– Вероника, тебя расстроил мой вопрос? – заметив, что мое лицо превратилось в каменную маску, забеспокоился Александр. – Ты обиделась из-за того, что Костя не рассказывал про тебя? Вы, женщины, слишком мнительные…
– Нет, Саша, я не обиделась, – ответила я с вежливой улыбкой, чтобы он даже не усомнился в том, что я обиделась. Нет, не просто обиделась. Я оскорблена до глубины души!
– Ну, Верочка, – беспомощно произнес адвокат. – Еще не хватало, чтобы мои неосторожные слова испортили вам настроение.
– Всё хорошо, – ровно ответила я. – Всё просто замечательно.
За это время мы поднялись на второй этаж, так никого из домочадцев и не встретив. Александр остановился у двери комнаты, которая явно предназначалась для нас, и я вошла туда, ни разу не оглянувшись на шефа.
– Ну, спасибо, дружище, – услышала я шипение Колчановского. – Ты разбудил в ней зверя, а мне теперь доказывай, что я не верблюд.
– Слушай, я вообще не думал, что так получится, – приглушенно ответил адвокат. – Я всё исправлю…
– Теперь уже я сам, – буркнул Костик. – Очень приятная встреча.
– Колчан, ну прости…
Дверь закрылась. Я обернулась и взглянула на широкую улыбку шефа. Он скинул на пол сумку, стремительно приблизился ко мне и сжал голову ладонями.
– Умница моя, – шепнул Костик. – Такая обида лучше сотни поцелуев.
И он от души чмокнул меня в щеку. В дверь послышался осторожный стук, и в комнату просунулась голова адвоката. Лапища Колчановского легла мне на затылок, а в следующее мгновение мой лоб встретился с грудью начальника. Я тихо зашипела, потому что под футболкой было скрыто что-то массивное и далеко не мягкое.
– Я просто хотел предупредить, что приехала Люсина бабушка, – сообщил Александр.
Напор длани шефа усилился, и я, не выдержав, ущипнула его. Теперь зашипел Костик.
– Ухожу-ухожу, – по-своему истолковал гримасу Колчановского адвокат.
И как только дверь закрылась, Костик отпустил меня. Мы сердито воззрились друг на друга.
– Перебор, – предупреждающе произнес он.
– Ты мне дыру во лбу хотел сделать?
– Не понял.
– Что у тебя под футболкой?
– Крест…
– Если ты думаешь, что его оттиск у меня на лбу изгонит бесов, то сильно заблуждаешься. Во-первых, бесов во мне нет, а во-вторых, единственный змей, которого я знаю, стоит передо мной.
– Ну, насчет бесов я бы не был так уверен, – проворчал себе под нос Колчановский, и я понадеялась, что он испепелится от моего взгляда.
Не испепелился. Вздохнув, я прошла к окну и посмотрела на открывшийся вид, он мне понравился. Там был сад. Костик подошел ко мне и примирительно произнес:
– Извини, если сделал больно. Я не специально.
– Угу, – промычала я. – Ты больно не хотел делать, твой друг не хотел растревожить мою тонкую душевную организацию. Если бы всё было правдой, я бы тебя сейчас придушила.
– За что?
Я обернулась и стукнула кулаками по груди шефа:
– Ты меня не любишь!
– Отлично! – восхитился женишок. – Не прощай меня сразу. Маленький скандальчик не повредит.
– Будь уверен, – пообещала я.
– Но без перегибов, – вдруг забеспокоился Колчановский.
Я покладисто покивала головой и отправилась осматривать нашу комнату дальше, чтобы скрыть акулий оскал счастья. Друг шефа мне нравился всё больше. Еще бы! Своим вопросом с подвохом он дал мне возможность, не нарываясь, отплатить Костику за принижение меня, как женщины, за ненавязчивые угрозы, шантаж и переживания. Если бы я могла признаться Александру в любви, я бы это сделала, честное слово. И не только за его неосознанную помощь, но и за то, что моему Костику придется извиваться ужом на сковородке, отвечая на неудобные вопросы. А то, что они будут, сомневаться не приходилось. Зато я теперь была освобождена от необходимости врать – я же обижена и полна неприятных подозрений! И в это мгновение я поняла, что насчет беса Колчановский прав, потому что где-то внутри меня раздавалось гаденькое хихиканье. Кстати…
– Почему Саша сделал акцент на бабушке?
Я обернулась к шефу, разбиравшему сумку. Он бросил на меня взгляд и отмахнулся, но теперь тема пенсионерки всерьез заинтересовала, потому я подошла к Костику и, забрав у него свою одежду, заглянула в глаза.
– Рассказывай.
– Да ну, – буркнул шеф. Однако ненадолго задумался. – Я ее любимчик, – все-таки поделился своей бедой начальник.
– Это плохо?
– В общем-то, нет. Просто повышенная забота и внимание к моим нуждам иногда утомляет. И Карина… – Я ответила непонимающим взглядом, и шеф пояснил: – Это вторая внучка – кузина Люси. Баба Нюра спит и видит, что пристроит Кариночку в мои надежные руки.
– Что не так с Кариной?
– Она – Лиза, – ответил Колчановский и больше пояснений не потребовалось.
– Ясно, – я на секунду поджала губы. – Значит, у меня есть уже недоброжелатель и соперница в лице бабы Нюры. К чему готовиться? Компот на голову? Иголка в косяк? Или россыпь бородавок завтра утром?
– Я тебя прикрою, – пообещал шеф.
Усмехнувшись, я покачала головой. Наивный ты мой. От бабули, озабоченной судьбой любимой внучки, не скроет ни одна начальничья спина. Я против нее, как милый ёжик против танка. И хорошо, если уеду отсюда человеком, а не жабой. Как пить дать, сглазит! Я поплевала через левое плечо и протяжно вздохнула. Знала бы про бабулю, обязательно внесла бы в договор пункт о магической защите и медицинском страховании на случай ожогов и травм.
Колчановский забрал у меня стопку одежды, которую я продолжала держать, положил ее на столик и притянул меня к себе.
– Не переживай, баба Нюра – милая женщина. Я буду рядом с тобой постоянно. Она просто пожилая женщина, ничего ужасного. Да, неучтенный фактор, но это ничего не меняет.
– Понятное дело, – усмехнулась я. – По нашему договору ничего не меняют даже обстоятельства непреодолимой силы и стихийные бедствия. Будем считать бабульку ураганом.
– Всего два дня, Вера, – напомнил мне шеф. – А потом премия и новое кресло.
– Хоть что-то, – проворчала я.
– Нахалка, – фыркнул Колчановский.
Я была с этой оценкой не согласна, но возражать не стала. Вскоре мы уже спускались вниз, готовые к знакомству с семьей адвоката. Господ Поляковых и Судариковых мы нашли в тени сада возле открытой кухни, откуда доносились одуряющие ароматы, от которых предательски заурчало в животе.
– Тигруля, – хмыкнул шеф.
– Меня сейчас заставят что-нибудь резать, – уверенно шепнула я.
– И что?
– Мне нужно дополнительное соглашение…
– Поздно, упыреныш, поздно. Всё необходимое уже предусмотрено.
– Жмот.
И мы дружно улыбнулись, потому что в нашу сторону обернулись все, кто находился в районе открытой кухни и беседки, из которой можно было смело сделать домик для привратника, или для гостей, которых хочется держать подальше от хозяев.
– А вот и наши голуби, – широко улыбнулся Шурик.
Приобняв за талию миловидную молодую блондинку, он направился нам навстречу. Люся рассматривала меня с нескрываемым любопытством, я смущенно потупилась.
– Привет, – она протянула мне руку. – Я – Людмила, но можешь обращаться ко мне – Люся.
– Я – Вероника, можно – Вера или Ника. Мне всё нравится.
– Я запомню, – пообещала с улыбкой Люся. Только после этого она посмотрела на Колчановского и покачала головой: – Как не стыдно скрывать свою очаровательную подругу.
– А как не скрывать, – шеф нагнулся к жене друга и поцеловал ее в щеку. – Мы только в дом вошли, как Полик уже насел на нее с вопросами и внес разлад. И это в первые пять минут знакомства, – со значением добавил он. – Я теперь думаю, что вас надо было сразу на свадьбе знакомить.
– Ого! – воскликнул Александр. – То есть Вера…
– Да, да, да, – счастливо оскалившись, ответил Костик. – Вера – не просто моя девушка, она моя невеста.
– Кто невеста?
Немолодой женский голос заставил меня подобраться. Из глубин открытой кухни вынырнула бодренькая такая пенсионерка в бриджах и с фиолетовыми вихрами, торчавшими из-под бейсболки. Баба Нюра… Блеклые голубые глаза с пристрастием ощупали мое лицо, фигуру, вернулись к лицу, и на губах бабульки расцвела медовая улыбка.