- Тогда пойдем вместе, - девушка поежилась от того смирения и самопожертвования, которые переполняли Пырына.

  - Пойдем.

Сумка с маклюрой перекочевала в телегу, от чего спина старика немного распрямилась, отдышка в скором времени сошла на нет, а шаг ускорился.

  - Спасибо, дите. Вот надо тебе со стариками возжаться! Какая красота пропадает в Пылюкановке.

Пырын шел немного впереди, словно показывал путь, который был выучен наизусть. Аврора печально улыбнулась сама себе, но голос старика удивительным образом проникал в самую глубину сердца и рылся там без зазрения совести, орудуя настоящей заботой.

  - Нравится мне у вас. Тихо.

  - Ась? - закричал, что есть мочи Пырын. - Тихо? Когда молодые тишины искать начинают?

  - Не знаю. А когда? - девушка добавила беззаботности в голос, с любопытством ожидая вердикта старика.

  - Когда не справляются с тем, что взвалили на себя.

Ни разу Пырын не глянул в сторону своей попутчицы, а та и замерла посреди дороги как громом пораженная. С какой же легкость здешние люди могли обрисовать то, что не хотело обретать форму мысли.

Дед Пырын остановился перевести дух, хотя на самом деле ждал, когда стихшие колеса снова завоют на разные голоса.

  - Ничего мудреного нет, дите. Простота лучше глазных капель помогает видеть что людей запутало и гложет. Тут в соседнем селе батюшка есть, он часто повторяет, что нечистая препятствует нам делать возможное, а к невозможному принуждает. Вот мы и маемся... О как! Мудрость-то! А нам бы все непосильное на себя взвалить. Идем, дите, идем.

От слов дедушки Пырына стало легко на душе, правда чувство это не обещало быть долгосрочным, но до Пылюкановки Авроре его хватило. Дом старика был на отшибе и он свернул намного раньше нас.

Девушка со вкусом шла по широкой улице деревни, которая проходила через «площадь» с домом культуры и главного центра развлечений — универсамом. Это раритетное словечно, она подхватила из запаса бабы Нюры. За время пребывания в пригороди Чебоксар, удалось подтянуть пробелы в русском и даже перейти на изучение сленга, который нельзя было зазубрить, по учебнику. Слова, порой, использовались на интуитивном уровне, в совершенно противоречивых случаях. Только матом баба Нюра строго на строго запретила ругаться в доме, уплоть до того, что я пару раз, Аврора легонько получила по губам.

Телегу Жилька дотащила довольно прытко. Скорость у кобылы увеличилась заметно, когда яркая парочка пересекла границу села. Чуяла скотинка, что дело пахнет ужином. Как и полагалось, Аврора быстро разгрузила острыми вилами вялую траву, равномерно раскидав на поляне перед домом, чтобы та подсушилась, после чего четвероногая работяга вернулась к хозяину, тихо подфыркивая и игриво мотая головой.

Мужик забрал уздцы и любовно поглаживая бока кобылы, одарил чумазую девицу самым недружелюбным взглядом.

  - Грузишь Жильку, - грозно выдал мужик, которого звали по фамилии - Казанец. - Смотри у меня.

Досчатая редкая калитка захлопнулась и разговор на этом был исчерпан.

Спорить не хотелось. Слова Пырына про невозможное отдавали тем же немым укором. Аврора усмехнулась сама себе, и как ни странно, не почувствовала негодования от того, что каждый ее поучает.

Умитворение протиснулось в ворота подворья бабы Нюры раньше ее зашоренной благодетельницы. Странная картина неминуемо отдалила поход в огородный душ и заслуженный ужин.

Анна Витальевна неловко вертелась вокруг Василия, который верхом сидел на Марсике. Оба пытались засунуться собаке в пасть какую-то таблетку.

  - Помогай, мать. Чего застыла? - прозвучал запыханный голос Василия.

  - Чего делаем?

Намертво сжав мощные челюсти, Марс просто лежал на земле, а за него захлебываясь лаял Рекс, как обычно посаженный на цепь.

Огромная псина, казалось, не предпринимает никаких попыток цапнуть кормящие руки или даже зарычать. Он просто меховой лужей растекся по теплому, выщербленному бетону, намертво сцепив челюсти.

  - Глистов гоняем! - с растроенным видом ответила баба Нюра. - Светлана звонила. Игорек жалуется, что попа чешется. Вот он! Главный паразит! Ух, я тебя!

Старуха в отчаянии замахнулась на пса, на что тот прижал уши и зажмурился.

  - Внучек с ним разве что с одной миски не ест. Хотя, что там... Застала на месте преступления пару раз. А на этого полпалки колбасы извела, все повыплевывал, скотина!

Странно, но мытарства Марсика вызвали в Авроре еще одну волну умиления. Девушка присела на корточки около собаки, ощущая, как из-за ворота рубашки пахнуло сладковато-удушливым запахом пота. Потрепав животину по голове, девушка спросила:

  - Вы котлеты уже пожарили? Запах сюжа доходит.

  - Еще я его котлетами кормить буду. Колбасы обожрался!

  - Несите, несите... Я свою долю отдам.

  - Золотко, та мне ж тебе ничего не жалко, - всплеснула руками Анна Витальевна, чуть не слезами на глазах и по-молодецки юркнула в дом.

  - Ну, что котлетку хочешь? Ты мой хороший. Кто тут, хороший? Марсюня, - Аврора и сама не заметила, что стала сюсюкать и шепелявить, за чем с огромным интересом наблюдал Вася.

  - Молчи! - прозвучало жестко в адрес мужика.

 -  Да, ради Бога! Но баба Нюра права, только котлету переведешь.

Ароматный колобок жареного рубленного мяса материализовался перед самым носом и девушка почувствовала, как рот наполняется слюной. Пес оживился и поднял морду, облизнув нос огромным языком.

Таблетку поместили в самый центр, да так чтобы Марсик не видел, но едва лакомство предложили псу, он принюхался и презрительно фыркнул.

  - Ага.

Аврора демонстративно вытащила из котлеты лекарство и протянула обратно собаке угощение. Хитрый питомец только открыл пасть, чтобы слизать котлету с ладони, как та резким движением, сунула ему ладонь в пасть, на что мощные челюсти сжались в смертельной хватке.

   - Ты что творишь, Ирод? Фу, плюнь! Вася, неси дрын! Надо ему зубы разжать.

Собака зарычала, но скорее от страха и бешено замотала головой. Не теряя времени, Аврора согнала Василия, игнорируя жгучую боль от протыкающих кожу зубов и села сверху на спину пса, перевалилась на спину, увлекая за собой мощное тело, которое удалось обхватить ногами и почти обездвижить.

Вася вовремя спохватился и пропихнул таблетку в пасть собаки, чтобы та не смогла ее выплюнуть, и Аврора тут же ослабила хватку.

Баба Нюра, молча обернулась с чистым полотенцем и водой, чтобы промыть рану. Она уже не сползала бледной по ступенькам в таких ситуациях, как и не спешила освобождать меня от тяжелой работы по хозяйству, которуя  по своей воли на себя взвалила Аврора. Нет, старуха опешила от того, с каким хладнокровием и спокойствием та стояла и рассматривала прокусанную руку. Хоть бы поморщилась!

 -  В больницу поедем? - флегматично спросил Вася. - Баб Нюр, вы как?

 -  Нет, спиртом залить и пойдет. Собака домашняя, не бешеная. Перекатов не переживет еще одного моего визита.

Боль чувствовалась и еще какая, так легко было поддаться ее разрушающей силе, которая подступала к горлу, требуя хотя-бы легкого вскрика. Но по привычке, Аврора, словно наблюдала за собой со стороны, в головое отключалась всякая паника, а пульсирующие сигналы, проносящиеся по нервным окончаниям, с каждой секундой затихали. С физической болью так всегда и было.

Почему же так нельзя отмахнуться от того, что творится на душе?

Спустя пару часов, Аврора, лежала на мягкой перине, обводя взглядом узорчатый орнамент тени, прилипшей к стене напротив. Свет одиного фонаря, который был установлен ближе к дороге, проникал в окно, натыкаясь на хлипкую преграду тонкой занавески. Перебинтованая ладонь ныла, в унисон досадливым ворчаниям Марсика, который по обыкновению, в теплую погоду спал на ступеньках.

За долгие годы тренировок, кости уплотнились, сухожилия приобрели пластичность, каркас мышц был укреплен столь изощренными упражнениями, что если напрячь ладонь, то серьезного урона не принесет даже удар молотком.