Я всегда думала, что это был бы путь к тому, чтобы узнать, кто я такая. Не только это. Как полицейский, у меня были отпечатки пальцев и вся информация в системе. В системе. Я, как Амелия Тейлор, сложила все вместе, и все было бы равнозначно тому, что я родственник Рафаэля Росси.

Но кто бы это сделал? Кто захочет меня найти? Отец всегда держал меня в неведении и не допускал к работе. Пока я не узнала всё.

Я отступила назад, чувствуя слабость.

Это то, о чем идет речь?

Должно быть дело в этом. Это было единственное, что имело смысл. Мне даже в голову не приходило, что такое могло произойти.

Были люди, которые искали меня, пытаясь определить, была ли я Амелией Росси.

Но почему? А почему именно сейчас?

— Мы организуем для тебя безопасное место, — сказал Люк Коулу. — Собери свои вещи и поедем в участок.

Коул кивнул, но смотрел на меня.

Я не знала, что еще сказать.

Больше не было что сказать.

Люк

Ну, этим все сказано.

Я думал, что объяснение Коула было настолько хорошим подтверждением, насколько мне было нужно.

После этого Амелия замолчала. Она это понимала. То, что он сказал, должно было дать ей понять, что кто-то хочет знать, кто она такая.

Кто-то хотел подтвердить, что она Амелия Росси, дочь короля мафии.

Я тоже должен был выяснить, почему. Что было безумно, так это то, что я должен был сделать это самостоятельно, только сам. И, полагаю, Морис.

В какой-то момент мне нужно будет вернуться в Чикаго, чтобы поговорить с Рафаэлем, но не сейчас. Амелия была целью.

— Эй, кукла, ты в порядке? — спросил я, когда мы вернулись к машине.

Я подумал, что лучше оставить Коула, чтобы он собрал все свое дерьмо. Мы отвезем его в участок и поместим в безопасное место.

Она прислонилась к двери машины и посмотрела на меня своими огромными карими глазами, которые пленили меня.

— Нет.

— Поговори со мной.

— Есть вещи, которые я… Она выглядела так, будто не хотела продолжать.

Дело в том, что я кое-что понял, когда впервые встретил ее. Собственно, было несколько вещей. Первое — не лгать ей. Я знал, что я лгал, потому что она думала, что я Люк Смит, детектив, который присоединился к участку после переезда из Чикаго, но я никогда не лгал ей в разговоре, что привело меня к следующему — доверию. Эта женщина ценила доверие, и если бы я мог заставить ее доверять мне, это пригодилось бы, когда Пандора откроет свой ящик, и Амелия узнает правду обо всем.

И правду обо мне…

— Ты можешь мне доверять?

Она посмотрела на меня с тоской. — Я могу.

— Тогда поговори со мной.

— В моем прошлом есть вещи, которые я хочу похоронить. Я думаю, кто-то пытается узнать обо мне личные вещи.

— Это плохо?

— Это касается не меня конкретно, а моей семьи. Я думаю, что в этом дело. Я, наверное, не должна больше ничего говорить.

— Хорошо, мы поговорим наедине, когда сможешь. Я здесь, Амелия, когда я тебе понадоблюсь. Я действительно имею ввиду это.

Следующие мои слова были прерваны, когда Коул подбежал к нам с рюкзаком и несколькими сумками для покупок. Я помог ему сесть в машину. Мы взяли машину Амелии вместо одной из патрульных, чтобы не привлекать слишком много внимания.

Она нервно взглянула на меня и прошептала: «Спасибо», прежде чем мы отправились на вокзал.

Через пятнадцать минут мы приехали и разобрались с жильем Коула.

Следующей моей задачей на вечер было доставить Амелию домой в целости и сохранности. Я подумал, что могу остаться с ней, так как Джиджи уехала на свой фестиваль накануне, и мне не хотелось, чтобы Амелия одна, беспокоилась о себе.

Она стала тихой, очень тихой, какой мне никогда не нравился. Это был вид, когда человек размышлял о серьезных вещах.

Мы вошли в ее дом, и она сняла куртку, обнажив тонкие тонкие руки в приталенном сером топе. Она хорошо выглядела. Я думал она будет полностью в черном, но она выбрала серый топ и пару узких джинсов, которые сразу отвлекли мое внимание на ее задницу.

Черт, сегодня вечером я снова хотел эту задницу и эту грудь. Я хотел всю ее, эту женщину, поглотившую мои мысли наяву и мои сны, но сейчас не время.

Она вошла в гостиную и зашагала вокруг. Я снял пиджак, затем подошел к ней и обнял. Она кончила с легкостью, положив голову мне на грудь. Мой нос заполнил запах меда и ванили, а под ним — ее запах. На днях я решил, что она напоминает мне гардении. У меня они выросли по всей основной части сада на вилле в Италии.

Когда она впервые пришла ко мне в квартиру, я упомянул виллу и виноградник. Я не сказал, что это место принадлежит мне. Это сделало бы ее слишком подозрительной — зачем такому богатому, работать копом в Лос-Анджелесе?

Я представил ее в саду в красивом летнем платье, с этой массой волос, развевающихся на ветру за ее спиной, демонстрируя ее ангельские черты. Улыбка на ее лице всегда заставляла меня чувствовать, что я дома, где бы она ни была, когда бы это ни было.

Черт, послушайте меня.

У меня были подобные мысли всю последнюю неделю, может быть, дольше, возможно, с тех пор, как я понял, что она важна для меня не из-за обещаний Рафаэля, а потому, что она была моей.

Печальное выражение ее лица, когда она отстранилась, вернуло мое внимание к настоящему, и я был удивлен, когда увидел, как одинокая слеза скатилась по ее щеке. Она быстро вытерла его со смущенным видом и попыталась отодвинуться, но я поймал ее за руку.

Я взял ее за плечи и пристально посмотрел на ее крохотное тело.

— Почему ты всегда отстраняешься?

— Я не отстраняюсь. Она попыталась уклониться от вопроса.

— Не всегда нужно быть таким жестким человеком. Тебе не обязательно быть такой со мной. Это не ты. Я быстро обнаружил, что то, что она показала миру, было мерцанием, маской, которую она носила, чтобы защитить себя.

— Ты этого не знаешь. Ты меня не знаешь. Она выглядела раздраженной.

Я одарил ее хитрой улыбкой, на которую она не ответила. — Я знаю тебя, Амелия. Ты просто хочешь верить, что не знаю.

— Во мне есть кое-что, что тебе не понравится.

— Попробуй рассказать мне. Может, это было хорошо. Если бы мы могли поговорить, было бы здорово. Возможно, мне будет легче сказать ей, кто я такой.

— Нет, не сегодня. Она покачала головой. — Я не могу и не должна.

— Ты хочешь, чтобы я ушел?

Она покачала головой.

— Кукла, если мы не собираемся разговаривать, не ожидай, что я буду сидеть здесь и смотреть на тебя всю ночь. Я ухмыльнулся. — Я не буду.

Этот страстный свет желания вспыхнул в ее глазах и согрел ее щеки. Мой взгляд упал на ее губы, затем на ее грудь.

В этом топе они хорошо смотрелись, полные, округлые, мясистые.

Когда я смотрел, ее соски стали более выраженными, и я потянулся, чтобы погладить их, затем наклонился, чтобы шепнуть ей на ухо. — Ты хочешь меня. Прижав палец к ее губам, я обвел контур ее красивого рта. Она поцеловала мои пальцы и тяжело сглотнула. — Скажи мне, если да.

— Ты мне нужен.

— Нужен? — повторил я на грани вдоха. Потребность отличалась от желания.

— Я хочу забыть… все. В ее глазах мелькнуло отчаяние. — Сможем ли мы сделать то, что оставит мир снаружи, а все здесь будет таким, каким мы захотим, чем бы это ни было?

— Мы можем это сделать, кукла.

Она отошла от меня с намеком на улыбку на лице. Она протянула руку и потянула за край моей футболки, и я понял, пожав плечами, стянул через голову и отбросил в сторону. Амелия прижала руки к моей груди и поцеловала меня прямо под мою правую сторону грудной клетки, в самом начале татуировки волка. Я потянулся к ее мягким грудям и ласкал их, пока она продолжала целовать мою кожу.

Я обожал ласкать её грудь, и, черт возьми, я собирался играть с ней всю ночь.

Я украл несколько секунд, чтобы снять с нее верх и бюстгальтер, и как бы я ни любил ее в этих джинсах, они тоже должны были уйти. То, что было под ними, с лихвой компенсировало потерю — пара белых кружевных трусиков с маленьким розовым атласным бантом на краю бедра.