– Драконы? Не может быть! Откуда они здесь взялись?

– Не знаю. Людей тогда и в помине не было. У драконов были и цари, и армии, словом, все, как у нас. А еще у них были волшебные зеркала, которые могли показывать будущее. Если поставить такое зеркало перед собой и сказать: «Хочу посмотреть, что будет со мной через столько-то лет!», оно тотчас покажет тебе все, что нужно. Наверно, одно из этих зеркал теперь у Хашдайи. Оно сделано не из бронзы или серебра, а из стекла.

– Как у египтян?

– Нет, египетские зеркала – мутные, стекло у них зеленое. А драконье зеркало было настолько прозрачным и чистым, что люди в старину называли его «Слеза дракона».

– А как это зеркало попало к Хашдайе?

– Не знаю. Но ты же слышал, что сказал Хаем? Предсказания Хашдайи всегда сбываются! Тут явно не обошлось без этого зеркала!

– А где Хашдайя его хранит?

– В подвале, в его лаборатории есть тайник. Только Хашдайя в туда никому, кроме Хаема входить не разрешает. А когда уходит, всегда запирает дверь. Ключей от той двери всего два: у него самого и у Хаема. Да, видно, маги про эту его тайну все равно как-то разузнали и решили заполучить это волшебное зеркало. Несколько раз сюда приходили, груду золота сулили старику, но он их прогнал.

– Здорово! Вот бы взглянуть на это зеркало!

– Что ты! Что ты! – замахал на него руками Набу. – Даже не вздумай! Старик рассердится!

Глава 2

Вскоре, Хашдайя решил, что мальчики достаточно окрепли, чтобы заняться делом, и велел Хаему научить их читать и писать. Однажды утром Хаем привел братьев на задний двор и показал, как месить глину и делать из нее таблички. Мальчики быстро навострились лепить ровные прямоугольники, чертить на них прямые линии при помощи тростниковой палочки и веревки, сушить таблички на солнце и обжигать в специальной печи. Самое трудное началось потом, когда египтянин стал учить их читать и писать клинописью. Значков, которыми пишут на глине, было тьма-тьмущая, но это еще полбеды. Самое неприятное заключалось в том, что один и тот же значок мог обозначать и слог, и слово, и даже целое предложение. У Фраорта из-за этого в голове образовалась невероятная путаница, а Хаем был очень строг и заставлял учить все наизусть.

В тот день они, как обычно, сидели на заднем дворе под большим карагачем. Перед мальчиками стояло несколько корзин, из которых они доставали глиняные конверты. В них лежали клинописные таблички. Многие таблички были настолько старыми, что глина их потемнела и потрескалась.

– Не знаю, кем надо быть, чтобы понять все это? – ворчал Фраорт, пытаясь прочесть старинную табличку из библиотеки царя Ашшурбанипала, покрытую мелкой затейливой вязью буковок. – Интересно, сами-то ассирийцы разбирались в них или нет?

– Конечно, однако, не все эти таблички написаны ассирийцами. Многие были вывезены ими из тех стран, которые они завоевали.

– Наверно, они их даже не читали, просто сложили стопками и забыли про них, – вздохнул Гаумата, доставая из корзины очередной конверт.

– Напрасно ты так думаешь. Ассирийцы пользовались табличками, чуть ли не каждый день. В них записано, чему люди научились за свою жизнь – рецепты, заклинания, описание обрядов.

– А зачем Ашшурбанипалу все это? Ведь он – царь!

– Ашшурбанипал должен был стать жрецом. Его специально готовили для этого, но боги рассудили иначе. Ему пришлось возглавить огромное царство. Со всех сторон его окружали враги. Вот царь и приказал собрать все книги, чтобы мудрость и знания древних помогли ему выстоять под ударами врагов.

– Сколько их тут! – расстроено сказал Фраорт, посмотрев на груды глиняных табличек, разложенные перед ним стопками. – И все это нам нужно прочесть?

– Не только прочесть. Предсказатель должен выучить все, что нам известно о звездах и планетах, жрец – запомнить имена богов, а так же, как, по какому случаю и в каком порядке нужно совершать жертвоприношения.

– А я не хочу быть жрецом, я хочу стать лекарем! – сказал Фраорт.

– Тогда тебе предстоит изучить гораздо больше. Лекарь должен знать все о травах, камнях, животных и людях, – перечислял египтянин. – А также владеть языками, чтобы прочесть, написанное другими лекарями.

– Ой-ей-ей! – застонал Фраорт.

– Перво-наперво, ты должен выучить язык Египта, откуда я родом, – продолжал, улыбаясь, Хаем. – Там живут искусные лекари. Уже в древности они умели делать сложные операции. У нас в библиотеке есть папирусы, в которых описаны лекарства, способы их приготовления, инструменты и многое другое. Есть свитки шелка и бумаги из Китая, стопки пальмовых листьев из Индии, пергаменты с греческими…

Тут Фраорт вскочил, швырнул на землю табличку и заявил:

– Не хочу все это учить! Надоело! Мне все равно, что там написано в табличках, на пальмовых листьях или на как ее… би… бумаге! Все равно на чем! От всей этой премудрости скоро голова треснет! Лучше уж я стану кузнецом! Или плотником! Горшки буду лепить! Тогда мне не придется зубрить проклятые значки, которые, как пауки расползлись по глине!

Гаумата попытался остановить брата, но тот оттолкнул его и пошел прочь.

– Я не сержусь на тебя, потому что знаю, это говоришь не ты, а твоя лень, – египтянин спокойно подобрал табличку с земли и положил ее в корзину. – И потом, ты еще маловат, для того чтобы понять всю важность знаний. Конечно, работать с металлом или деревом, объезжать лошадей, строить дома – все это дело нужное. Но разве кузнец сумел бы сделать то, что удалось жрецу Чача-эм-анху?

– А что он такого сделал? – спросил Гаумата. Фраорт остановился и принялся чертить палкой на песке, делая вид, что его вовсе не интересуют слова Хаема. Тот, словно не замечая этого, продолжал:

– Однажды великий царь Египта Сенеферу отправился кататься по озеру в лодке. Гребцами на ней были девушки. Одна из них уронила в воду брошку из бирюзы. Царь велел позвать Чача-эм-анха, жреца и составителя книг, и приказал достать брошку. Озеро было очень большое и глубокое, и отыскать в нем брошку, это все равно, что найти иголку в стоге сена. Думаете чародей испугался? Как бы, не так! Чача-эм-анх знал особые заклинания – «слова власти». Когда он прошептал их, вода поднялась в воздух, дно обнажилось, и все увидели брошку, лежавшую на песке. Чача-эм-анх достал брошку и отдал ее девушке. Затем вновь вернул воду в озеро.

– Неужели это и в самом деле, правда?! – восхищенно спросил Фраорт.

– В старину на нашей планете жило немало мудрецов, и некоторые из них умели повелевать силами, неподвластными простым смертным.

– Расскажи про них, Хаем!

– Некогда. Нужно приготовить лекарства для больных. Впрочем, ты можешь прочесть все эти истории в папирусах. Вот, смотри! В этом рассказывается о хитроумном полководце Джухти, взявшем укрепленный город всего с пятьюстами воинами, тут – о путешествии в загробное царство, а здесь – о царевиче, сумевшем разрушить заклятье колдуна.

– И я сам смогу все это прочесть?

– Конечно. Только сначала тебе нужно запомнить, что обозначает каждый значок.

– Тогда объясни мне! Прямо сейчас!

– Ну что ж, – и Хаем, словно позабыв, что совсем недавно спешил по делам, принялся объяснять мальчику значения иероглифов. – Все очень просто. Вот этот знак обозначает имя царя, этот – воду, озеро…

Желание прочесть интересные рассказы было так велико, что Фраорт был готов учиться с утра до глубокой ночи. Хаему пришлось буквально силой оттаскивать его от папирусов, чтобы мальчик поел. Но все это продолжалось недолго. Стоило Фраорту прочесть папирусы с рассказами о волшебниках, как его рвение иссякло, и он совершенно потерял интерес к учебе. Возможно, виноват в этом был и сам Хаем, которого, то и дело, отрывали от его учительских обязанностей другие не менее важные заботы. Вместе с Хашдайей он занимался лечением больных, а это занимало много времени. Вести об искусных лекарях разнеслись по всей округе, и больных с каждым днем прибывало все больше.

Поняв, что Хаем не справляется с поручением, Хашдайя велел египтянину нанять для мальчиков учителя. Школ в Экбатане не было, и люди, желающие выучить своих детей грамоте, нанимали какого-нибудь писца, обычно из канцелярии наместника или из царского дворца. Хаем выбрал Дабара, единственное достоинство которого заключалось в том, что плата за обучение у него была не высока.