- Попробуй.

  Можно было не отвечать. Проще не сомневаться, а действовать. Здесь все понятно. Его ответа бухая гопота дожидаться не собиралась. Так они зачинают честную, по их понятиям, драку, всемером на одного. Стандартное издевательство перед серьезным избиением. Волю ломают выбранной жертве, на понты берут.

  Им так нравится. Удовольствие наверное получают.

  Время ходить с козырей, желательно с крупных, если таковые имеются.

  Он с места рванул в карьер. Получилось просто замечательно. Ему к такому не привыкать, он быстрый, он натренированный. В смысле бегать хорошо умеет.

  Сирота, воспитанник детского дома послевоенных лет, а такого рода практика шевелиться кого угодно научит. Серьезная школа жизни.

  Он мастер бегать на средних и дальних дистанциях. Попробуй его достань шантрапе с прокуренными легкими, да и не нашлось желающих. Наткнуться глазом в галопе на сучок в ветвистой мгле желающих не обнаружилось. Покричали на всякий случай.

   - Стой, тебе говорят.

   - Ага, рубаха пузырем.

   - Ты попадешься, паренек.

   - Адью, ребята.

   - Мы тебя еще достанем.

  Глава 3. Обручальное кольцо

  Приятно бежать, легко, по прохладному вечеру. Так до подъезда своего можно быстро добраться, но что-то остановило его у единственного фонаря, висящего над дверью, ведущей в летнее кафе, по неясной причине открытое в такое позднее время.

  Что это было?

   - Горько, горько... - повторными волнами шум голосов на манер древнегреческого хора?

  Радостный визг женских и мужских голосов?

  Предчувствие неизбежного?

  Нежная музыка знакомой песни?

  Ощущение тонкой грусти среди необузданного веселья?

  Окошко, тускло светящееся в тьме?

  Совсем не праздничный пряничный домик встал перед ним и не избушка на курьих ножках, даже не модный железобетонный кубик с армированным стеклом, а обыкновенная деревянная хибара, крашенная зеленой краской с невнятным названием на вывеске, изрядно потертой безжалостными годами.

  Что заставило его остановиться?

  Скорее всего кривая ухмылка самодовольной судьбы на черную пятницу, скрытая призрачным светом самодовольно круглой полной луны.

  От нее не спрячешься и не сбежишь.

  Гулко ухнул в ночной пустоте потревоженный чем-то филин.

  Не спится птице. Жрать хочется.

  У, черт! - что-то твердое, по ощущению из металла, с силой врезалось в его слегка запотевший лоб.

  Только остановился, а уже мишень.

   - Больно же!

  Разобраться в природе ударного предмета ему не хватило времени. События полетели и понеслись стремглав и под гармошку.

  Сначала раздался громкий звон вдребезги расколоченного стекла. Не так-то просто разбить такую большую стекляшку, но кто-то справился.

  Постарался на славу.

  Прекрасным призраком, легко пройдя в явившийся проем, на него набросилась женщина в белом. Сама румяная и возбужденная. Слабенькая половина, наполненная неимоверной силой. Явно чего-то желает, но только не хлеба. Торопится в легком разбеге к ошеломленному мужчине.

  Пойми ее.

   - Ты теперь мой!

  Несколько неожиданно, даже для тертого калача. Полное отсутствие девичьего стыда.

   - Дорогая, попозже...

   - Сейчас или никогда.

   - Сказано же - позже.

  Не растерялся Николай, не до этого. Он по природе своей очень шустрый. Изящным пируэтом влево избежал прикосновений тянувшихся к шее холеных девичьих рук, вслед за которыми шли влажные губы ярко-карминового оттенка, стыдливо прикрытые флером фаты.

  Далее сказалось действие проказливой инерции.

  Она такая.

  Незадачливая невеста слегка промахнулась и промчалась мимо, попутно источая прихотливый фимиам дорогих прибалтийских духов. В объятия угодила, но не в те, что желала, ненароком попав в охват молоденькой ели.

  Похоже, что ее разборчивый вкус не оценил любезного поцелуя колючих и пыльных иголок. Из-под дерева послышалось обиженное сопение, наподобие хрюканья ежика, обнаружившего нечаянно в саду мисочку со свежим молоком.

  Ежики умеют порадоваться.

  Интригующий наивной простотой напев, но слушать некогда. Хотелось бы, но не получается. Хоть и бесшумно, но резво час пробил продолжать практику уклонения. Пришлось уворачиваться вправо от большого серьезного кулака, нацеленного в чисто бритую челюсть. Молодой здоровяк между делом задал ему риторический вопрос.

  Очень вовремя, самое главное.

   - Ты куда дел мою дорогую жену?