А звали этого, скажет так, зажиточного в себе и не упускающего ничего своего из вида человека, как ни странно это прозвучит (а почему, собственно, странно?), Леонидом (Ах, да. У Семирамида Петровича были весьма странные ассоциации с этим именем). И вот этот Леонид приоткрыл глаза, посмотрел на Ноя Фёдоровича, и говорит ему. – Как на духу тебе, Ной, говорю. В клюве голубки был колосок. А вот от каких зерновых, то это не ко мне. – С чем Леонид закрывает свои глаза и тем самым избегает встречных вопросов. В общем, вовремя закрыть глаза на окружающее или на какие-то вещи, очень помогает в жизни.
– Ну тогда, знамение нам в руки и за дело. – Хлопнув в ладоши, радостно сказал Ной Фёдорович, и обратил своё внимание к чёрному ящику. Где он, положив сверху на него свои руки, для начала внушающим страх взглядом посмотрел на своих коллег по магическому искусству, замерших в ожидании нового фокуса со стороны Ноя Фёдоровича. Что и говорить, а иногда бывает просто спокойней, когда от человека ничего не ждёшь, чего в случае с Ноем Фёдоровичем не стоило ждать. А в данном же случае все знали, что от Ноя Фёдоровича всякого можно ожидать, а это почему-то всегда значит какой-то фокус с его стороны. Вот они и опасались за свою нервную систему, к которой лучше всех был подготовлен Леонид, вновь прикрывший свои глаза и начавший сопеть в нос.
– Ну что, приступим. – Сказал Ной Фёдорович и начал приоткрывать крышку чёрного ящика. И хотя ящик уже раз продемонстрировал свою не простую сущность, – в нём может скрываться всякая неожиданность, если его крышку открывает именно Ной Фёдорович, человек не без фантазии и своего желания поразить своих зрителей, – всё же расслабляться не стоит, когда имеешь дело со столь активным на этом магическом поприще человеком, каким является Ной Фёдорович. Для которого не существует никаких правил, и оснований не менять все эти правила по ходу своей жизни он тоже не видит. А это что значит? А то, что если эти господа иллюзионисты, опираясь на одно из правил: «Снаряд два раза в одну и ту же воронку не попадает», рассчитывают на то, что второго голубя в чёрном ящике уж точно не будет, и значит, можно расслабиться, то они зря так наивны насчёт Ноя Фёдоровича. Хотя они всё-таки не столь простодушны и, если обратить своё внимание на их руки, – а они крепко вцепились в подлокотники стульев, – то они готовы ко всякому фокусу со стороны Ноя Фёдоровича.
Между тем, Ной Фёдорович под интригующую музыку, которая проигрывается перед всякой демонстрацией фокуса, стоящую в ушах его коллег иллюзионистов (это рефлекс у них такой), ещё раз обводит руками края чёрного ящика, на мгновение замирает и раз…И крышка без всякого иллюзионистского эффекта открывается. Но коллеги иллюзионисты Ноя Фёдоровича, по собственному опыту знают, да и в их арсенале есть подобные сложные и обманные трюки, что всё ещё не кончено и ещё всякое может быть.
– Чёрный ящик без двойного дна, не чёрный ящик. – Смотря на ящик взглядом «меня не проведёшь», так многозначно рассудил Альберт Нобилиевич.
– Знаю я этого Ноя, – достаточно грубо и предвзято подумал о Ное Фёдоровиче Семирамид Петрович, имеющий все основания и право так предубеждённо на его счёт думать, – запросто может утаить в рукавах своего пиджака того же голубя и сейчас подложить его в чёрный ящик. А потом, как бы спохватившись, посмотрит по сторонам, в поиске голубя, и не обнаружив его с потрясённой мимикой на лице, неожиданно отыщет его в чёрном ящике. Кстати, а где голубь? – задался вопросом Семирамид Петрович и принялся искать этого куда-то запропастившегося голубя.
А Ной Фёдорович к этому времени, со словами: «Ну и что тут у нас?», заглянул в чёрный ящик, затем опустил туда правую руку и после небольшого нащупывания чего-то там, вынимает оттуда…Вынимает оттуда…И третий раз, так всегда необходимый для всякого уважающего себя и свой трюк иллюзиониста (к тому же Ной зажал в кулаке вынутую вещь и без этой временной выдержки не хочет показывать, что он там принёс): Вынимает оттуда… Монету большого достоинства, единственное, что о ней можно сказать, так как она размера больше среднего, и лежит «орлом» к верху.
Ной Фёдорович, положив монету на стол, обводит взглядом заинтересовавшиеся лица своих коллег и соклубников, естественно не сумевших удержаться оттого, чтобы не проверить свои экстрасенсорные способности, – это, несомненно, неразменный рубль (простых рублей в кармане иллюзиониста по факту его магического предназначения не может быть), и меня никто в этом не переубедит, даже сама монета, – вот так решил Семирамид Петрович, так и не отыскавший голубя, – и озвучивает именование этого предмета такого спора в головах иллюзионистов (Семирамид Петрович был не единственным здесь, столь самонадеянным человеком).
– Это мой философский камень. – Говорит Ной Фёдорович, указывая на монету. И хотя монета совершенно не похожа на камень, собравшиеся за столом люди, прекрасно знающие, как иллюзорен окружающий мир, и что глазам своим верить с первого взгляда не стоит, – они (глаза) впадут в заблуждение и тут же обманут, а может и того хуже, заставят влюбиться в того, кто совсем им не пара, – не стали вот так в открытую оспаривать это утверждение Ноя Фёдоровича, человека себе на уме и притом очень сильного не только в словесном диспуте, но и на руках.
Хотя у них возникли некоторые вопросы приземлённого качества. – Мне совершенно непонятно, – переполнившись непониманием Ноя Фёдоровича, подчеркнувшего принадлежность этой выложенной на стол монеты, возмутился про себя Альберт Нобилиевич, – К чему всё это? Чего он боится? Того, что её попытаются присвоить? – начал задаваться вопросами Альберт Нобилиевич, и по мере своего вопросительного недоумения начал постепенно остывать к этому вопросу. А всё потому, что он вдруг понял, что Ной Фёдорович, надо признать, поступил более чем благоразумно, обозначив границы возможностей своих коллег по магическому цеху.
– В нашем деле зевать никак нельзя, – понимающе покачал головой Альберт Нобилиевич, – и за реквизитом нужен глаз да глаз. А иначе…– Но Альберт Нобилиевич дальше не стал продолжать, а он, нащупав в кармане пиджака ручку, явно из реквизита иллюзиониста (только из чьего, не слишком известно), так она была на ощупь интересна, глубоко задумался над этой своей находкой – как оказывается, это Семирамид Петрович, отвлёкшись, выпустил её из виду, и как потом выяснилось, то потерял с концами.
– Как будто и не было её никогда. – Потрясённый этим исчезновением и одновременно потерей ручки, которая только что лежала на столе перед ним, а теперь там пусто, пробормотал Семирамид Петрович, ощупывая стол на предмет тайных замков и ящиков. А ведь ручка не самая простая, из тех шариковых, которые десятками продаются в общей упаковке, и даже не её благородный и в золотой облицовке дорогой вид было самое главное, а цену ей придавало то, что она была подарком ему от Марты. А это уже слишком немало значило, знай Марту, как её знал Семирамид Петрович, и её отношение к собственным подаркам.
Ведь от неё подарков материального свойства и так не дождёшься, – а она в этом деле крайне принципиальна: Семирамид Петрович, вы я надеюсь и верю в вас, не возражаете, что лучший ваш подарок это я! – а уж если такое событие вдруг случилось, и Марта одарила вас, Семирамид Петрович, этой ручкой, то вы уж постарайтесь её не забыть у кого-нибудь в гостях и исписать её раньше времени.
И если насчёт внутреннего содержимого ручки можно было не беспокоиться, Семирамид Петрович держал всё это дело под полным контролем (на запас всегда имелось несколько стержней под завязку наполненных чернилами), то вот насчёт самой ручки, то до этого момента он о ней никогда не забывал, всегда нося её с собой (дома оставлять тоже было небезопасно, зная нелогичный ум Марты, от которой, как и от Ноя Фёдоровича, любой фокус можно ожидать; особенно с ручкой), но как выясняется прямо сейчас, всего этого недостаточно и мало для сохранности ручки для себя и себя перед Мартой.
– Уж я-то знаю отлично Марту. – Сглотнув комок в горле, принялся соображать Семирамид Петрович. – Она ни за что не поверит, что к пропаже ручки я не приложил свою руку. «Твоё бездействие, уже есть преступная халатность, указывающая на твоё безразличие к моему подарку и значит, ко мне», – мгновенно выстроит свою логическую цепочку Марта, со всей силы и злости запахнёт на себе халат, со всё тем же посылом к Семирамиду Петровичу, который всегда сопровождает эти её действия.
