Было невозможно понять время по тьме снаружи. Внизу лампы горели тускло, словно последний посетитель ушел часы назад. Огонь, горевший ярко, стал грудой пепла с красными точками углей внутри. Он не знал, что искал, хотя варианты в голове были. Ему нужно было найти Адрио целым. Может, он найдет для них путь побега. Может, он даже отыщет второго стража или брата Нарцисо. Или кого-то, кто поможет им. Никто не оказался внизу. Общая комната была пустой.

Так думал Петро, пока тихо шагал по полу. Сверток теней за стойкой вдруг пошевелился. Петро в панике подумал о призраках, таким осунувшимся и жутким было лицо фигуры перед ним. Она вышла в свет лампы, стала Коллетой, хозяйкой гостиницы. На ее голове была черная ткань, как вуаль, и от этого она сильнее напоминала призрака.

— Кто из вас? — хрипела она, словно кричала часами. — Какой из вас?

Хоть ее платье было черным, как ее вуаль, что-то было не так спереди. Части были плотнее, блестели, словно там был узор из бусин. Она сжимала ту часть и сминала пальцами.

— Хозяйка Коллета, — Петро отпрянул на шаг. Он искал рукой стул или стол, чтобы удержать равновесие, потому что ноги были как желе.

— Он сказал пощадить одного, — прошептала она с дикими глазами. — Одного из юных. Смеялся надо мной, когда я сказала, что даже муху убить не могу. Кто сворачивает курицам шеи для ужина? Не я. Он это знал, — Петро не знал, о чем именно она говорила, но в ее глазах было безумие. Ее взгляд бегал по комнате к Петро, к лестнице и обратно, но, казалось, она ничего не видела. — Но кого? Девочку? Из-за ее пола? Чтобы она выросла и жила, как я? — она с горечью рассмеялась. — Мальца? Или сильного, потому что он быстрее добежит до дома?

— Хозяйка, — Петро пытался звучать ровно, словно успокаивал рычащего зверя. Она приближалась, и он отступал. Ему не нравилось думать, что будет, когда шаги закончатся. — Кое-что случилось. Один из… — он затаил дыхание. Ладони женщины были красными там, где она терла платье. — Вы в крови.

Она терла пятна на платье.

— Это не отстирать, — она была в ужасе, как и он. — Они сказали, что убивать просто. Как резать дыню. Но у дыни нет костей. Дыня не дергает за руку, — она потирала запястья. — И убить ребенка, двух детей… разве это проще?

Чем больше он слышал, тем страшнее было. Петро сглотнул и попытался сохранять голос спокойным.

— Где мой друг? Где Петро?

— Нету, — сказала она.

— Он жив? Где он, синьора?

Вопрос вернул ее в реальность.

— Конечно, он жив. Разве мертвый Диветри полезен моему брату?

Кровь Петро похолодела. До этого он думал, что их страж пострадал от попытки забрать у них немного денег, которые они взяли в путь. Но произнесенная фамилия спокойным голосом во тьме пугала сильнее, чем вид ножа. Он стал отчаянно сочинять.

— Петро… он сказал, что он — Диветри? Он врал, синьора. Он известный лжец. Ему нравится внимание людей, и он сочиняет, чтобы получать выпивку и внимание…

— Они знали, кто он, до того, как он пришел к Кампобассо, — рявкнула она, злясь. — Лоялисты не дураки.

Лоялисты. Снова это слово. Петро казалось, что его сбросили в глубокую и ледяную часть Соргенте, и он погрузился с головой. Но ему нужно было поддерживать с ней разговор.

— Ваш брат — лоялист? Куда он забрал Петро Диветри?

— Север, — она тряхнула головой в ту сторону. — И я туда пойду. Работа всей моей жизни пропала за ночь из-за глупости брата.

— Где брат Нарцисо? — спросил Петро, надеясь отвлечь ее.

— Тот лицемерный змей? — рявкнула она. — Какое тебе до него дело? Этот змей с ними, — Петро молился, чтобы священник мог защитить Адрио там, где они были. Глазки женщины посмотрели на него. — Моя жизнь окончена. Как я могу остаться тут, когда они узнают в Кассафорте, что мы сделали? Ты должен вернуться? Или один из них? — она махнула на лестницу. Элеттра и Амадео стояли там и слушали. Амадео заправил ночную рубаху в штаны. Петро надеялся, что он не закричит снова.

— Всех нас, — попросил он. — Отпустите всех нас, синьора.

— Это не входило в их план. Я могу пощадить только одного, — она звучала неуверенно. Ее ладони перестали теребить пропитанное кровью платье и пропали под тканью. Когда они вернулись, в одной руке она сжимала что-то острое и сверкающее. Нож для рыбы, которым убирали внутренности и кости. С неровным краем для того, чтобы убирать позвоночник, он был опаснее любого ножа, хоть и был меньше в размере. — Мы все — часть плана. Маленькая шестеренка в механизме, созданном Кассамаги, — она подняла голову и долго смеялась. — Так Саймон звал нас. Маленькие шестеренки. Мы делаем все, что можем. Они обещали нам место.

Ладонью, которая была ближе к лестнице, Петро махнул Элеттре и Амадео, надеясь, что они увидят и подойдут к нему. Он смотрел на Коллету, надеясь, что она забудет о них.

— Вы не хотите никому вредить, синьора, — он старался, чтобы голос не дрожал так, как тело. — Отпустите нас. Всех троих. Мы скажем, что вы в этом не участвовали, — он обещал, но знал, что это была ложь. Он расскажет о Леди с бородой и о том, как он умер.

— Не важно, — она покачала головой. Она крутила нож пальцами. — Кампобассо конец.

Она пошла к лестнице, и Петро крикнул:

— Стойте. С нами был еще мужчина. Крупный. Одна густая бровь над…

Отвлечение сработало. Женщина смотрела на него миг, а потом прошла к двери кухни. Она потянула за нить, ведущую к дыре, вырезанной в верхней доске двери. Она подняла ручку с другой стороны, и женщина толкнула дверь. Когда она открылась, она врезалась во что-то. Когда дверь перестала дрожать, Петро услышал резкий вдох Элеттры. Сапог лежал на полу, носок торчал прямо, словно внутри еще была ступня. Хозяин лежал лицом на полу, темный силуэт был безжизненным.

— Кочерга его добила. Я не могла использовать нож снова, — она тяжело дышала. — Саймон говорил, что это как резать дыню. Это не так. Кости…

Элеттра, наконец, заметила жест Петро. Она схватила Амадео и, пока он не заглянул на кухню, повела его по комнате. Они встали втроем.

— Убивать не просто, — Петро было плохо из-за этой темы, и он не хотел снова слушать о костях. Он инстинктивно протянул руку, чтобы защитить двух других от Коллеты. Но тут он заметил движение. Голые руки? У женщины был нож, она убила дважды и от этого сходила с ума. Даже если они попытаются подавить ее, один из них будет ранен или убит. — Вы не хотите больше убивать.

— Нет, — звучало так, словно она плакала, но в темноте было не понять.

— Не хотите, — повторил Петро. — Вы выполнили свою роль.

— Да, — согласилась она. — Все, что он сказал, все ради принца.

— Опустите нож, — мягко сказал Петро, хотя слышал напряжение в своем голосе, выдающее его нервы. — Опустите, и мы уйдем за ту дверь и больше не вернемся.

— Не знаю, — сказала она.

Хватило того, что она обдумывала предложение.

— Мы побежим в Кассафорте, — продолжил он. — Мы передадим им послание, какое захотите. Скажем, что вы забрали Петро Диветри… ради чего? Ради денег? Этого вы хотите?

Слова были неправильными. Она сжала нож крепче, ее голос стал жестче.

— Мы сделали это ради принца, — сказала она. — Настоящего! А не самозванца на троне!

— Хорошо, хорошо, — сказал Петро. — Не деньги. Ваше дело благороднее денег. Вы не хотите проливать много крови. Опустите нож.

— Какой настоящий принц? — истерично спросил Амадео. — Принц Берто мертв.

Элеттра тряхнула его. Петро еще громче сказал хозяйке гостиницы:

— Мы скажем, кому вы хотите, что настоящий принц должен сидеть на троне. Диветри. Королю — самозванцу, ладно. В замке. Кому угодно, — она снова слушала его, и он продолжил. — Вы выполнили свою роль, синьора Коллета. Сжальтесь.

— Сжалиться, — ее глаза посмотрели на потолок, словно в молитве или воспоминании. После долгого мига тишины она покачала головой. — Он ни разу не проявил ко мне милосердие.

Он проиграл. Женщина издала дикий вопль и подняла руку, словно готовилась броситься через комнату и перерезать всем глотки. Петро слышал, как Элеттра и Амадео напряглись и пригнулись, он отталкивал их подальше от женщины к стульям у края комнаты. Но женщина не нападала, а метнула нож. Он пролетел дугой, крутясь, и вонзился в доски стены в трех саженях от них. Клинок вонзился глубоко. Ручка ножа дрожала от удара.