Отчаяние не найти прибежище едва не затопило Лориан, как в сумрачном зыбком мареве показались тусклые огоньки. Она пошла на них быстрее, едва не плача от радости и облегчения. Пустилась почти в бег, чувствуя, как озябли ноги в мокрых сапожках. Вскарабкалась на взгорок и пошла к околице, приподнимая мокрый запачканный землёй подол.
Но стоило только обрадоваться, как новое сомнение укололо иглой. У неё не было денег, не было ничего. Может, кто-то пустит её переночевать, поможет? Матушка бы впустила заплутавшую девушку. У неё доброе сердце. И Лориан понадеялась, что её кто-нибудь приютит на ночь. Она больше не могла думать, единственное, чего ей хотелось – оказаться в тепле, лечь под одеяло и согреть зудящие от ходьбы ноги. Лориан чувствовала себя одинокой и брошенной. У неё нет дома, нет одежды, нет ничего. Рох забрал у неё всё. Жалость к самой себе душила, как она ни пыталась с ней бороться.
Деревенька находилась на взгорье у еловых зарослей в густой туманной влаге. Ещё через несколько шагов повеяло сыростью и сеном, конским потом – видимо, неподалёку стойло или небольшая ферма.
Лориан насчитала семь дворов. Едва приблизилась к околице, как залаяли тревожно псы. Но из людей никого не было видно – все уже, верно, сидят у каминов за горячим ужином. Лориан прошла к самому крайнему дому – вело чутьё. Приблизившись, она окинула строение взглядом.
Дом оказался высокий, с маленькими окнами, как и во всех глухих селениях, чтобы никто не смог проникнуть в вырубленные пробоины. Без излишеств, но надёжный. Часть дома была сложена из каменных стен, другая – из дерева, видимо, какая-то летняя пристройка. У порога одна к одной сложены нарубленные дрова, значит, семья здесь хозяйственная.
Лориан, пройдя по узкой тропке, лихорадочно думала о том, что будет говорить и как проситься на ночлег – подступающая ночь и холод толкали её вперёд, вынуждая забыть о всякой опаске и стыде. Лишь бы в укрытие, опустить ноги в горячую воду – согреться.
Поднялась на невысокий порог, глянув вверх в окно, что находилось высоко над землёй. В нём за толстыми стёклами тускнел огонёк, да и клубящийся дым из трубы подсказывал, что дом жилой. Сжав озябшими до кости пальцами массивное железное кольцо, холодное и мокрое, Лориан постучала.
Собаки залаяли ещё истошней, уже совсем рядом, взметнулось эхо в тяжёлом воздухе из стороны в сторону и стихло где-то в зелёных хвойных кронах. Спустили псов, видимо, гонять всяких непрошеных бродяг, кем Лориан сейчас и являлась.
Лай вновь взбудоражил воздух, а потом где-то в кустах пронёсся шорох. Сердце подпрыгнула в груди, отчаянно ткнулось и заколотилось безумно. В глазах потемнело, Лориан затаилась, развернулась, прижимаясь спиной к двери, невидящим от страха взглядом смотрела в кусты, ожидая, что оттуда вылетят псы и вгрызутся в Лориан острыми зубами, разорвут на части.
Прямо из дебрей и в самом деле рванулась тень. Лориан громко вскрикнула – собака кинулась, клацая яростно у ног массивными челюстями, громко загавкала, показывая белые острые клыки. Лориан никогда ещё не чувствовала такого жуткого страха, сердце, казалось, проломит грудную клетку, она жалась спиной к двери, лишённая сил пошевелится, тело онемело всё, не слушалось.
– Назад, Бард! Назад! Не тронь! – раздался где-то впереди у ограды мужской голос.
Косматый пёс не сдвинулся с места, но уже не кидался так яростно, пытаясь оттяпать ногу или руку. По горлу Лориан прошлась судорога, казалось, что она сейчас сползёт по двери и грохнется в обморок – настолько сильный был испуг. Затошнило.
Впереди послышались шаги. К Лориан спешно приближался мужчина в высоких сапогах, серых полотняных штанах, кожаной мехом внутрь жилетке, под которой туника из грубого домотканого сукна, подвязанная широким поясом, и только потом в густеющих сумерках Лориан рассмотрела заткнутый за грубый ремень топор. Лориан сжалась, когда он приблизился. Незнакомец отшугнул пса.
– А ну пошёл прочь, Бард, на место, – строго громыхал молодой голос.
Пёс утихомирился совсем, понял, что защищать хозяина не нужно, и убежал под навес. Мужчина выпрямился и направился к порогу. Лориан рассмотрела его лучше: каштановые вьющиеся от влаги волосы падали на лоб, оттеняя тёмно-карие глаза, несмелая щетина и усы обрамляли твёрдые губы, только тут Лориан поняла, что мужчина очень молод, может быть, чуть старше Тине. И когда она поняла это, под его пытливым, полным любопытства взглядом стало совсем неуютно и тесно внутри. Стыд, что она в таком виде, мокрая и в грязи, пришла проситься на ночлег – всё-таки чутьё её обмануло, не тот дом она выбрала.
– Извините, что Бард напугал вас, – проговорил он, вновь и вновь окидывая Лориан с ног до головы внимательным взглядом, – что-то случилось? Чем могу помочь? – заговорил более участливо.
Лориан облизала и без того влажные от тумана губы, поняла, что не в силах ворочать языком.
– Это вы меня извините, что потревожила. Я… я заблудилась и попала под дождь, – соврала она, но Лориан не могла сказать, что она купленная рабыня и бежала из плена, – увидела свет в окне и подумала, что здесь… Мне нужна помощь.
Незнакомец, выслушав её, застыл на короткий миг, а потом поднялся на порог. Лориан пришлось посторониться. Даже сжалась, почувствовав себя жалкой встрёпанной птахой, свалившейся откуда-то с гнезда. Парень ловко вытащил ключ из жилетки, вставил в замочную скважину, отомкнул. Толкнул створку.
– Прошу, – пригласил сразу.
Лориан, сгорая от стыда, старалась не задерживать на нём взгляда и не спешила входить. Великая Мать, что она делает?! Она ведь его совсем не знает, а вдруг он что-то сделает с ней, едва она окажется за дверью? Лориан спиной чувствовала промозглый холодный воздух, назад ей совсем не хотелось, даже слёзы наворачивались, но и довериться тоже не могла. Юноша, кажется, смекнул что к чему, выдохнул:
– Меня зовут Тивард Борриш. Я охотник, живу в этом доме со своей матушкой, которая сейчас внутри ждёт моего возвращения. Она не может ходить…
Лориан моргнула, смотря на Тиварда, осмысливая услышанное. И верила, потому что он не похож на того, кто может причинить вред. И в глазах тепло приветливое, от всего тела жар, как от камина. Он вовсе не отталкивал, и даже напротив, Лориан видела в нём своё спасение. Да и селение небольшое, наверное, каждый друг друга знает.
Он чуть улыбнулся, рассеяв последние опасения в сердце.
– Тивард! – послышалось за дверью и в самом деле женский голос. – Это ты там шумишь?!
Тивард кашлянул в кулак, на щеках даже румянец проступил.
– Да, мама, это я, – ответил, пропуская Лориан в дом, – заходи, а то продрогнешь совсем тут.
Лориан вошла в залитый жёлтым светом очага дом, ступив на вычищенный коврик. И сразу её объяло тепло и домашний запах выпечки, по которому Лориан так соскучилась, что едва не расплакалась. Аромат тянулся из кухни, что была прямо за камином, защекотал нос, и в животе пусто сжалось – дико захотелось есть, с тоской вспомнила съеденный в трактире завтрак. Невольно вспомнила Сколла да тут же отпрянула эти мысли, чувствуя, как поднимается со дна муть.
Они ведь ищут её. Нехорошо она поступила с роудом, ускользнув, но другого у Лориан не было выбора.
В свете масляных ламп и горящего камина она успела рассмотреть скромную и вместе с тем уютную обстановку комнаты. Деревянные кресла, устеленные мягкими подушками и пледом, небольшой столик перед камином, где, наверное, домочадцы пьют по вечерам чай, массивный шкаф у стены. О том, что Тивард охотник, говорили и висевшие на стенах массивные рога лося.
Тивард скинул сапоги, и Лориан поспешила стянуть обувь, оставаясь насквозь в промокших чулках. Лориан не знала, куда себя и деть от стыда, но Тивард смягчал неловкость ситуации для Лориан, улыбнулся мягко:
– Сейчас я нагрею воды, заварю отвара и приготовлю всё необходимое, а ты посиди у огня. Тебе нужно отогреться, – перешёл он на простое обращение, что сразу разрушило стену чуждости.
Смущённая такой заботой Лориан, оставляя влажные следы, прошла к камину по ковру, что лежал на тщательно вымытых досках, присела на самый краешек, убирая из-под себя явно сшитые с особой заботой подушки, чтобы не намочить.
