1

Олег спускался по трапу самолета. В ночной тьме ступени подсвечивались светодиодными лампами, и он, как и другие пассажиры, шел, ориентируясь исключительно на яркие синие огоньки. Родной город встретил его снопом холодных снежинок и воем ветра. После теплого салона самолета Олег почувствовал себя неуютно. Ощущение, что что-то не так, что события идут совсем не своим чередом, не покидало его на протяжении всего года. И дело не только в том, что его собственная жизнь с каждым днем теряет былой лоск, мир вокруг, казалось, тоже сходит с ума. Десяток лет назад можно было подумать, что поезд жизни несется вперед и не собирается замедлять ход, что мир развивается невероятными темпами. Олег получил должность в администрации, устроился по специальности. Платили неплохие деньги, тем более для него, совсем молодого парня, только съехавшего от родителей. Да и работа была не бей лежачего, первое время Олег вообще с трудом понимал свои служебные обязанности. Но постепенно он вник в сущность происходящего: если сначала он, как и многие его сверстники, относился к своей работе пренебрежительно, делал все спустя рукава, то со временем стал гораздо серьезней. Олег намеренно заводил новые знакомства с людьми старше и опытнее его, старался быть всегда и везде на виду, и вскоре основу его жизни вместо гулянок по пятницам и субботам стала занимать сама работа. А на фоне всего этого город рос, как на дрожжах. Древние, никому не нужные заводы по производству бедности и быдла закрывались, уступая место новым просторным и сияющим торговым центрам, клубам, развлекательным площадкам.

Затем грянули перемены, бюджет города, как и бюджет Городского управления, в котором работал Олег, значительно урезали. Начались сокращения. Он был одним из немногих, кому удалось удержать за собой должность. Примерно в это же время он встретил тех людей, похожим на которых всегда мечтал быть. Олег, наконец, понял, чего он хочет. Люди из московской комиссии производили сильное впечатление. Они были одеты строго, но со вкусом и вели себя соответственно. Они олицетворяли власть, это было понятно без всяких слов, только то, как они себя держали, уже делало их достойными занимать свои должности. Олег действовал быстро, пришлось многим пожертвовать, в том числе своими отношениями, и не только с девушкой, а также той последней меланхоличной чертой своего характера, как привязанность в принципе. Он расстался с любимыми вещами, со своим городом, где родился и вырос, и сделал все это сознательно.

И вот теперь он вернулся уже в качестве того самого члена комиссии. Что же случилось? Почему он так недоволен собой и происходящим? Так ли себе он представлял это триумфальное возвращение? Дома он не пробыл и недели. Жену Олег видел и вовсе только утром в день отъезда, она тоже часто моталась по командировкам, а может, только оправдывалась ими. Его это не очень расстраивало, гораздо важнее, что в такой суматохе ему не удалось отдохнуть и он не чувствовал себя тем бодрым управленцем, которые прилетают из центра и одним взмахом решают все проблемы. С опухшим лицом и черными кругами под глазами, он отправился в аэропорт. Он уже слышал о том, что бюджет на поездки чиновников урезают каждый год, но не думал, что это коснется его лично. Только сев в самолет, он понял, что лететь ему придется, пользуясь услугами далеко не первой авиакомпании в стране. Бизнес-класс? Тоже мимо. Все, что ему досталось, это возможность не стоять в очереди для регистрации и сиденье с чуть большим, чем у остальных, пространством для ног. Полет был долгим, самолет то и дело попадал в зону турбулентности и его нещадно трясло, кормили дрянью, от которой у Олега разыгралась изжога, постоянно плакал маленький ребенок. В общем выспаться в такой обстановке не получилось. Олег искренне надеялся, что на месте все пойдет лучше. Он проверяющий из Москвы, в краевой больнице нет человека, у которого были бы серьезные связи в столице: Олег всегда проверял такие сведения, прежде чем выехать на место. Разве могло что-то пойти не так? Конечно, ситуация в мире вносила некоторые коррективы в привычную ему работу. Теперь строить из себя принципиального идеального человека не имело смысла. Если действовать по-старому, любая проверка закончится банкротством проверяемого объекта, а закрыть больницу в нынешних реалиях просто невозможно. Никто не даст ему таких полномочий. Сейчас такие, как он, из наводящих ужас псов имперского правосудия превратились всего лишь в разведчиков. Он мог пожурить начальство больницы, мог повлиять на вынесение взыскания, но не более того. Главное, чтобы местная администрация не почувствовала этой беспомощности. Он не позволит им вести себя с ним неподобающе.

Но стужа, вцепившаяся в него ледяными когтями прямо на трапе, так же, как и отсутствие встречающего, не подтверждали позитивных догадок Олега. Он, недоумевая, постоял около входа в здание аэропорта. Спешащий укрыться от непогоды народ толкал его, не замечал, ни во что не ставил. Наконец, когда на улице никого не осталось, сотрудник охраны попросил его войти в здание. Олегу пришлось пройти все адские круги бюрократии. Одно дело самому быть частью давящего пресса, совсем другое – оказаться под ним. Он заверил все необходимые документы, получил багаж и смог выйти на улицу, на все это ушел час с небольшим. Несмотря на холод, Олега так и тянуло наружу, оставаться в душном здании аэропорта, наполненном щебечущей о всяких глупостях толпе, было просто невыносимо. В нос ударил морозный воздух. Зазвонил телефон.

– Олег, ну как ты, добрался? Тебя встретили?

– Я на месте, только вышел из здания аэропорта. Стас, как долго это будет продолжаться? В прошлый раз я думал, что меня понизили в должности и не сообщили. Но теперь меня не покидает ощущение, что я уже уволен.

– Олег… Олег, успокойся! Сам знаешь, какие времена, кому сейчас легко?

– Тебе, например.

– Ха! То, что я не мотаюсь по всей стране, еще не значит, что я сижу тут, пью коньяк и ничего не делаю. Если хочешь знать, у меня пятеро таких как ты в подчинении. Все вечно недовольны, ото всех только плохие новости. И я за все это отвечаю. Но ничего, я же не выговариваю это тебе при первой же возможности.

Олег не ответил.

– Совсем не рад, что вернулся домой?

– Это давно уже не мой дом.

– Как скажешь. Так тебя встретили?

– Возле трапа никого не было.

– А в аэропорту?

– Тоже. Я думал, никого уже и не будет.

– Тебя должна встретить машина.

– Что за машина?

– Ммм… УАЗ.

– УАЗ? С каких это пор… А, ладно. Цвет? Номер?

– Знаешь, у них и цвета-то определенного нет. Такой серый, или серебристый. Так сразу и не скажешь. Но номер запоминающийся – три четверки. О! Звонит Петр Александрович, твой коллега, сейчас тоже будет возмущаться. Ладно, позвони мне завтра с утра.

Олег огляделся. Вдалеке среди распространенных в этих краях японских иномарок под холодным светом лампы стоял УАЗ. Олег направился к нему. От пронизывающего ветра слезились глаза, номер он смог разглядеть только когда вплотную подошел к автомобилю. Это были три четверки. Округлый, будто бы надутый салон был пустым, только на месте водителя сидел старец лет ста пятидесяти и причмокивал. Олег дернул пассажирскую дверь и протиснулся внутрь салона. Здесь пахло сыростью и ржавеющим металлом. Водитель удивленно вылупил глаза. Его старческое гладко выбритое лицо, судя по всему, было оскорблено появлением здесь Олега.

– Ты кто? – с хрипотцой спросил водитель.

– А вы кого ждете? – не задумываясь, спросил Олег.

– Да в общем-то, я никого и не жду, – с недовольством выговорил мужчина.

Он очень долго рылся в карманах, наконец, извлек мятую бумажку, вынул из кармана очки и прочитал:

– Обновленский Олег Викторович. Это ты?

– Это я.

– Хорошо. Поехали в отель?

– Поехали.

Водитель, к великому счастью Олега, за всю дорогу не проронил ни слова. Только в самом конце поездки, у отеля, у них состоялся небольшой разговор.