– Отразить кавалерию с фронта!

Солдаты были готовы и, не медля ни секунды, растянулись в три линии. Первая уперла щиты в землю, выставив копья на уровень груди лошади, вторая закрыла щитами товарищей из первой линии и нацелила копья в грудь предполагаемому атакующему кавалеристу. Третья линия была резервной, солдаты находящиеся там должны были при необходимости заменить своих товарищей из первых двух. Результат вполне удовлетворил Квинта. Солдаты достойно показывали себя при перестроении, и новый опцион Квинта также вселял надежду. Одной из его главных задач, кроме передачи команд, была заменить на поле боя раненого или убитого командира, благодаря этому подразделение не теряло боеспособность даже при смерти центуриона.

Квинт повел своих людей по редкому лесу, он хотел убедиться, что центурия не теряет строй даже на сложной местности.

– Противник справа, перестроиться!

Подразделение, двигавшееся по лесной дороге, развернулось, офицеры заняли новые места, сигнифер, несущий эмблему подразделения, отошел вглубь построения, а солдаты ощетинились оружием. Квинт и сейчас остался доволен. Решив, что на сегодня достаточно, центурион повел своих людей в лагерь кружным путем.

Прибыв как раз к обеду, Квинт обнаружил, что люди относятся к нему с уважением. Это было не только уважение легионера к центуриону, солдаты понимали, что командир испытывал их возможности, чтобы в будущем грамотно оценить силы и тем самым спасти их жизни. И люди это ценили. Даже больше преданности Республике простые солдаты ценят свои жизни, ведь в конечном итоге на поле боя ты забываешь о политике, отечестве, долге, все мысли заняты лишь одним – желанием выжить.

Всю следующую неделю Квинт тренировал своих людей, конечно, солдаты элитного легиона не нуждались в обучении азам боя и тактики, но он должен был «подогнать» новую центурию под себя, словно меч подгоняют под нового владельца. Между человеком и оружием формируется связь, они становятся единым целым, продолжением друг друга. И как сам Квинт являлся оружием в руках Республики, так и его люди – это меч в его руке. Центурион должен быть уверен в нем, уверен, что сталь не сломается под напором врагов, что клинок не поведет в сторону, что его рука не дрогнет.

К концу второй недели лояльные Сенату силы прибыли в Велерию. По подсчетам Квинта, они составляли семь легионов, не считая гарнизонов пограничных фортов и вспомогательных войск. Легаты ожидали приказов от «Меча Республики», но дни шли, а их все не было. С момента последнего разговора с Кайем больше недели назад, Квинт не видел его. Похоже, что трибун был чрезвычайно занят, занимаясь делами – служба в легионе «Меча Республики» создавала дополнительные трудности. Но в один день, во время возвращения Квинта с очередной тренировки, Кай сам встретил его у палатки и, улыбнувшись, пошел на встречу:

– Здравствуй, ну как проходит знакомство с твоими новыми людьми? – синяки под глазами Кая походили на спелые сливы, только собранные с дерева.

– Продуктивно. Ты плохо выглядишь.

– Да, много важных поручений, знаешь ли обязанности трибуна не такие, как у центуриона – помахал мечом и на обед, – Кай устало улыбнулся, потирая воспаленные от усталости глаза. – Насчет изменников, завтра легионы выступают, Корилл решил не действовать одним объединением войск, а разделить их для защиты большей территории. Нам необходимо отрезать Юния от ресурсов, чтобы они все сдохли с голода. Наш легион выступает на север. Аграрный городок под названием Ситс поднял мятеж, присоединившись к Юнию. Нам необходимо прибыть туда раньше сил противника и не допустить пополнения их припасов.

– Мудро, похоже, Корилл знает, что делает.

– Остальные части плана я разглашать не могу, но знай, что как бы не был хорош в стратегии Юний, у нас есть, что противопоставить ему. А теперь извини, масса дел.

Кай развернулся и пошел в сторону претории лагеря.

«Что же, вот и представится шанс узнать чего мы стоим и, похоже, в ближайшее время» – подумал Квинт.

Кальвус Корилл возглавил свой легион, отдав приказ выступать к небольшому городку Ситс. За время марша не произошло ничего выбивающегося за рамки обыденности. Солдаты просыпались, маршировали до вечера, разбивали лагерь, и все повторялось.

Ночью одного из дней похода поймали нескольких шпионов противника, всех их казнили еще до рассвета. По мере продвижения на север погода становилась все хуже. Периодически холодный дождь накрывал марширующих солдат из-за чего им приходилось кутаться в плащи, гром и удары молний пугали лошадей, наполняя воздух озоном и ржанием. Даже не смотря на весну, Боги, видимо, не собирались одаривать человека благодатью на суровом севере.

Если наблюдать за городом Ситс с холма, он напоминал уложенные в ровные ряды кирпичики с прямыми, как клинки, улицами между ними. Здесь и там виднелись ветряные и водяные мельницы, что для города, существующего за счет аграрного хозяйства, являлось нормой. В этом поселении воплотились современные стремления в архитектуре и жизни людей Республики – склонность к упорядоченности, цивилизованности и гармонии. Хотя бы внешне…

В день когда легион Квинта прибыл в зону прямой видимости города, произошла стычка с конными разъездами противника. Серьезных потерь не было ни у одной из сторон, но теперь противоборствующие легаты знали о присутствии друг друга. Арьергарды и патрули усилили, все были готовы к бою, держа оружие и доспехи наготове. В легионе объявили, что они атакуют город на рассвете.

Квинту снился отец, в последнее время он все чаще являлся центуриону во снах. Обычно старый легат поучал своего сына, давал советы, наставления, как командовать солдатами, как лучше всего планировать атаку, как организовывать отступление. Отец в равной степени уделял внимание как атаке, так и отходу. Он всегда говорил:

«Как бы идеально не было спланировано наступление, единственная мелкая деталь, порой даже независящая от командира, может изменить ход боя, и тогда твоя жизнь и жизни твоих людей будут зависеть от дальновидности и готовности к худшему.»

Но сегодня Луций Марий – командующий двадцатого легиона сидел напротив сына в командирской палатке легиона и молчал. Отец молча смотрел на сына своими усталыми карими глазами. Квинт еще в детстве именно так описывал отца у себя в голове – человек наделенный властью, которого уважали солдаты, боялись враги и почитали в Республике, но с вечно уставшими глазами. И вот сейчас он смотрел на Квинта этими глазами и молчал. Квинт пытался заговорить, спросить у отца почему он молчит, но не мог. Он открывал рот, пытаясь произнести слова, выдавить из себя хоть один единственный звук, но из горла выходил лишь воздух, не обогащенный речью.

Квинт проснулся на рассвете в своей палатке. Вокруг царила неразбериха. Солдаты выбегали из казарм, облачались в доспехи, проверяли оружие и шли на завтрак. Что в королевской армии Астии, что в войске Мерийского султана, что в дружинах северо-западных княжеств и, конечно, в легионах Республики существовал неписаный закон – солдаты должны идти на смерть сытыми. Пусть командующий ценит запас стрел и мечи выше человеческих жизней, но даже он не отправил бы людей в бой голодными.

Впереди атакующих войск всегда шла легкая пехота. Солдаты, вооруженные короткими мечами и метательными дротиками, одетые в легкие кожаные доспехи, должны были разведывать местность и предупреждать о засадах противника двигавшуюся за ними тяжелую пехоту. Когорты легиона остановились примерно в трехстах шагах от первых зданий города. Начавшийся дождь мерно барабанил по доспехам легионеров, капли падали на шлемы, скатывались по ним, просачиваясь за воротник. Люди переминались с ноги на ногу, пробовали легко ли меч покидает ножны, поудобнее брали щит и снова замирали. Квинт стоял перед своими людьми и думал о сегодняшнем сне. Не смотря на все попытки выкинуть его из головы, силуэт отца в командирской палатке и молчание, повисшее в воздухе, не давали ему сделать этого.