опыта, чтобы помочь ей справиться с этим. Действительно он сам был частью проблемы. До тех пор, пока он оставался с ней, следуя за ней, как какой-то больной любовью щенок, у Ким будет ещё один пример того, насколько 'идеальная' она была и никогда даже не попытается измениться.

Четвертое: если бы Рон остался, он не будет помогать Ким и он не сделал бы ничего, кроме как навязывал бы самому себе ещё большее страдания. Ему придется оставить Ким и постараться забыть свою любовь к ней.

И наконец, когда Рон закрыл дверь своей безнадежной любви к Ким и столкнулся с фактом, что ему придется уйти, он понял, что будет одинок, один и в одиночестве, потому что в его жизни не было никого, к кому он испытывал бы такие же чувства, как к Ким. Размышляя о своих чувствах, Рон понял, что лжет самому себе. В его сознании и сердце было ещё один человек, к которому он начинал испытывать чувства, и это была некая темноволосая зеленокожая преступница.

Медленно поднявшись на ноги, Рон проигнорировал полуобнаженную спящую рядом с ним на диване Ким и тихо направился к двери в дом. Рон чуть не выругался вслух, когда его колено ударилось о кофейный столик и кое-какая помада, лежавшая на нём, начала скатываться. Наклонившись, он поймал проклятую помаду и крепко сжал её в кулаке. Он уже собирался отшвырнуть его подальше, когда понял, что не может оставить его там, где Ким сможет ту найти. С её душевным состоянием и знанием того, что губная помада может быть использована для контроля над мужчинами, кто знает, сможет ли она не поддаться искушению выследить его и использовать его снова или, может быть, Джоша Мэнки или еще хуже, её мифического идеального мужчину, когда найдет его? Нет, помада должна была остаться с Роном. Было слишком опасно оставлять её в руках Ким.

Рон уставился на тюбик. Как мог такой простой маленький предмет принести столько боли и осложнений в его жизнь? Он сердито сунул его в карман и, позволив себе бросить беглый взгляд на спящую Кима и прослезиться, вышел за дверь ' их' дома, закрыл её. Эта часть его жизни закрылась за ним.

Шиго стояла в центре своей специально укрепленной стеклянной камеры, сердито скрестив руки на груди.

"Аооу, да ладно тебе Блэки, не будь такой. - Харли в соседней камере пыталась уговорить её, как уже делала это последние четыре часа. - Это была шутка. И ты должна признать, что она было довольно хорошей. Вы с Роном бегаете по всему дому с собачьими ошейниками, думая, что они могут взорваться в любой момент."

Харли теперь сняла свой красочный костюм и была вынуждена носить тусклую тюремную одежду, позволив своим свободным светлым косичкам качаться, когда шагала несколько футов, которые ей позволяла камера, и полностью игнорировала взгляды обещающие смерть, которые она получала от молчаливой Шиго.

Шиго, чтобы отвлечься от назойливой блондинки, ещё раз огляделась вокруг. Не то чтобы там было на что смотреть. Они находились в глубоком подземном бункере, похожем на тюрьму. Там был длинный коридор из пустых ярко освещенных стеклянных коробок, похожих на клетки. Не намного больше, чем могла бы удобно расположиться взрослая женщина, и в каждом из них не было ни украшений, ни мебели.

Единственное, что нарушало монотонность стеклянной коробки, было небольшое отверстие в одном углу, используемое для удаления отходов жизнедеятельности организма. Они даже не допускали в камеру унитаз. В потолке были форсунки под высокм давлением, способные разбрызгивать теплую воду, когда нужно было принять душ, холодную воду, если обитатели капризничали, и сонный газ, если заключенных по каким-то причинам приходилось перевозить.