— я плохо знаю французский, — вполголоса заметил юрист, — но при чем тут фраза о том что завидовать надо молча? Странный Витольд, боюсь представить, что в его голову пришло. Ландыш, будь добра, чаю мне.

— Конечно, — улыбнулась я, — Вероника, займешь мое место и приготовишь гостям напитки.

— Почему? — удивилась та.

— Потому что я стала невидимкой, — вздохнула, садясь на ее место, наблюдая как гости уходят наверх, — все, иди, чай кофе сделай. Печенье новое открой. А я сама брошюру доделаю.

— А почему ты стала невидимкой? — спросила Соня, когда мы остались вдвоем.

— Ну ты же видела Карина Андреевна меня не заметила. Все, Сонь, решите с Алевтиной, кто идет на курсы и возьми телефонные звонки на себя. Я с файлом работаю.

— А ты знаешь, что это бывшая жена Витольда Лоллийевича?

— Высокие отношения, — съехидничала я.

— Ну только….

— Соня, у меня брошюра. Мне не хватало в нее случайно все сплетни включить. Извини.

Я настолько с головой ушла в текст, что лишь услышала ироничное:

— Хорошего вечера, барышни!

Вскинула голову, но Витольд вместе с Кариной и французом уже исчезли в недрах лифта. Елена Николаевна гордо прошествовала к себе, лишь фыркнула на меня. Ривцев тоже помахал рукой и исчез в вернувшемся лифте. Я посмотрела на часы, до конца моего рабочего дня оставалось десять минут. Добив брошюру, поднялась к себе. Как-то даже обидно, и было обидно еще пять минут, пока я на залезла в сумку, упаковывая телефон. Там поверх всего лежали два конверта. В одном обнаружилось письмо, где Витольд объяснял почему купил сразу все мозаики, прочил не упрямится и принять, все перемежалось ласковыми словами, полунамеками и обещаниями. Во втором был листок с парой строчек. Адрес и приписка 'Ты потеряла у меня в кабинете письмо'.

Я внимательно смотрела на адрес. Это недалеко от работы, чуть дальше чем вход в метро. Играем в шпионов?

Одевшись я выскочила вниз, где наткнулась на брата:

— Привет, пойдем домой? — он стоял возле ресепшн.

Упс, а вот это проблема.

— Хорошо, пошли, — покорно кивнула я.

В лифте Витька настороженно посмотрел меня:

— Что-то не так?

— А Марина где?

— Мелкая, у нас в роду евреев не было. С Мариной у нас свободные отношения.

— Вы уже свободны друг от друга?

— Мы приглядываемся друг к другу. Она милая девушка, но…

— Вить, я не готова выслушивать подробности ваших отношений. Понимаешь, меня ждут.

Мы уже дошли с ним до машины. Он посмотрел пристально:

— Тебя точно до дома проводят?

— Я ночую у него.

— Ты уверена? Слушай, тебе самой не кажется что это быстро? Может познакомишь?

— Вить, он противник свободных отношений, жуткий собственник и очень ответственный. Мне с ним хорошо.

— Хорошо, садись в машину я тебя довезу до места свидания.

— Меня ждут, — тихо повторив, я дернула его за рукав и чмокнула в щеку, — я позвоню вечером.

— Не надо, отдыхай, — он махнул рукой и уехал.

Я же медленно пошла вдоль проспекта Мира, полностью погрузившись в мысли. Пока едва не врезалась в мужчину с розой в руке. Вернее цветок меня и привлек, что я едва успела затормозить. На длинном стебле насыщенного цвета темно-зеленого цвета пылал темно-красный бутон. Даже ветер не мог победить нежнейший запах. Подняв глаза, я улыбнулась. Витольд.

— Это тебе, — он протянул цветок мне.

— Спасибо.

Я осторожно забрала розу.

— Поедем, — тихо шепнул Витольд, распахивая передо мной дверь.

Уже в салоне, не удержавшись, несмело подсунула руку под ладонь мужчины, а через секунду меня обнимали с такой силой и целовали, что даже о водителе я забыла. Богдан сам напомнил о себе:

— Я курю?

— Ты едешь, — недовольно отозвался Витольд, прерывая безумие.

По дороге ему кто-то позвонил, и разговор затянулся, так что мне осталось лишь наслаждаться легкими поглаживания ладони, на которой мужчина пальцем рисовал узоры. Он продолжал переговоры и по выходу из машины, и когда мы вошли в дом, он виновато поцеловал ладонь и исчез в стороне где кабинет. Я осталась наедине с Тамарой Андреевной.

— Будете ужинать? — вежливо спросила она.

— Я дождусь Витольда Лолли-й-евича, — промямлила я и убежала в свою комнату. Мои вещи уже аккуратно переложили в шкаф, так что я сменила строгое платье на более демократичное трикотажное с высокой горловиной и плотные колготки. Сумасшествие на двоих опьяняло и просто требовала продолжение. Но всем с тем я боялась, что близость станет началом конца.

В гостиной было пусто, лишь на столе появилась коробка с пазлом, который на пять тысяч деталей. Я немного осмотрелась, затем решительно пошла искать кухню. Тамара Андреевна удивилась, увидев меня на пороге:

— Ландыш Милославовна, вы что-то хотели?

— Да. Подскажите из какой чашки предпочитает пить чай Витольд Лоллиевич.

— Витольд Лоллийевич не любит, когда его отвлекают от работы.

— И все же я настаиваю. Я сама все приготовлю.

Самой мне конечно не дали, потому что искала бы я все очень долго. С помощью домработницы мне удалось сделать небольшие канапе, подготовить фрукты. Водрузив тарелки на поднос, туда же поставив чашку, я пошла в указанном направлении. На удивление дом оказался уютным и интуитивно понятным. Сразу за зоной гостиная-столовая шла рабочая зона, включавшая кабинет и небольшой холл, поделенный пополам. В одной стороне находилось подобие зимнего сада с удобным диваном и журнальным столиком, вторая часть была библиотекой с огромными стеллажами книг, которые прятались за зеркальными дверьми, что превращало в обще то маленькое пространство в лабиринт. Дальше, если я поняла шла жилая зона хозяев. Осторожно толкнув дверь в кабинет, я засунула в образовавшуюся щель голову, вопросительно смотря на хозяина. Он приглашающе махнул рукой, не прерывая разговора.

Я поставила поднос на стол и хотела уйти но меня поймали за руку:

— Подожди. Петр Илларионович, я все понял. Нет, не то чтобы занят, просто… Да, не один. Жизнь весьма интересная вещь. Знаете, конечно, могу показаться слегка грубым, но однажды в схожей ситуации одно милое создание нежно пропело нашим самоуверенным дамам — завидуйте молча.

Он слегка усмехнулся, слушая собеседника, одновременно подтягивая меня к себе, чтобы в итоге усадить на колени.

— Что? Извините, отвлекся. Да, к сожалению уже не здесь. Давайте завтра в рабочее время. Я всегда восхищался вашей проницательностью. Хорошего вам вечера.

Он наконец отложил в сторону телефон, прижимая меня сильнее:

— Спасибо за заботу. Однако Тамара расстроится, если мы проигнорируем ужин. Я хотел показать дом, чтобы ты не плутала в нем.

— Я в основных пространствах уже хорошо ориентируюсь, сегодня даже кухню со второй попытки нашла.

— Немного обидно слышать, потому что я сам его проектировал, мечтая о большой семье.

— Я страдаю топографическим…

Договорить не дали, закрыв рот жадным поцелуем.

— Некрасивые слова для юной особы. Пойдем ужинать.

После ужина мне действительно устроили экскурсию. Гостевое крыло, сама гостиная со столовой и рабочая зона находились в одноэтажной части здания, а жилая располагалась на двух этажах, причем первый этаж располагалась небольшая гостиная с огромным телевизором, очевидно для сбора семьи вечерами. Тут же находились и комнаты детей. На второй этаж меня не повели, лишь безразлично пояснив, что там спальня хозяина. Зато увлекли вглубь за винтовую лестницу, где нашлась неприметная дверь, за которой…

Мы стояли на террасе, где в знойный день можно пить чай, наслаждаясь прекрасной погодой. А на улице кружил первый снег. Тишина, безветренно и невесомые снежинки беззвучно падали на темную землю, исчезая на мокрой траве, путаясь в ветвях деревьев.

— Там дальше небольшая река. Как-нибудь днем прогуляемся.

Мы вернулись в гостиную к камину. На столике сервирован чай, два кресла передвинуты ближе к огню, но я устроилась прямо на ковре следя за всполохами пламени.