― Меня Лёшей зовут, если что, ― зачем-то сказал я.
― Угу, Лёш. А я не помню своего имени. Но ты зови меня как хочешь, мне нравится любое имя. К тому же, завтра, скорее всего, его забуду. Я такая "забывака", смешно, правда?
― Очень, ― грустно пробубнил я, ― помолчи, а то люди на меня уже косятся.
Вот так мы встретились, и целый месяц моя "липучка" ходила за мной, как привязанная. Сначала я был уверен, что это будет безумно меня раздражать, и поначалу так оно и было. Но постепенно что-то изменилось во мне. Я привык видеть её рядом и даже начинал волноваться, если не замечал поблизости мелькания знакомой розовой курточки.
Привык к её улыбке при встрече со мной, мне ещё никто так искренне не радовался. Привык, что вечером из окна дома обязательно увижу, как она одна играет на детской площадке, в полутьме, в снегопад, и машет мне на прощанье рукой, стоя в круге света фонаря.
Я спросил её, куда она уходит на ночь, и "липучка" голосом заговорщицы призналась, что проводит ночь в магазине игрушек. "Это так здорово, можно играть сколько хочешь!" ― она так радовалась, глупышка... Ну, конечно, она же не спит, не ест, никогда не устаёт. Пусть хоть играет вволю...
О своей новой знакомой, я никому не рассказал. Родители подняли бы шум, мол, переутомился сыночек, затаскали бы по врачам. А Санька... Санька мой друг, конечно, но ужасное трепло! Я же себе не враг, что б ему такое рассказывать. Вначале часто думал, почему это случилось именно со мной и правда ли я её вижу? А может, просто у меня с головой не в порядке, может опухоль на мозг давит и всё такое. А потом бросил заморачиваться, раз она появилась в моей жизни, значит, так и было задумано. Вот такой я фаталист.
И всё же. Глядя на то, как самозабвенно она играет, как радуется моему приходу, а потом взахлёб рассказывает увиденное за день, меня не оставляло чувство неправильности всего происходящего. Ребёнок не должен оставаться один, даже если жизнь её уже оборвалась. Одиночество ― это не то что она заслужила. Не может же она вечно так скитаться по улицам города, когда-нибудь придет время уйти туда, где ей будет действительно хорошо, или если такого места нет ― просто уснуть и успокоиться.
Если бы я мог ей в этом помочь... За этот месяц я перерыл интернет в поисках информации о призраках или застрявших душах, но ничего толкового так и не нашёл. В основном там была пустая болтовня или откровенная чушь, единственное, во что я поверил ― должна быть причина, что держит её здесь. И это каким-то боком связано со мной, раз только я её вижу. От этого мне становилось по-настоящему паршиво. Я её не знал и никакого вреда не причинял. Или просто об этом не помню? Чёрт, чёрт, чёрт!
Я задумался и прослушал, что говорил мне Санёк по дороге в кино. Он обиделся.
― Да что с тобой последнее время творится? Постоянно в облаках витаешь, не слушаешь, что тебе говорят.
― Сань, ты что, родной мамой решил мне стать ― прямо как она, заговорил. Я уже задуматься на минутку не могу?
― Серьёзно? На минутку? Да я тебе уже полчаса... да пошёл ты! ― он отвернулся и рванул на другую сторону улицы. И хотя машин было немного, я бросился вслед за другом. С ним всегда что-нибудь случалось, а сейчас он был на взводе и на дорогу даже не смотрел. Чудом вовремя схватил его за куртку и потянул на себя ― белая "шкода" выскочила словно из ниоткуда и пронеслась прямо перед нами. Мы даже испугаться не успели.
Санька оторопел, и я практически силой перетащил его через улицу и остановился у светофора. Мы оба тяжело дышали, адреналин зашкаливал. Как обычно, Саня опомнился первым.
― Вот это да! Ты ж меня от смерти спас, точно! Ну, ты крут!
― Идиот! При чём тут это? Ты зачем под колёса полез, забыл, что это за место, дубина! ― я говорил, пытаясь отдышаться, но что-то неприятное вдруг зашевелилось в душе. Что-то, что я не мог, а вернее не хотел вспоминать.
― Ничего я не забыл. Это же тот перекрёсток, на котором мы в октябре на великах гоняли...
Он запнулся и замолчал. Хвастаться было нечем. Мы действительно устроили с ним гонки в октябре. Погода стояла тёплая, мы с другом носились по велодорожкам и попали сюда. Никто не хотел уступать, нам было так весело. А потом я выехал на большую дорогу, чтобы обогнать его и дальше... что же было дальше? Не помню, кажется, визг тормозов и ругань проезжавшего "водилы", потом какой-то грохот, перепуганные глаза Саньки, который крикнул мне: "Лёха! Живо рвём отсюда! Не тормози, держись за мной!" - и мы помчались переулками, остановившись только в двух кварталах от того места.
Я тогда плохо соображал. Саня объяснил мне, что машина таксиста, обругавшего нас, подрезала кого-то. Была авария. Совсем небольшая. Вроде никто не пострадал.
И я тогда ему поверил. Мы ещё долго смеялись и радовались, что легко отделались. А дома вечером мама рассказала, что к ним в больницу, где она работала, привезли девочку, пострадавшую в аварии. Её не спасли, мама почему-то запомнила её розовую курточку и говорила, говорила, как ей жаль малышку.
Как же я мог забыть об этом? Не хотел помнить, потому что боялся, что это всё случилось из-за меня? Заставил себя забыть, вот скотина...
Саня поднял на меня глаза.
― Лёха! Ты что такой зелёный, а? Испугался? Хочешь, домой тебя провожу...
Я отшатнулся от него.
― Не надо меня провожать, сам дойду. Зачем ты тогда обманул меня? Почему не сказал, что всё было серьёзно и кто-то погиб?
Саня огрызнулся.
― Ты что разорался ― почему, почему? Потому! Я и сам не знал, слышал только, как какая-то тётка закричала, ну и рванул. А ты что, хотел в полицию попасть и жизнь загубить? Да ты мне спасибо сказать должен, я же спас тебя тогда, придурок!
― Спасибо! ― процедил сквозь зубы и, развернувшись, пошёл прочь от него. Кусал губы, и не обращал внимание на внезапно ставшими мокрыми глаза. Мне было больно. Я только что потерял друга.
