– Ты полковник или тряпка? – грубила я.
– Знаешь что…
Он недовольно фыркнул в трубку. Я испугалась, что разговор на этом закончится, и выпалила первое, что пришло голову.
– Ты мне должен! Я… Я знаю, что за рулем он с тобой разговаривал! Если бы не ты…
– Аня! – виновато позвал он. В его голосе слышалась боль. – Не смей перекладывать это на меня. Ты прекрасно знаешь Серегу. Он бы никогда не отвлекся, когда в машине мальчишки.
– Я. Должна. Быть. Там, – отчеканила я басом и повесила трубку.
«Я должна быть там», – повторила я себе и пошла в душ, по дороге вылив содержимое бокала. Остался неприятный осадок от разговора, в моих словах не было правды, но семья того стоила.
Заработавшие извилины быстро помогли найти пульт. С выключением телевизора наступила тишина. Тысячи звуков, сотрясавшие воздух много месяцев, наконец, исчезли. Все это время со мной постоянно был кто-то, пусть и незнакомый мне лично, но он не давал мне расклеиться окончательно. Это я поняла только сейчас. Но вот я осталась одна, и оказалось совсем не страшно, совсем не грустно. Торжественная тишина подарила мне надежду, смысл жизни.
Глаза еще не привыкли к полной темноте, и в световых пятнах я вдруг отчетливо увидела их улыбки, в голове зазвучал их смех. Что угодно за то, чтобы увидеть и услышать их вновь. Что. Угодно.
Но первым делом – привести себя в порядок. Смыв всю тяжесть одиночества и очистив кожу от налета выпотевшего алкоголя, я впервые за долгое время увидела себя в зеркале. Волосы сильно отросли, что стало заметно при вычесывании спутанных кудрей – некоторые пришлось даже отрезать, – появились мимические морщины, лицо похудело и обесцветилось, превратившись в болезненно-бледный ромб, выделяя красные от переутомления глаза, обрамленные желтыми кругами с выступающими синеватыми мешками. Однако взгляд зеленых глаз казался хоть и тяжелым, но пронзительным, будто смотрел в душу, а не оценивал внешность, и где-то в его глубине разгорался огонь. Наконец, я чувствовала, что не поглощаю, а источаю энергию, создавая намерение и формируя желание.
Выйдя из ванной, я не задумываясь в темноте без проблем нашла ключи, которые в приступе отчаяния зашвырнула в дальний угол гостиной, открыла запретную комнату, пробралась через гору пыльных картонных коробок и с улыбкой на лице заснула на мягком матрасе под одеялом мужа, к моему удивлению еще хранившим легкий запах. Я не ждала снов, не боялась воспоминаний, а с нетерпением ждала нового дня.
С утра первым делом я выползла из дома, чтобы плотно позавтракать, а заодно увидеть людей. Желание стать частью живого потока, выйти из сумрака собственных мыслей и расстаться с внешним одиночеством растеклось по венам. В холле меня с легким удивлением встретил вахтер, а за ним и швейцар. Их натянутые улыбки были первыми, что я видела за последние полгода. Однако от меня не ускользнуло то, как они оба отшатнулись от меня. Наверное, одной ночи мало, чтобы избавиться от алкогольного душка. В сумке завалялась старая жвачка, и я закинула в рот пару подушечек, чтобы избежать неприятных столкновений.
Солнце щедро обжигало тонкий кожный покров, и только сейчас стало понятно, что я почти пропустила весну. Это время года всегда вдохновляло меня на большие планы и новые идеи. И вот уже лето приветствовало мой тайный замысел, обволакивая остатками сезонного тепла. Удаляясь все дальше от квартиры, я чувствовала, как энергия возвращается в уставшее тело, каждая клеточка заряжалась новой силой. Всматриваясь в прохожих, одетых во все оттенки темных практичных цветов и спешащих по делам, я чувствовала себя особенной в коралловом платье и светло-голубой джинсовой куртке.
Обласканная игривыми лучами, то прячущимися среди листвы высаженных вдоль проспекта деревьев, то неожиданно выскакивающими между высоких зданий, я дошла до прежде любимого кафе. Здесь мы часто завтракали по выходным, потому что дети обожали бельгийские вафли, а я не любила готовить. Дверь была открыта и удерживалась толстой цепью, торчащей из кирпичной стены, а сладковато-пряные запахи манили к стеклянным витринам. Во рту ощущался прилив слюны, и желудок сжался в предвкушении, но образы блюд всколыхнули воспоминания, и ноги отказывались заходить.
Решиться мне помог торопившийся на работу мужчина, пробурчавший нечто неприятное и сильно толкнувший меня в спину, так что я, ведомая инерцией, долетела до барной стойки. Глупо улыбнувшись, я заказала завтрак от шефа и повернулась лицом к залу, чтобы выбрать место. Здесь все осталось по-прежнему: деревянные стены, украшенные репродукциями знаменитых пейзажей, мягкие диванчики, обитые зеленым бархатом, квадратные столики, геометрически четко расставленные по залу.
В углу рядом с окном пустовало место, и я поспешила его занять. Было приятно видеть, что меня узнавали, работники кивали и широко улыбались.
– Давненько вас не было. Вы одна? – необдуманно спросил один из официантов, за что получил тычок в спину от проходящей мимо знакомой девушки.
– Не обращайте на него внимания, он еще не проснулся, – вступилась она.
Я слегка растянула губы, принимая ее извинения, и перевела взгляд на молодого человека.
– Ничего, – выудила я из себя глухо, так что пришлось откашляться. – Нужно привыкать к этому вопросу.
Девушка сочувственно улыбнулась, и мне показалось, что она знала, но я не представляла откуда. Когда позже она принесла заказ, ее движения были столь неторопливыми, что я догадалась пригласить ее присесть ко мне.
– Как вы узнали о произошедшем? – я воткнула вилку в воздушный омлет с грибами и вкраплениями зеленого шпината и фиолетового базилика, чтобы хоть недолго не видеть ее испытующий взгляд.
– А вы не помните? – ответила она вопросом на вопрос и привычно спрятала за ухо крашенную платиновую прядь, выбившуюся из короткого низко посаженного хвостика.
– Нет. Слишком много воды утекло, – проговорила я, проглотив солоноватую кашицу.
– Понимаю, – кивнула она и продолжила. – Вы заказывали у нас еду на поминки.
– Да? – удивилась я. – Это совсем не отложилось в памяти.
– Была моя смена. Когда вы вошли, ваш растерянный вид и заплаканные глаза произвели сильное впечатление. Подойдя к барной стойке, вы почти наугад потыкали пальцем в картинки, и пока я записывала заказ, у вас зазвонил телефон, – она сделала паузу, подавляя эмоции. – Вы ответили тихим голосом, что похороны состоятся завтра в десять утра, и тут же убрали телефон, не давая собеседнику продолжить разговор. Потом оставили адрес доставки и ушли.
Вилка брякнула, коснувшись края тарелки. Вот уже несколько секунд я ошеломленно смотрела на рассказчицу.
– Все эти месяцы я ждала вас, чтобы сказать, что… покой придет.
Эмоции подступали к горлу, хоть слез там уже не было, настолько меня тронуло, что незнакомый человек принял мою трагедию близко к сердцу. Более того, она не отчеканила штампы, вроде «время залечит раны» или «нужно смотреть вперед», а искренне пожелала мне мира в душе.
С незнакомкой согласились трясущиеся от нервов руки, тяжело бьющееся сердце, да и голове просто хотелось тишины. Я улыбнулась, хотя в голосе прозвучала горечь, когда я ответила:
– Покой нам только снится.
Официантку позвали, и она сорвалась с места. Только сейчас я обратила внимание на бейджик с именем. Ольга. Возможно, это говорило одиночество, но мне захотелось подружиться с ней. Она отзывчивая и добрая. Мысли о нашей дружбе заставили меня впервые подумать о будущем, об общении с живым человеком, и это не вызывало неприязни или отвращения. Зато навеяло грусть, ведь вряд ли кто-то в здравом уме предложит дружить с тяжелым человеком, коим я себя считала.
– Может повторить? – отвлекла меня Ольга, и я посмотрела на пустую тарелку. В животе было тяжело, но разливавшееся тепло по телу говорило о сытости.
– Не стоит, а то плохо будет. Я лучше завтра приду.
Девушка заговорщически наклонилась вперед и, подливая кипяток в чайник с жасминовым чаем с нотками мяты и апельсиновых корок, шепнула.
