— Я словно смотрю на нечто обычное, — сказала она, — и слушаю необычную историю, которую предмет хочет рассказать.

Так Эмилия Фосси видела мир? Она не творила магию, но ее способность видеть в простом правду была почти как ясновидение. Как и с сестрой, Петро был потрясен в ее присутствии.

— Что ты думаешь обо всем этом? — робко спросил он.

— Я виду кучку дураков, которые не знают, что делают. Посмотри на него, — она кивнула вперед. Мужчина, бросивший ствол деревца в огонь, вышел снова из большой палатки. Он поговорил с двумя у костра и повернулся к северной палатке, позвал кого-то в ней. Получив ответ, он щелкнул пальцами одному из мужчин у костра, и тот убежал и вернулся через минуту с большой фарфоровой миской с синим узором. Это была ночная ваза. — Он даже не знает, как работать с тканью на входе в палатку, — отметила Эмилия. Мужчина возился со шнурками, которые держали ткань закрытой. — Это люди из Кассафорте, но палатки и припасы — не их. И они прячутся. Кто прятался бы в своей стране? Те, кто планируют восстание, те, кто лоялисты. Сомнений нет, эти лоялисты похитили казаррино.

— Они украли палатки? — спросил Петро. Когда она дала ему ответить на вопрос самому, он попробовал. — Лагерь выглядит слишком хорошим для этого. Палатки были бы кривыми, если бы они ставили их сами.

— Хорошо, — от ее похвалы он покраснел. Она учила его. Он был ее учеником, а не помехой. Эта перемена статуса заставила Петро ощутить ее рядом с ним. Было что-то особое в их близости. Особенно, тепло ее ноги, лежащей рядом с его в темноте. Ее дыхание щекотало его щеку и ухо, она прошептала. — Им дали палатки. Кто-то им помогает. Кто-то не из Кассафорте.

Лоялист у палатки передал вазу за ткань и застыл. Он развернулся и указал на что-то на земле в двух саженях от костра. От вида этого мужчина злился. Эмилия и Петро его не слышали, но было ясно, что он кричал на других.

Один из двух тут же вскочил и принес котелок, из-за этого возмущался мужчина. Подчиненный отодвинул тяжелый металлический котелок от костра, ближе к палатке. Первый продолжал кричать. Он так увлекся, что не заметил, что ночной горшок появился из палатки, видимо, полный. Один из мужчин крикнул разозленному об этом.

Но мужчина забрал горшок с рывком, и Петро был уверен, что его содержимое зальет весь лагерь.

— Чего он расстроен?

— Может, там сырое мясо или рыба. То, что не должны были готовить, — Эмилия звучала не заинтересованно.

Но Петро не был убежден. Приготовленная рыба не стала бы вызывать такую злую реакцию.

— Думаю, это нечто важнее.

Эмилия подвинулась ближе к нему. Если бы ее рука лежала на его плече, они бы обнимались как возлюбленные.

— У меня есть теория, — сказала она, ее губы задевали его ухо.

Петро забыл о котелке. Он отдал бы все лундри, чтобы она была рядом с ним, чтобы слышать ее голос и ощущать ее губы возле своего уха. Она была потрясающей.

— Хм? — спросил он, почти опьяненный ее присутствием.

Ее следующие слова испугали его.

— За мной, — она вдруг вскочила на ноги плавным тихим движением. Ему не пришлось долго мерзнуть, она потянула его за воротник. Петро запаниковал, боясь, что она заметит реакцию его тела на их близость. Тьма скрыла его позор, и ее следующие слова заставили его забыть об этом. — Думаю, казаррино держат в той палатке.

— Что? — Петро насторожился.

Она схватила его за шею, прошептала на ухо:

— В лесу люди не писают в горшок, если их не держат против воли в замкнутом месте, — она кивнула на палатку. — Или если ходить в лес как в туалет выше них. Я ставлю на первое.

Они медленно крались по краю лагеря лоялистов, и Петро смог оправиться и подумать о вопросах, которые он хотел задать. Если Адрио был так близко, как двое обычных молодых людей одолеют похитителей? Эмилия была способной, но они были в меньшинстве. И если они преуспеют, как они сбегут?

А если Адрио не будет рад Петро после всего, что произошло?

Если бы лагерь был часами, они прятались бы там, где стрелка указывает на семь. Они прошли к дереву, Петро слепо шел за Эмилией, сжимая ее пояс. Свет костра и лун помогал им не оступиться и не врезаться во что-нибудь. Петро старался опускать ноги тихо, словно шагал по скорлупе.

— Шш, — Эмилия остановила его. Она указала на силуэт неподалеку, тени выглядели как обнажение каменной породы.

Перед этим Петро сунул листики дикого базилика между верхними деснами и щекой, надеясь, что сладость отвлечет его от голода. Он понял, что в напряженные моменты проглотил базилик.

— Что…? — начал спрашивать он, когда Эмилия вытащила что-то из одного из многих карманов. Она метнула что-то к камню.

Видимо, камешек, судя по звуку. Петро услышал, как он застучал по земле, но сначала ударил по чему-то мягче. Тихий хрип, который Петро принял за лягушку, заворчал и прогудел злыми словами:

— Эй, отвали!

Петро застыл. Они были в дюжине шагов от лоялиста — дозорного, который не стал выполнять работу. Эмилия застыла, склонилась из-за куста бузины, смотрела и слушала.

— Что такое? — донеслось от костра. — Толстяк, это ты?

Со стороны камней послышалось движение тела, бутылка стукнула об камень, словно дозорный опомнился.

— Нет! — сказал он себе. — Скажите, что я не пролил вино! — они услышали, как бутылка скрипнула снова, мужчина в лагере снова позвал его. — Да, это я, — заорал дозорный и устроился. — Кто еще был бы в этом забытом богами месте?

Эмилия опустила ладонь на плечо Петро, повернула его к лагерю. Трое не спящих мужчин собрались вместе и стояли у палатки, куда носили ночную вазу. Они не только стояли у палатки, но и говорящий мужчина вытащил деревянную дубинку и держал наготове.

— Что там такое? — крикнул он.

— Просто проверяю округу, — крикнул дозорный. Толстяк проворчал под нос. — Я и зайцы. Почему не заниматься своим делом, наглый сын… — он закричал громким голосом. — Пошел на новый круг.

Трио расслабилось. Лидер опустил оружие.

— Смотри мне.

Толстяк бормотал ругательства, пока устраивался обратно туда, где спал.

— Смотри мне, — насмешливо повторил он. Они снова услышали звон бутылки, а потом бульканье и вздох. Через мгновения он снова тихо храпел.

Сон дозорного стал крепче, и Эмилия прошла вперед, как кошка, все еще против часовой стрелки вокруг лагеря, тихо ступая, пока они не оказались подальше от Толстяка и его любимого вина. Она вела их к месту чуть дальше от лагеря, чем они были до этого, и опустила Петро к земле, чтобы они сели.

— Видишь, о чем я? — спросила она, ее губы снова были у его уха, чтобы она говорила едва слышно. — Когда они решили, что там нарушитель, они встали у той палатки.

— И тот, кто шел к палатке, столкнулся бы сначала с ними, — ответил Петро ей на ухо. Он снова начинал думать об их близости в темноте. Но ради Адрио он заставил себя сосредоточиться.

Она согласно хмыкнула и прижала ладонь и рот к его уху.

— Это Петро Диветри, — сказала она. — Я все на это могу поставить. Нужно всего лишь вытащить его.

— О, всего лишь? — пробормотал Петро под нос. У Эмилии это звучало так просто. — Мы не можем одолеть троих мужчин.

— У меня были привилегии, когда я начала как страж замка, и я побывала на лекции Камиллы Сорранто, — сказала Эмилия, снимая что-то, хотя в темноте было сложно понять, что она делала. — Она была телохранителем покойного короля Алессандро, — ей не нужно было объяснять, Петро был в замке достаточно раз за последние четыре года, чтобы знать Камиллу Сорранто, одного из самых важных стражей в стране. — И я узнала от нее важную вещь, что, как женский страж, я вряд ли смогу одолеть грубой силой или массой тела некоторых мужчин. Это меня отрезвило, потому что я всегда думала, что была не хуже парней, с которыми тренировалась, — она сняла плащ с капюшоном, Петро услышал, как она открыла рюкзак, чтобы, наверное, убрать вещь в него. — Бой — не всегда в силе. Но и в разуме, — она сжала ладонь Петро в кулак и подняла его к своей голове, потом к его. — Высший страж Сорранто научила меня, что один человек с умом и вниманием троих может одолеть мышцы и в меньшинстве. И, скажу честно, Вентимилла, те мужчины не выглядят умными.