- Совсем обнаглели!- закричала неизвестно откуда взявшаяся дворничиха.Только бак вымоешь, опять свое говно несут.

Поезд остановился. Я увидела облупленную станционную будку и ослепительный снег на неведомом озере. И сразу же по коридору забегал народ.

- Девочки, поющие стопочки не нужны?

Никому в нашем купе не были нужны ни стопочки, ни мягкие игрушки огненного цвета. Даже полотенцами с американской символикой не заинтересовались. На перроне стояла девочка и поднимала к нашему окну кулек с печеньем. Пассажиры равнодушно смотрели на нее. Когда поезд тронулся, я увидела, что она пошла прочь, сильно хромая. Мне стало стыдно, но я успокоила себя: наверное, когда поеду назад, она снова придет к поезду, и тогда я куплю все ее печенье.

Пока я дремала, молчаливые военные исчезли, а их места заняли женщины, обе в норковых шапках, а на коротких ногах - тренировочные штаны. Сквозь сон я слышала их разговор:

- К внучке еду. Студентка-заочница. Специальность у нее интересная болотовед. Мечтает за границу уехать.

Вторая, помоложе, усомнилась:

- Чтобы за границу взяли, надо иностранным языком владеть в совершенстве. Между прочим, и у нас можно хорошо устроиться. У меня тетка главный проктолог Заполярья. Зимой землянику едят. В Москву звали работать отказалась.

Ветеран Кольского полуострова оказался тоже не лыком шит:

- Супруга говорила, что ее бабка из дворян. Я повернулась на другой бок.

- Василий Афанасьевич, а как фамилия бабушки?

- Фамилия у нее редкая - Рыло. Они с Черкасщины.

Женщины оскорбленно отвернулись от старика. Небось, членом партии был, а теперь в дворяне лезет.

Да, в дворянское собрание по знакомству не вступишь. Однажды мне попалась на глаза "Памятка дворянину". Там я прочла:

"В связи с раскрытием случаев самозванства секция татарских

мурз временно прекращает прием заявлений. Проводится проверка.

Оргкомитет".

Я представила себе, как нынче принимают в дворяне. Сперва проходишь собеседование. Затем приносишь ксерокопию фамильного герба и две характеристики от потомственных дворян. Или одну от столбового.

Последние часы в поезде самые тягостные. Соседи надоели, читать не хочется, проводник стучит ключом в дверь туалета: "Кончили, кончили!" Я стала листать газету, оставленную военнослужащими, и наткнулась на рубрику "Ищу знакомства":

Днем деловой, вечером романтик. Ищу чистоплотную женщину с

жилплощадью для нечастых встреч.

Вот подлец! А этот еще страшней:

Сексуальный, педантичный. Мне 81 год, но выгляжу моложе.

Цвет волос - седой с лысиной. Ищу подвижную женщину с ч. юмора.

Наконец я решила: ткну пальцем вслепую. Вдруг это судьба.

Официально не разведен. Люблю отдыхать в тишине, бродить по

лесу, рыбалку. Ищу возраст в пределах разумного, инициативную,

любящую работу в огороде.

Зачем, зачем ты зовешь меня? Чтобы отдыхать в тишине, а меня - в огород? Да чтобы полола с инициативой? Пожалуй, я согласилась бы на капитана дальнего плавания. Кругосветного. И чтобы корабль, заходя в родной порт, стоял на рейде...

Конференция продолжалась два дня. Темы докладов у аспирантов были скромные, но по делу - "Повторы в письмах Курбского Грозному". А у профессоров глобальные, но ни о чем - "Национальные языки и мировая культура". Перед своим выступлением поволнуешься, а когда всё позади, испытаешь тихую радость. Докладчики оживляются потом, в кулуарах.

- Поедете в марте в Барселону?

- Дорого.

- А москвичам все Сорос оплатил.

- Вот они пусть и едут, а мы с Авелем Исаевичем собираемся в Мышкин, на симпозиум по фольклору.

- Кто поедет в Музей полярной авиации? Записывайтесь у меня.

Еще предлагали съездить на атомную станцию, на выставку камней и на праздник Первого солнечного луча.

Нас, записавшихся на полярную авиацию, было всего трое - два участника ВОВ и я. Холодный автобус дернулся пару раз, мы покатили и через час свернули на узкую дорогу.

Автобус остановился. На обочине стояла толпа женщин в валенках. Самая старая сидела на коробке от стиральной машины Indesit.

- Демонстрацию устроили,- сказал наш шофер.- Денег им не платят, вот они и будут сейчас дорогу перекрывать.

Дальше пришлось идти пешком. Перед нами расстилался полуметровый снежный ковер, в котором не было ни тропинки, ни следов человека, только высокие ржавые столбы, и на каждом, как бы устремляясь ввысь, лежал на брюхе самолет. На самолетах было написано: "За ВКП(б)!" Мы двинулись по снегу к приземистому домику. Это и был Музей полярной авиации. Нам показалось, что дом необитаем. Нет, за большим столом сидели в пальто две миловидные женщины, директор и экскурсовод. Директор писала что-то в тетрадку, а экскурсовод вязала детскую кофточку. Она отложила вязание и повела нас по нетопленым комнатам. Мы послушно осмотрели стенды "Ленин и авиация" и "Политработа в эскадрильях". Потом пошли планшеты, шлемы и фотографии летчиков. Почти все они были низкорослые и весело улыбались.

Под стеклом лежал снимок - Герой Советского Союза Петров за чаем с супругой Раисой во время краткосрочного отпуска. Раиса в платье с плечиками кокетливо смотрит на мужа. На снимке была еще беззубая бабушка в платочке, очень похожая на самого Героя, но ее из-за малоценности не упомянули... Петров погиб через месяц после возвращения из отпуска, тогда же, в сорок втором году. Может быть, это его самолет скрипит сейчас на ветру, на ржавом столбе.

- Здесь вы видите раскопки следопытов. Ордена, медали и кости. Ордена, которые вы тут видите, муляжи. У нас был взлом, и все награды украли.

- А кости?

- Кости и черепа настоящие.

Мы вышли на улицу и вернулись к автобусу, ступая в следы, которые сами же проложили час назад. Мои попутчики смотрели в темное автобусное окно и впечатлениями не делились, а я сказала себе: всё. Ну не хотят больше люди ходить в военные музеи... И про блокаду слушать не хотят, и про сталинские лагеря - надоело. А личные переживания - всю родню посадили, и никто не вернулся - надо спрятать поглубже и никому не показывать.

Завтра домой. По-моему, конференция прошла удачно. Тезисы доклада опубликованы, академик из Москвы публично задал мне вопрос, а когда я шла по проходу, глядя на меня, одобрительно пожевал губами. Осталось только прогуляться по главной улице, залитой огнями, а на остаток командировочных купить банку селедки "Элитная".

Вечером в гостинице "Полярные зори" был прощальный банкет. (В этом городе все, что не называлось "Северное сияние", носило название "Полярные зори".) У меня разболелась голова, и я осталась в номере. Снизу я слышала смех и звон посуды. Чествовали какую-то Людочку и называли ее "сложившийся ученый". Потом грянула музыка, и больше ничего нельзя было разобрать.

2000 год

Наталия Никитична Толстая

У себя дома

Этим летом за границу решила не ехать. Из принципа. Хотя какой уж тут принцип... И приглашение ведь было - съездить в тихий финский городок, где нет и не может быть событий, но ежедневно выходит местная газета и пишет о чем-то на непонятном финском языке. Нет, жить в чужой семье и быть милой круглые сутки - выше человеческих сил. Да еще услышать, как сын пригласившей меня хозяйки спрашивает шепотом: "Она долго еще будет у нас жить?"

Мне предложили две горящие путевки в Новгород - Старую Руссу - Печоры, и я уговорила Ольгу, старую подругу, оставить на неделю свой садовый участок на станции Пупышево и поехать со мной.

Оля появилась в моей жизни давно, в пятом классе. Мы вместе жили на даче, целыми днями валялись под яблоней и играли в дурака. Няня даже пришила к моему сарафану специальный карман для карточной колоды. Что нас объединяло кроме подкидного дурака - не знаю. Я была ленивая и закомплексованная, а Оля писала стихи и даже читала их по радио в "Пионерской зорьке":

Мы колхозу помогаем,

Сено в поле убираем,

И за это бригадир