– Оу, и что ты хочешь сделать?

– Подставлю ее перед Русом и дело в шляпе. Да, пусть он ей сам изменяет, но никто же не сказал, что она начала изменять позже, – а потом она засмеялась. Я узнавала голос, правда… не совсем точно.

Но честно плевать, кто это говорит, когда в груди все начинает сживаться от боли. Плевать, когда внутренний мир вновь стал рушиться. Я верила, поверила, а он поступил со мной просто отвратительно, ничтожество. Даже плакать не могу не, потому что выплакала все, потому что жалко слезы.

Больно… Лучше бы я не верила ему…

Больно…

Боль начинает убивать меня снова. Это не возможно. Лучше бы я ушла.

Вышла из уборной, предварительно громко хлопнув, так, чтобы они услышали.

Нужно найти его. Найти и высказать все. Все, что я о нем думаю.

Пусть ему будет стыдно.

Вот он. Стоит в кругу своих друзей. Сейчас.

– Руслан, – крикнула я. Пусть мне будет больно, уже ничего не страшно. Пускай. Только с меня хватит.

– Что, малышка?

Противно слышать это из его уст. Особенно сейчас. Особенно, когда я знаю всю правду. Больно смотреть в его глаза, даже слушать противно. Больно. Ненавижу. Всем мир рушится.

– Чтобы ты сделал, узнав, что твоя половинка тебе изменила? Да и не раз? – послышались смешки, будто его друзья знали. Будто все, все знали, но не я…

– Ты чего, Мира? – подходит ко мне, отчего сразу становится мерзко.

– Не подходи…

– Что?

– Ненавижу тебя… Ненавижу…

Если я не сделаю этого – буду жалеть. Я бы предпочла ему в наказание типо бесплодия, но я не настолько жестока, как хочется в данную минуту. Посмотрев ему в глаза. В последний раз. Делаю глубокий вдох, секунду не дышу, выдыхаю и замахиваюсь для удара. Пощечина была звонкой, да еще такой, что моя рука начала болеть.

– Ты что творишь?!

Держится за щеку – больно.

– А мне больнее! Катись к своей скотине, а я не собираюсь жить с тем, кто изменяет!

Плюнула ему в лицо, развернулась и убежала, чувствуя, что все-таки слезы побежали по щекам. Это не выносимо. Не выносимо больно. Измена – медленный яд для человека, который будет тебя убивать изнутри и, к сожалению, мир не придумал противоядия от этого.

Я выбежала на улицу, без куртки, сумки. Не понимая, что происходит. Мне хочется забыться. Раствориться. Не вспоминать о то, что произошло. В голове крутится миллионы мыслей, туманя мой котелок напрочь.

Слева доносится клаксон автомобиля. Краем глаза замечаю синий седан, красный светофор, горящий мне, а затем удар. Сознание покидает меня, так быстро, что я ничего не успеваю осознать…

Часть 2

Рано или поздно мы получаем то, чего заслуживаем.

Мы заслуживаем тех, людей, которые помогут нам, когда нам плохо – они помогают нам, как лекарство.

Мы заслуживаем той жизни, о которой стараемся не говорить, но мечтаем.

Глава 7 чистая страница

Открываю глаза.

Не сразу понимая, где я оказалась, да и не совсем помня как именно.

Чувствую различные трубки: в носу, во рту и даже в руках. Это не больно. Совсем. Это не так больно, как противно. Торчавшая трубка из носа оказалось противней всех, было бы лучше, если ее можно вытащить.

И это даже не пугает меня. Больше всего, меня пугает то, что я ничего не слышу… совсем. Не слышу пищание различных приборов, которые окружают меня. Не слышу разговоров за дверью. Не слышу даже шагов по коридорам.

И даже стук своего сердца.

Я могу лишь чувствовать его, что не успокаивает меня, ни капли.

Это странно, пугающе.

Но странно еще то, что я мутно помню то, что со мной произошло. Настолько мутно, что....

Нет, я не могла так просто все забыть. Всю картину, ладно в мельчайших подробностях, ладно не так, как надо, но что-то я должна помнить. Хотя это ни к чему сейчас. Только вот самое главное, тот день, которые привел меня к тому, что сейчас я не дома, а в чертовой больнице.

Закрываю глаза и пытаюсь вспомнить.

Мы тогда поссорились. Сильно поссорились, а если уточнить, то он мне изменил. Нет, изменял на протяжении нескольких дней, а может быть и недель. Этого я точно не знаю. Да и плевать мне теперь. Я зла на него. Да и на себя тоже. Сама не заметила этого. Не заметила того, как мы стали отдаляться друг от друга, что и послужила вот к такой ситуации.

Сейчас для меня самое главное понять, что случилось со мной, как сильно я пострадала. Тело так никогда не болело, как сейчас.

Интересно, если я сейчас закричу, меня услышат? А смогу ли я закричать?

Или я даже этого не смогу сделать?

Смотрю на дверь. Кажется, я жду чуда.

Так наивно…

Палата.

Она не дает мне полного покоя. Она не такая, как себе представляла. Не обычная что ли. Особенная.

Что-то внутри начинает сжиматься, а разум не дает успокоиться, понимая, что это не совсем простая палата. Понятное дело, что после того, как человека сбивает машина, его не отправляют в общую палату. Палата реанимации.

Вот где я.

Вдох.

Выдох.

Чувствую, как сердце начинает биться чаще, больно покалывая слева. Почему-то даже заплакать захотелось. Громко. Взахлеб. Почувствовать соленый вкус слез. Почувствовать, что я жива, что это сон. Страшный. Кошмарный.

Прежде чем снова закрыть глаза и погрузиться в сон, который стал моим маленьким спасением от реальности, вижу, как проходит тень, а потом открывается дверь.

Ко мне пришли.

Мужчина средних лет, высокий и с кольцом на безымянном пальце. Жаль. Его взгляд останавливается. Его я вижу впервые. На нем не костюм или джинсы с рубашкой. Специальная одежда врачей. Голубые штаны, рубашка и белый халат. С стетоскопом на шее.

Он не смотрит на меня. Наверное, смотрит показание моих приборов. Может, они отключены и поэтому я не слышу их?

Делает пол оборота туловищем и, кажется, что-то говорит. Только, я ничего не слышу. Почему?

Что же такого случилось?

Через пару минут прибежала девушка, видимо, медсестра. Девушка принесла блокнот, который вручила ему. Не понимаю, что он собирается делать. Не понимаю, к чему весь этот цирк, когда уже не смешно. Если кто-то из друзей решили меня вот так разыграть – идиотская шутка.

Закончив писать, он показал мне листок. Сначала я непонимающе посмотрела в его темные глаза. Пытаюсь запомнить его лицо, его ямочки на щеках, его прямой нос и тонкие губы.

Легкая щетина и круги под глазами, говорят о его усталости.

Меня зовут Леонид Викторович, и я твой лечащий врач. Расскажи о своих жалобах.

Не сразу разбираю кривой почерк мужчины.

– Если вы хотите поиздеваться, у вас хорошо получается, но шутка уже не смешная, – начала говорить я через боль в горле, можно было бы предположить, что у меня ангина или еще что-то, но я не слышу собственного голоса, – не знаю, как вы делаете абсолютную тишину, но… это слишком жестокая шутка. Скажите, вам за это заплатили, да? Только, знаете, из вас хреновый актер, да и вообще из врачей хреновые актеры получаются.

Посмотрев на меня, как на дурочку, он принялся вновь что-то писать, только уже дольше, будто думает, что сказать, а может и придумать.

Не в моих правилах пугать своих пациентов, даже если там все так плохо. Лучше сказать праву, причинив боль, нежели соврать, но отгородить человека от боли. Это не профессионально, так поступают только убитые врачи. Поэтому, тебе придется поверить в то, что я сейчас скажу. Ты поступила в больницу около месяца назад, без сознания, с переломами и сотрясением мозга. Тебе уже делали операцию. Только мы не учли одного, да и поздно заметили это. Причина, по которой ты не слышишь – твой мозг очень серьезно пострадал.

Спокойно дочитать я не смогла слезы начали вырываться. Я не могу их сдерживать.