Литмир - Электронная Библиотека

— Я еще прихватил несколько разных палочек на выбор, потому что так и не вспомнил, какие тебе нравились. Есть деревянные, костяные, ну и щетки.

— Благодарю, Сибелл, — ответил довольный Пьемур. — Я всегда предпочитал костяные палочки деревянным. Что-то в них есть, в этих костяных палочках — мне кажется, с ними звук барабана более резкий, и каждый удар становится более отчетливым.

— Ха! — воскликнул Сибелл, выгнув дугой бровь и с отсутствующим видом сыграв серию аккордов. — Я тоже предпочитаю костяные палочки, и по той же самой причине.

Арфисты по всему Залу бренчали и дули в свои трубы, постукивали и что-то напевали, готовясь к вечернему концерту. Лорд Грох, извинившись, удалился вскоре после того, как закончил ужинать, но потом вернулся в зал и занял свое место на галерее зала. С одной стороны его окружали сыновья, с другой — Мастер-Арфист Робинтон и Мастер Голоса Шонагар.

Пьемур не разговаривал с Шонагаром целую вечность. У него просто не хватало духа вернуться в комнаты Мастера Голоса, находившиеся в глубине пещер Цеха, где акустика была просто уникальной. Он боялся, что Шонагар спросит его о голосе. Пьемур не хотел снова увидеть разочарование на лице своего старого наставника, когда тот убедится, что его певческий голос исчез навсегда.

Шонагар был известен своим отличным чувством юмора и яркой речью, и, хотя все остальные ученики в его группе считали устаревшие речевые обороты Мастера Голоса абсолютно скучными, Пьемур всегда наслаждался остроумной компанией Шонагара. Человек, безусловно, любил и знал цену слову. Пьемуру было особенно тяжело после того, как целых пять Оборотов его учил в основном Шонагар, оказаться лишённым общества старого Мастера и быть вынужденным учиться совершенно другим навыкам арфистов. В тот страшный день Шонагар с печальным выражением лица дал на прощание несколько советов, положив руку на плечо Пьемуру, стоявшему перед ним.

— Я хочу, чтобы ты кое-что запомнил, Пьемур: Точно так же, как есть несколько способов спеть ноту — и ты это очень хорошо знаешь — есть не один способ сделать так, чтобы голос арфиста услышали.

Шонагар ослабил хватку руки, сжимающей плечо Пьемура, и продолжил, — Ты из мальчика превращаешься в юношу, Пьемур, и тебе обязательно нужно найти занятие, достойное юноши, чтобы не тратить бездарно своё время. Ты самый беспокойный, изобретательный, ленивый, дерзкий и лживый ученик, которого мне приходилось учить, но, вопреки всему этому, ты добился определенного успеха.

В тот момент Пьемур не совсем понимал, то ли Шонагар делает ему комплимент, то ли упрекает, но позже, спустя почти полный Оборот после того, как его впервые отправили на Южный Континент, когда его обязанности ненадолго привели его снова в Цех Арфистов, Мастер Голоса дал ему следующий совет.

Был вечер, все отдыхали и наслаждались обществом друг друга после позднего ужина. Группа учеников арфистов оккупировала угол Зала, где разбирала сложный кусок нового произведения. Более опытные арфисты, присутствующие в Зале, оставили их в покое, с удовольствием продолжая беседовать друг с другом под ласкающие слух звуки арф, служившие фоном.

Шонагар почти никогда не оставался в Зале надолго после ужина; однако, именно в этот вечер он остался за своим столом с другими музыкальными мастерами. Пьемур только потом понял, что Шонагар, должно быть, наблюдал за ним весь вечер, ожидая подходящей возможности поговорить.

— О, Пьемур, — сказал Мастер Голоса, подойдя к столу, где Пьемур сидел с Менолли. Оба ученика встали, чтобы приветствовать его, и некоторое время обменивались любезностями, пока Менолли, извинившись, не ушла.

— Я вижу, ты стал совсем коричневый, как ягода, — сказал Шонагар, улыбаясь и пристально изучая лицо Пьемура. — И так вырос, боже мой! Это значит, что ты преуспеваешь. Скажи мне: тебе нравится то, чем ты занимаешься там, на юге? — он задрал голову, глядя снизу вверх на Пьемура и ожидая ответа.

— Сначала было трудно, но проходит время, и ты привыкаешь ко всему. Это очень отличается от того, к чему я привык… — к своему удивлению, Пьемур запнулся, почувствовав, что поток подавляемых им эмоций наполнил его грудь и мгновенно заставил его засомневаться по поводу того, кто он такой, к какой группе людей принадлежит, и как ему построить следующую фразу.

Он прочистил горло и продолжил, — Это отличается от того, к чему я был привычен… раньше. — последнее слово прозвучало ровно, как будто оно случайно выскочило из его рта, но он не сомневался, что проницательный Мастер Голоса заметил это.

— Да, но ты достиг критической точки в своей жизни, Пьемур, где неизбежно столкнёшься со многими обстоятельствами, которые, как ты сказал, во многом противоречат тому, к чему ты когда-то привык. Ты должен понять, что того мальчика, которым ты был в детстве, уже нет. Освободи место теперь для юноши, которым ты становишься.

— Знаешь, Пьемур, — продолжал Шонагар с ноткой возбуждения в голосе, — это, возможно, самое замечательное время, которое когда-либо у тебя было в твоей жизни? — он поднял брови и снова улыбнулся, положив руку на плечо Пьемуру. Пьемур не понимал, о чем говорил Шонагар, и его замешательство, должно быть, читалось на его лице, так как Мастер Голоса продолжил, не дожидаясь ответа.

— Именно сейчас, в этот момент, за очень короткий промежуток времени ты испытаешь больше изменений, чем когда-либо в своей жизни. Не пугайся того, что тебе предстоит, Пьемур. Наслаждайся каждым новым знанием и умением! Испробуй каждую возможность, которая тебе предстоит, и забудь о том, что ты знал — или что мог делать — когда был тем самым маленьким мальчиком. Это и вполовину не так увлекательно, как то, что у тебя впереди, мой друг!

Теперь, вспомнив эту речь и тот пыл, с которым её произнёс Шонагар, Пьемур посмотрел через всю комнату на своего старого Мастера и улыбнулся. Шонагар был прекрасным мастером голоса и наставником все эти Обороты, но теперь, подумал Пьемур, похоже, Сибелл взял на себя эту роль. И, честно говоря, он не видел никого, кто смог бы заменить Шонагара. Пьемур улыбнулся в ответ на улыбку Сибелла.

— Давненько не брал я барабан в руки, Сибелл. Клянусь, я уже заржавел, как старый гвоздь.

— Не бери в голову, Пьемур, — улыбнулся Сибелл.

С плоским барабаном в одной руке и палочками в другой, Пьемур перебрался к группе барабанщиков, собравшимся за столом, стоявшим в нише. Это было идеальное место для барабанщиков, чтобы своей игрой не мешать остальным арфистам. Он сел рядом с молодым учеником лет одиннадцати, радостно выстукивающим ритм по столу вместо барабана двумя короткими деревянными палочками. Он стучал по столу одну и ту же последовательность ударов с выражением глубокой сосредоточенности на лице, очевидно, только что освоив новый ритм. Пьемур положил край круглого барабана на колено и оглядел комнату и остальных арфистов. Сегодня вечером его единственным желанием было просто быть с ними.

Сибелл встал со своего места и, оглядев весь Зал, спустя мгновение кивнул молодому ученику, сидевшему рядом с Пьемуром. Этим коротким кивком он как бы подсказывал всем сидевшим в комнате, что ритм молодого ученика должен был стать основой их общей музыки.

Сибелл — умница, размышлял Пьемур: он использовал существующий ритм, и в то же время дал молодому ученику огромный заряд уверенности в себе. Когда вступили несколько других барабанщиков — постарше — из числа сидевших за его столом, добавив звучание своих барабанов в простой ритм, который играл молодой ученик, Пьемур, не раздумывая, взял свою щетку. Вместо того, чтобы отстукивать ритм на коже барабана, он исполнял его на деревянной кромке, издающей очень приятный звук стаккато, который служил акцентом для других барабанов.

Поддерживая простой ритм с бездумной легкостью, Пьемур бросил взгляд на Сибелла, который уселся прямо на стол, чтобы остальные арфисты могли его видеть. Подмастерье Мастера-Арфиста кивнул один раз и, не глядя на гитару, наиграл тему, другие гитаристы тут же добавили голоса своих инструментов к рефрену, который играл Сибелл.

37
{"b":"708526","o":1}