Я ахнула, отпрыгивая, испуганная и удивленная одновременно. Они взлетели, чтобы присоединиться к остальным на потолке, где и собрались. Я повернулась, чтобы снова взглянуть на Люка, и увидела море розовых орхидей прямо за углом.

— Ты сделал все это? Я думала, он пробыл здесь максимум месяц.

— Не все. Самые высокие деревья и виноградные лозы уже были здесь. Я посадил орхидеи и купил для этого бабочек.

Он снова взял меня за руку и повел к одинокому растению на отдельном острове, вокруг которого протекал небольшой ручей.

— Это бонсай?

— Японский бонсай из вяза, — гордо заявил он. — Любит бабочек, лучше растет когда они рядом, поэтому, куда бы я ни переехал, у меня всегда будут бабочки. Я собираюсь однажды отвезти его в Италию.

Я любила Италию, несмотря на мои связи с мафией. Я тоже хотела однажды вернуться туда.

— Италия?

— Да, в Верону. На краю великолепной виллы есть виноградник.

— Вилла Москони Бертани. Это сошло с моего языка, когда я вспомнила о посещении красивого, впечатляющего места. Моя семья каждое лето ездила в Италию, и это было то место, которое мне всегда приходилось посещать.

Он удовлетворенно улыбнулся. — Ты знаешь это место?

— Да.

— Я поеду туда.

Мне это понравилось. Я любила это место.

— Там красиво.

Что-то чувственное промелькнуло в его глазах. — Ты прекрасна.

— Спасибо…

Жар поднялся к моим щекам, когда он подошел ближе и опустился к моим губам, целуя меня. Казалось, что в тот первый раз мы поцеловались, словно что-то сильное взяло верх и зажгло огонь страсти между нами.

Я только начала получать удовольствие, когда он отстранился.

— Сначала ужин, потом десерт, — заявил он.

— Сначала ужин, потом десерт, — я согласилась.

Глава 13

Амелия

Ужин был божественным. Я не знала многих мужчин, умеющих готовить, и тех, кто утверждали, что знают что делать, обычно лучше всего готовили барбекю. Люк, однако, подал изумительный пир из запеченного цыпленка в медовой глазури и весенних овощей. Еще он приготовил гужоны из креветок для закуски. Я очень давно не ела так хорошо из-за моего напряженного образа жизни и постоянного нахождения на работе.

Мы поговорили, и не было неудобной неловкости, которую я себе представляла, но тогда я вспомнила, что уже чувствовала, что такое быть с ним на пляже. После этого мы вместе сели на диван в гостиной.

Что ж, это было что-то вроде преуменьшения. Я была в его объятьях, опиралась на его грудь, а он играл с кончиками моих волос.

— Что заставило тебя стать полицейским? — спросил он, и вокруг его пальца закрутился завиток. — Твои глаза загорелись, когда ты заговорила о танцах.

— Я хотела помогать людям и остановить коррупцию. А что насчет тебя? Ты, кажется, вкладываешь время в свои растения.

— Да, но они все еще есть в моей жизни. Ты все еще танцуешь?

Я не могла. Это разбило бы мне сердце, потому что напомнило бы мне о той жизни, которую я могла бы прожить.

Я покачала головой. — У меня не было времени. Лучше так сказать.

Я посмотрела на стену, затем на окно в крыше. Когда я впервые приехала сюда, был вечер, а сейчас было еще позже, около одиннадцати. Я повернулась к нему лицом и открыла рот, чтобы что-то сказать, даже не зная, что сказать, но он притянул меня к своим губам.

Я была втянута в поцелуй, слишком сильно наслаждаясь его сладким вкусом. Мои нервы закрутились, когда он провел руками по моей груди и начал водить пальцами вперед и назад по моим напряженным соскам. Я не остановила его, и это, казалось, направило энергию на поцелуй и сделало его более голодным, сделало меня еще более голодной, заставило меня хотеть еще больше этого волшебного блаженства.

Однако я все еще не была уверена, что следует делать это, и отстранилась.

— Люк, я должна ехать домой. Это было разумно.

Злая улыбка осветила его лицо.

— Должна?

— Да, я должна.

— У нас еще не было десерта.

— Что на десерт, Люк? Пришлось спросить.

— У тебя есть выбор: мороженое или я.

— Твое мороженое настолько хорошее, что я останусь? — я пошутила.

— Тебе не нужно мороженое, Амелия.

— Правда?

— Ты хочешь меня.

Я не знала, как он мог быть таким прямолинейным, но он не ошибался. Я просто не знала, могу ли я позволить себе его.

— Откуда ты это знаешь?

— Ты сказала мне.

Я засмеялась, снова отдав ему должное за его браваду. Однако ему это не показалось смешным. Что-то дикое наполнило его глаза.

Он соскользнула с дивана и упал на одно колено. Затем, взяв мою левую ногу, он осмотрел мои высокие каблуки.

— Ты должна оставить их на себе.

— Что ты сейчас делаешь?

— Напоминаю тебе. Он поцеловал меня в верхнюю часть стопы, затем прошел мимо ремней возле моей пятки и поднялся вверх по моей ноге. Покалывание пробегало по нервам с каждым поцелуем. Он остановился у моих бедер, подтягивая мое платье, обнажив черные кружевные трусики.

— Черное кружево, — с удовлетворением задумался он.

Огонь обжег мою кожу, когда он коснулся меня.

— Люк, мы… — мой голос оборвался, когда его губы коснулись моей внутренней поверхности бедра, и он поднялся к моему центру.

Когда в последний раз меня так трогали? Я не могла вспомнить. Черт, он видел удовольствие, которое доставлял мне, и решил доставить мне больше, проведя пальцем по мягкому шнурку моих трусиков, прижав свой волшебный палец к моему клитору.

— Ты промокла. Дьявольская улыбка на его лице возбудила меня еще больше.

Я не могла ответить, но сомневалась, что мне следовало бы ответить иначе.

Он шокировал меня, поцеловав прямо здесь, прямо у входа в мой центр. Люк зарылся лицом и поцеловал меня, затем отодвинул ткань в сторону, что позволило ему скользить пальцами в меня. Я попыталась подавить хныканье, но не смогла. Я задохнулась хриплым стоном, корчась от его прикосновения. Он снова и снова скользил пальцами внутрь и наружу, сначала медленно, затем быстрее.

— Люк! Я простонала его имя, не в силах больше терпеть.

— Скажи, что хочешь меня.

Я не могла, потому что не могла сложить слова в предложение.

— Скажи мне, Амелия. Я услышала возбуждение в его голосе.

Мои зубы стиснулись, когда ощущение накатило на меня нахлынувшей волной, и я выгнула спину, уткнувшись головой в мягкую кожу дивана. Все мое тело было в огне. Яростный оргазм захлестнул меня, пробудив во мне удовольствие и очистив мой разум от всего, что я знала.

— Я хочу тебя, — выдохнула я.

Только тогда он перестал шевелить пальцами и наклонился, чтобы попробовать меня, напиваясь жидким огнем, сочившимся из меня.

— Мед и нектар, — насмехался он, подходя ко мне и прижимаясь лицом к моему ядру. — Я весь твой, богиня, весь твой.

Мой.

Я посмотрела на великолепного мужчину, парящего передо мной, говоря, что он мой. Когда я потянулась к нему, его губы прижались к моим. Этот поцелуй не был похож на тот, который мы разделяли раньше. Он был тяжелым и нетерпеливым, ищущим, острым, и меня пронзила острая потребность. Я никогда не нуждалась ни в чем, ни в ком так, как нуждалась в Люке прямо сейчас, даже в Джордоне, в которого я слепо верила, что влюблена. Я никогда не испытывала к нему такой потребности.

Пуговицы подпрыгивали по полу, и прозвучало рвущееся кружево, когда мое платье оторвалось от моей кожи. По крайней мере, он пощадил мой бюстгальтер, расстегнув застежку, и пока он начал сосать мою грудь, я попыталась стянуть с него рубашку. Его губы снова нашли мои, и внезапно я оказалась перед ним в лифчике и на каблуках.

— Я хочу тебя, — выдохнул он мне в губы.

— Возьми меня, каждую частичку меня. Я хотела, чтобы он взял меня и сделал со мной все, что он хочет.

Он поднял меня, зажав свои сильные руки под моей задницей, когда я обвила его ногами. Мы продолжили наш праздник поцелуев, пока он нес меня вверх по лестнице в свою комнату.