5.

Мы с ним уселись за столик примерно одновременно, и он обратился к Алоне до того, как я смогла вернуть контроль над ситуацией. "Погляди на этот шикарный зал! Алиса, твоя прекрасная подруга…,– он положил мне руку на плечо, будто я экспонат из его коллекции. Я разозлилась, но смолчала, желая поднакопить злости, чтобы может быть…, может быть, даже не знаю, что "может быть", – …использовала меня накануне, как рыбу, которую она поймала на удочку. Однако потом она проявила дружелюбие и щедрость. – он приблизился к ней, и продолжил тихим голосом. – Пьяная и одурманенная от удовольствия, она не забыла свою лучшую подругу, которая терпеливо ждала её тут с пустыми бокалами и тарелками,…" Пауза. Эта речь была лишь подготовкой. "…и спросила меня то, что никакая подруга в мире не спросила бы…, – он ещё приблизился к ней, переходя на шёпот, будто не желая раскрыть мой секрет, – … – не хочу ли я и тебя тоже." Алона глубоко вздохнула и откинулась назад. "Она была вежлива, очень вежлива. Да, и деликатна, не хотела меня обидеть и не желала, чтобы я чувствовал себя как вещь, которая пошла по рукам."

Я глядела на него, не веря. Откуда такая смелость – врать ей в моём присутствии, игнорируя меня, отстранившись от меня? Ведь только что мы были вместе! С другой стороны, какой актёрский талант! Какие выражения! Утончённые, спонтанные! Она ведь не знает, что он врёт, расхваливая меня перед ней. Если бы он сказал правду, быть может, тогда мне было бы стыдно перед ней. Что мне делать? Поправить его? Настаивать на правдивой версии? На том, что я не хотела, чтоб она тоже получила удовольствие, и что даже имени её не хотела ему сказать? Или мне стоит ему подыграть и подтвердить лживую версию, которую он подаёт с моего молчаливого согласия? В конце концов, что с того, если и она тоже получит удовольствие? Я посомневалась ещё немного, парализованная, ошеломлённая смелостью и беспрецедентным сумасшествием, которые я проявила несколько минут назад, а также расслабленностью после секса, и стыдом от того, что сейчас он кадрит её, бросив меня.

Алона повернулась ко мне, ища подтверждения тому, что услышала. У неё горели уши. По-видимому, его слова её пленили, или смутили – какая разница. Он посмотрел на свой пустой стакан, стакан соблазнения, понимая, что не сможет повторить свой трюк, который продемонстрировал на мне четверть часа назад, хотя мы и находились в похожей ситуации. Он понимает, что если он к ней приблизится и попробует её коснуться, как он проделал это со мной, это вызовет у неё отвращение и всё будет для него потеряно. Он откинулся назад и приблизился ко мне, глядя на неё. Что за комбинация на уме у этого пройдохи? Он нежно взял мою руку, как благородный рыцарь викторианской эпохи, а затем взял её руку, так что получилось, что мы все втроём держались за руки. Сволочь! Использует меня, чтобы подобраться к ней.

"Послушайте, Алисы, меня и правда зовут Юваль. Я живу в Нью-Йорке, и вчера прилетел на недельку уладить наследственные дела. Вероятно, вы меня здесь больше не увидите в ближайшие года два-три. Я образованный, воспитанный и порядочный молодой человек, без венерических заболеваний, слава Богу. Я очень ценю свою жизнь, своё время и здоровье, и вас, особенно после того, как нам с Алисой посчастливилось познакомиться поближе."

Он вновь сделал паузу. Его стакан был пуст, поэтому он отпил из моего стакана, тоже пустого, давая возможность нам переварить сказанное, чтобы оно сквозь уши вероломно проникло прямо в сердца. Вероломно, потому что этот короткий путь из ушей в сердце – всего-то несколько сантиметров – совершенно извращает, по крайней мере в моём случае, смысл сказанного. Я не имею в виду, что смысл сказанного полностью меняется по дороге от ушей к сердцу или от сердца в мозг, хотя было бы интересно проследить, что происходит по пути. Однако, я могу сказать, что моё тело – не просто беспристрастная акустическая труба, проводящая звуки из одного места в другое. "Слепой случай…",– он вновь сделал многозначительную паузу и посмотрел на нас. Я разглядывала ногти, давая понять, что моё нетерпение нарастает. Нет такого понятия "слепой случай". Вселенские планы выше нашего понимания. "Твой!"– хотела ответить я ему, однако смолчала. "…познакомил нас в этом порядке, случайно. И ни я, ни Алиса, не думали после всего случившегося бежать и заводить долгосрочные отношения или семью.»

Терпение Алоны лопнуло первым. "И вы мне сейчас предлагаете – как великодушно – чтобы я поучаствовала в акции “две по цене одной”? Мы же не будем повторять трюк со стаканом?!", – в тот момент он держал её пальцы, но не продолжил её ласкать.

"Может, посмотришь на это с другой точки зрения. Будто бы ты заказываешь услугу, скажем массаж". "Алиса! – позвал он меня, отвлекая от ногтей, – послушай и скажи мне, по-твоему, у неё получится?"

Что-то во мне обрадовалось, когда он обратился ко мне, и мне почти стыдно это писать, так же стыдно, как тогда, когда он меня разозлил. "Что скажешь? – продолжил он в мою сторону. – Можешь себе представить, как она заказывает массаж или иглоукалывание, только сексуальные? Как она лежит, обнажённая, промассированная, ублажённая, возбуждённая, облизанная, ухоженная, пронзённая, или может нагнутая, обхватывающая, кончающая. Затем слегка успокаивается, переводит дух, припоминает все детали, чтобы запомнить этот опыт навсегда. Говорит "спасибо", поправляет наряд и уходит. Как после визита к врачу. Сможет она или нет?"

6.

Я должна на минутку прервать своё повествование на этом моменте. Прошу прощения за то, что мои мысли прыгают с одного на другое. Я понимаю, что это немножко путает читателя, однако я такая. Одно напоминает о другом, другое – о третьем, и вот я уже теряю нить рассказа. Мне сложно планировать, да и ни к чему. Всё равно, что бы я ни запланировала, всё получается по-другому. Не наоборот, просто по-другому.

Итак, Алона. На самом деле её зовут не Алона, но у неё есть свои веские причины не называть своего настоящего имени. Я уверена, что многие предпочли бы остаться инкогнито, когда речь заходит о большинстве событий и поступков в их жизни, и даже немного стыдятся того, что у них происходит в телефонах. И сколько я об этом ни думаю, всё равно мне не до конца понятно, почему это так. Ведь у нас у всех примерно одинаковые образ жизни, мысли, привычки и фантазии. Так почему и откуда чувство стыда? Откуда это справедливое чувство, что мы достойны критики, неодобрения и порицания?

Это называется лицемерие. Люди – лицемерные пуритане, и не только в плане секса. Это проявляется и в осуждении множества других, безобидных поведений. Так же, как вы недавно осуждали меня, читая сцену в туалетной кабинке, где я была с мужчиной, с которым только что познакомилась.

И это не значит, что я бесстыжая, или отрицаю стыд, или делаю всё наперекор стыду. Наоборот. Стыд может быть индикатором, отличающим неправильное поведение от безобидного. Однако я смотрю стыду в глаза и хорошенько его исследую, прежде чем я сдаюсь и позволяю ему одеть мне наручники, или намордник, или пояс верности. Я не дам лицемерию или шовинизму с лёгкостью отобрать у меня мечты и радости. Мужчины определили нам области стыда, и они кардинально отличаются от тех областей, которые они определили для себя. Так сам Бог велел ворваться в их области стыда! И сейчас эти слова Юваля о том, что можно заказать у него "услуги сексуального характера", были брошены в лицо Алоне на фоне того, что я сделала за несколько минут до того.

В отличие от меня, Алона замужем. Уже черезчур долго. Её дети, те самые, ради которых её в этой истории зовут Алона, уже, слава Богу, давно вышли из младенческого возраста. У меня тоже есть сын, но я поклялась не упоминать его в этой истории. Мы с Алоной знакомы ещё со школы. Некоторые даже думают, что мы сёстры, хотя внешне мы не похожи. Может, мы так друг на друга повлияли, а может, на нас обеих кто-то повлиял. Мы над этим вопросом не заморачивались, потому как не считаем, что похожи. У неё феноменальная память, и ничто от неё не ускользает, даже если со стороны кажется будто она не тебя не слушает, годы спустя она может процитировать тебя слово в слово.