Самое смешное, как оказалось далее, наш Заказчик и не представлял, а что же на самом деле нужно сделать. Он даже не понимал, как и где будет располагаться оборудование, которое поставляет другой поставщик. Хорошо, что все удалось подробно сфотографировать и переделать работу по возвращении домой, не выезжая повторно.

«Все как обычно», – подумал я, – «за дело берутся случайные люди и хотят опять невероятных вещей. То, чего не может быть. Сходи туда – не знаю куда, сделай то – не знаю, что».

Рабочий день закончился в пять. И мы при сухом законе решили устроить праздник живота, скупив в местной лавке всё сладко-шипящее и чипсо-хрустящее. Наутро в сторону города шла другая машина, и уже домой.

Так получилось, что дальше, за все время командировки, мне не удалось поработать над собой. График работы был очень насыщенным. И на обратном пути было, о чем поговорить с представителем от Заказчика. Говорили о разных вещах, в том числе о справедливости, точнее, об отсутствии таковой.

Я понимал, что задел что-то важное во время работы в купе поезда. И мне оставалось ждать реакции сверху.

Три дня промелькнули в предновогодней суете. Магазины. Подарки. Салаты. Конечно, новогодняя баня. Какой русский не любит смыть и пропарить всю грязь уходящего года? И, с чистой душой, да за стол с яствами, проводить старый и встретить, как полагается, Новый год?

Новогодний стол. Мы всей семьей к нему готовились особенно тщательно. Долго обсуждалось меню, закупались свечи и украшения. Все мы чувствовали, что это будет как своеобразный рубеж прожитого и пережитого. Не покидало ощущение, что темные времена закончились и дальше все будет хорошо.

Все было хорошо до двух часов ночи, и это стало границей для меня. Запас сил иссяк и все просто поехало куда-то. Очнулся только утром с температурой, кашлем и полным носом непотребного. Если бы не забота близких с чаем и лекарствами, я бы, наверное, на следующий день и не встал.

Потянулись долгие дни. Грипп высосал все силы. Я заставлял себя ходить на работу. Делать то, что от меня требовалось. Даже на простые действия не было сил. Было то жарко, то жутко холодно.

«Хорошо год начался»… – подумал я, проклиная собственную беспечность в вопросе здоровья. Но что сделано, то сделано. Обратной дороги нет, надо идти дальше.

Только к двадцатым числам января я начал чувствовать, что отпускает. Потихоньку начало возвращаться желание жить и действовать. Я снова стал делать свои длинные пешие прогулки. Любимые десять тысяч шагов в ритмичном темпе.

И в один прекрасный день я почувствовал, как мир начал снова меняться. Мое отношение к событиям тоже начало меняться. Некоторые важные вещи перестали быть таковыми. Я понял, что пришло время новой трансформации на тонком плане.

«Поехали», – подумал я, воображая себя космонавтом – первопроходцем. Я, наверное, рассказывал, что сказать о том, что будет в результате очередной трансформации, просто невозможно. Причина проста – режиссёр сего действия не я. Мне остается принять все как есть. Будут, будут изменения, но вот какие?

Как пример, до нового года мне предложили работу в новой компании. «Как здорово»! – думал я. Придет новый год, и я улечу на новое место к новым впечатлениям. Но прошло время, и я увидел, как сгнило то место, куда я так стремился. Люди в этой компании жили своим внутренним закрытым мирком, в который входом был билет под названием ложь. Для всех были крутые вывески о том, как хорошо идут дела там, а на самом деле внутри компании не выполнялись даже элементарные вещи. Как оказалось, золотых гор там на самом деле нет. Черепки и пыль.

«Как хорошо, что я туда не пошел», – обрадовался я. – Опять подумают, что слишком умный для них и начнут меня потихоньку кушать. Детский сад.

Проходит еще несколько дней. И вот, при первой возможности закрываю глаза. Проваливаюсь на тонкий уровень. О Боже, где я?

Вижу двухместное роскошное купе. Просто огромные мягкие диваны обтянуты мягкой и очень приятной на ощупь тканью. Очень похоже на плюш. Цвет ткани – темно-малинового цвета. Возле окна – стол, покрытый скатертью с выбитыми цветами роз. Цвет скатерти несколько светлее, но тоже малинового цвета. Под цвет дивана квадратные подушки.

Стены купе облицованы красивым красным деревом, с лакировкой, которую особенно тщательно отполировали. Дерево играет и переливается своей текстурой. Под потолком белый светильник, лепешкой. При небольшом размере, света от него абсолютно достаточно, и все предметы в купе очень четко видны.

На столе стакан в серебряном подстаканнике. В стакане чай. Рядом со стаканом лежит маленькая упаковка рафинада с двумя кусочками прессованного сахара. И серебряная ложка со сложным червлёным рисунком на ручке из неизвестных мне трав и цветов. Тихо позвякивает в такт летящему вагону. Закрытая старая книга с коричневой обложкой и желтыми от старости страничками. Между страничками – белый уголок закладки из бумажной салфетки. Больше половины книги, если судить по закладке, уже прочитана. Но я совершенно не помню, о чем она. По ощущениям, еду уже долго, наверняка, это я прочитал ее. Сейчас небольшая пауза перед очередной порцией чтива из этой книги.

Под ногами роскошный мягкий ковер, в котором просто утопают мои ноги в домашних тапочках.

Тепло. При этом тепло очень уютное и не навязчивое. Назвал бы этаким равновесным теплом. Не жарко и не холодно.

На прямоугольном окне, с закругленными краями, нет занавесок. За окном темно. Темнота ощущается как бесконечная глубина. Только огненные искры, как метеоры, со злобным шипением проносятся мимо. Ни вид из окна, ни искры не беспокоят меня. Я понимаю, что поезд летит просто с космической скоростью. Нет страха. Есть полное понимание, что так надо и нужно просто подождать станции назначения. Все станет ясно по прибытии.

На окне почему-то не было штор. Не могу объяснить почему и это было для меня не важно.

Прошло несколько дней. Выйти из купе я даже не пытался. Было четкое понимание, что в коридоре вагона мне делать нечего. Не потому, что я не могу, а потому что неведомые мне силы делали там свое дело, и результатом этого дела должно стать внутреннее изменение меня как такового.

Новые события не преминули произойти. Пришла Моя Крестная. Почему-то она стала любить белоснежные платья из тончайшего кружева. Я всегда очень отчетливо могу видеть ее руки с длинными красивыми пальцами и ее улыбку. Я знаю, что у нее карие глаза и темные волосы. Но описать черты ее лица я не смогу. Видимо мой уровень сознания еще не дошел до тех высот, когда и это будет открыто моему взгляду.

Появившись в купе, она просто села на свободный диван, изящно перекинув ногу на ногу. Пальцы рук переплела на колене и стала смотреть на меня.

– Добрый день, Крестная.

– Добрый день, Вольдемар.

Почему-то она никогда не здоровалась первой. Более того, она всегда достаточно молчалива. Бывало, что пока я не задам вопрос, мы могли часами сидеть в большом зале моего горного замка. Смотреть на огонь и потихоньку попивать вино с фруктами. Но ее молчаливость никогда не доставляла дискомфорта, наоборот, я всегда чувствовал теплоту и заботу.

– Почему я здесь?

– Потому, что сейчас решается твоя судьба.

– Ну, раз ты здесь, значит решение уже принято?

– Да, оно принято. Но не обольщайся заранее. Все, что ты делал было оценено по достоинству. Ты можешь ничего не получить или вообще получить пламя адово.

Она тихо засмеялась, и я понял, что фраза про пламя была своеобразной шуткой. Но в любой шутке всегда была доля правды, особенно, если эта шутка звучала из ее уст.

– Прошу, расскажи.

– Первое решение. Ты будешь жить дальше и родовые проблемы, которые были раньше препятствием для твоего роста, больше не играют для тебя роли. Они сняты. Но, есть одно, «но». Будет жертва. Вместо тебя уйдет другой человек. Сожалеть о потере не надо. И я думаю, ты уже догадываешься, кто это будет?

– Да, Крестная. Я принимаю жертву. И я понимаю последствия. С уходом этого человека уйдет целая ветвь. Я понимал, что что-то такое должно произойти. Но я не думал, что это произойдет так быстро.