– Запомнил, как надо?
– Да, а зачем их греть?
– Вот ведь, ещё пограничник называется. Пройдёт тут разведчик наших гостей, увидит в темноте окурок. Наклонится к нему, а он даже не пахнет. Ну, ясно – куривший человек был давно. А если возьмёт его в руки, а запах табачной гари свежий, грязь от наступившего на него сапога свежая – сразу станет ясно, что не давеча, а только что кто-то тут хаживал. А это заставит его задуматься – «кто»? Будет внимательнее смотреть, слушать. А тут мы: то стукнем, то брякнем, то кони заржут – всё ясно, людей много. А если он в ночи ещё услышит вдалеке что-то типа «стой», «вольно» или стук железа о железо, а ещё лучше – как затвор чакнет – всё, значит, тут войска, ну, и повернёт отседова. И посоветует своим идти в обход.
– Ясно.
–Ну, а раз ясно, то вот тебе шесть окурков и мне семь. Выбирай низкие места – ночью они будут жаться к низинам. И там, таким макаром, намусори между точками пятнадцать, двенадцать, восемь и пару окурков между седьмой и девятой. Потом верхами встречаемся у точки номер пять. – Пограничники разошлись.
Боец Порошин Виталий был человеком хоть и «башковитым», как его охарактеризовал Петров, но абсолютно городским. И хотя в целом боевая и политическая подготовка у него была на отлично, следовое дело давалось ему с трудом. Он, не привыкший видеть следы на мягком грунте или траве, никак не мог запомнить всю премудрость этого дела. Вот сейчас, например, они выискивали места с мягким грунтом и ставили там следы взятой с собой обувью. И отделённый даже пару раз его обругал, когда он, например, решив, что вручённые ему старые ботинки на него не налезут, надел их на руки и чуть не начал ставить следы. Получил затрещину. Оказывается, так можно поставить один след, максимум. И надо ставить правильно, а то опытный следовик заподозрит подвох, так как отпечаток и сам лёг не так, и с другими связан не верно. А когда Виталий – таки нацепил на себя эти малые ботинки, выяснилось, что его шаг слишком широкий для такого размера, и надо ставить ноги ближе. Когда он закончил цепочку следов, по его следам тут же прошёл Петров, потом обежал по траве босиком в начало участка и, надев офицерские сапоги, прошёл ещё раз – Порошина поразило то, что он явно менял походку каждый раз, чтобы, как потом объяснил отделённый – рисунок следов был разный.
Может, поэтому ему потребовалось гораздо больше времени на завершение задачи. Когда он пришёл к месту сбора, то застал совершенно неожиданную сцену. Расположившись на восточном склоне холмика, отделённый вырыл, видимо, ножом небольшую по ширине, но длинную ямку-щель глубиной сантиметров тридцать, развёл в ней огонь из сухих веточек и разместил над ней котелок с водой.
– Так, молодёжь, замечай технологию. Сейчас сделано как надо. Веточки сухие, ямка глубокая, дыма почти нет, огня не видно. На огне просто вода – она ничем не пахнет. Если бы мы сидели в настоящем секрете, то концентрат пришлось бы не варить, как положено, а просто запарить кипятком, закрыв котелок крышкой. А то запах еды ночью может распространяться очень далеко. А ещё лучше просто заварить чай и попить с сухарями, что мы с тобой и сделаем.
– Не очень-то на чае с сухарями протянешь. Да и сухпай нам дали приличный по объёму, – возразил Виталий.
– Ага, опять переживаешь раньше времени, – укорил его отделённый. – Для начала сейчас нам пахнуть на всю округу некогда. А вот часика в два ночи и нам будет пора подкрепиться, чтобы не уснуть, и противник наш с тобой, если пойдёт прямо, к тому времени будет на подходе.
– А до двух ночи мы что – голодом? – не унимался боец.
– Вот ещё. Сейчас чаёк. И не просто, а с сухарём и сахаром. Потом по очереди по полчасика вздремнём. Ночь-то нас ждёт бессонная. Потом уже пожуём колбаски полукопчёной с хлебом, запьём водичкой. И начнём театр разыгрывать.
– А что – без горячего совсем?
–Сказал же – к двум часам. Я выклянчил на ПФС (продовольственно фуражная служба), нам тушёнки дали, Мелкумян, между прочим, солонину получил, – сказав это, он заговорщицки подмигнул. – А Сухинин селёдкой мясной паёк забрал. Мы с тобой ночью вот так же котелочек поставим. Только у точки номер три. Ветер с той стороны. И как следует поедим. К трём-четырём утра у нас намечается пик работы. Некогда будет есть. Ну, и если всё хорошо, к девяти часам уже без маскировок поедим. Всё соберём и покатим назад.
– Так сказали же – на два дня идём?
– Я же говорю – если всё будет хорошо. А нет, придётся весь день и всю следующую ночь в игрушки играться с дефензивой.
В этот момент вода закипела. Петров бросил в котелок щепотку заварки, снял его с огня и одним движением ноги зарыл ямку, так что ни дымочка не поднялось. Был костерок – и нету. А потом, утрамбовав место костра кулаком, положил сверху аккуратно, одним куском, срезанный дёрн. И всё, даже зная, что и где искать, не каждый найдёт. Разве собака только. Порошина удивило, они только что несколько часов мусорили и ставили следы, а тут такая аккуратность.
Тем временем отделённый достал сухари – обычные засушенные куски хлеба, посыпал сахаром, аккуратно смочил сахар чаем – теперь он не будет рассыпаться, и сухарь легче грызть. Да и теше – хрустеть не будет. Разлил чай по кружкам. И, удобно усевшись на шинели, начал пить чай. Виталий последовал его примеру. Когда с чаем было покончено, Петров дал команду первым отдыхать Порошину. Тот расположился на своей шинели, накрылся сверху шинелью Петрова и, кажется, уснул до того, как улёгся. Проснулся он от тихого тычка в плечо.
– Хорош спать – царствие небесное проспишь!
Петров дождался, когда боец протрёт глаза и проснётся полностью.
– Ну что, очухался? Задача – залечь вон там, – он показал место, где был расстелен маскхалат, – и наблюдать за лесочком и лугом. Если что подозрительное, будишь меня. Часов нет, поэтому отмеряй время по тени, – с этими словами он воткнул в земли штык от АВС. – Как тень ручки упадёт сюда, будишь меня. -И тут же завернулся в шинель и уснул.
Виталий расположился на указанном месте и начал «нести службу». Дело было наискучнейшее. Лес был красив. Середина сентября уже придала ему красок. От леса, расположенного с запада, начиналось большое поле, где из-за неудобства профиля земли, в основном, пасли скот и косили сено. Пахать площадь, покрытую множеством хоть и не высоких, но всё-таки бугорков, холмиков, где каждая ложбинка весной превращалась в болотце, было неудобно. Они сейчас расположились на одной из трёх господствующих высоток, с каждой из них было хорошо видно поле, слева упиравшееся в дорогу, за которой шла пашня, недавно убранная. Идти этим путём нарушителям было не с руки. Более ровная местность делала их заметными, а пашня, хоть и не вспаханная под озимь, оставляла хорошие следы. Справа же раскинулось озерко, на другой стороне которого стояла группа строений – хутор. Туда, учитывая зачистку, проведённую органами, тоже соваться незачем, люди, живущие там, для нарушителя опасны. Солнце клонилось к горизонту, и тени удлинялись на глазах. Виталий даже подумал, что тень может исчезнуть до того, как дойдёт до отметки. Но каково же было его удивление, когда тень от рукоятки не просто накрыла отметку, а точно совпала своим кончиком с отметкой. Он тихонечко позвал:
– Товарищ отделённый командир.
– Что, пора? – откликнулся Петров.
– Да, пора уже.
Петров поднялся и сказал:
– Ну, всё, за работу. Амёбу пакуй в мешок пока. До утра она нам не нужна. Накидывай шинель и – пошли. Ты – левый фланг, я – правый. Сегодня ясная ночь, так что не высовываться, если будешь бегать туда – сюда на виду, могут понять, что шумит один человек. Так что передвижения только низинками. Бегать надо аккуратно. И что ещё – старайся там, где земля влажная, обходить эти участки. Натопчешь тропинок с одинаковыми следами. А если нам придётся и при свете завтра театр устраивать, твои следы нас выдадут. Пока ещё не похолодало, по ночному можешь и босиком пошастать. Смотри на небо. Как Большая Медведица встанет вот под таким углом (он показал рукой, каким именно), двигайся к точке номер три. Ну, всё, пора за дело.
