– Говори, я слушаю.
– А вопрос, в принципе, такой: ты что, собираешься прекратить со мной бизнес?!
Квитко широко улыбнулся:
– Подожди, Курт, почему у тебя вообще возникли такие мысли???
– Нет, Марк, это ты подожди. Мы с тобой нормально ведем бизнес, клиника работает очень хорошо…
Марк решил прервать монолог Курта, который уже почти рассердился.
– Я все-таки прошу тебя успокоиться. Ты вовсе не должен принимать мои слова так близко к сердцу. Я хочу только хорошего. И я еще раз хочу объяснить сущность своего предложения. Представь на минуточку: мы оба довольны работой нашей клиники, но в один прекрасный день один из нас, я не говорю, что это будешь именно ты, Курт…
Партнер Марка опять нахмурился:
– Но ты это подразумеваешь?! Намекаешь на то, что это буду я.
– Постой, Курт. Просто дай мне договорить. Так вот. Я не говорю ни о каком недоверии к тебе. Я просто предлагаю определенную страховку для нашего бизнеса. Ведь мысль об уходе из нашего предприятия вполне может возникнуть и у меня. И это условие, о котором я говорю, будет вполне приемлемой страховкой. Я предлагаю следующее – тот, кто покидает наш бизнес первым, выплачивает своему партнеру миллион марок. И берет на себя все его долги.
Курт все еще сидел с хмурым лицом. И так же мрачно произнес:
– Извини, Марк, я не понял твою фразу насчет долгов.
– А что здесь непонятного?
– Но ведь долги у нас есть. И они немалые.
– Именно поэтому тот, кто первым решит покинуть наше предприятие, должен выплатить своему партнеру миллион и взять на себя все его долги. Чтобы не оставить партнера один на один с его проблемами и, как говорили у нас в СССР и у вас в ГДР, злобным оскалом капиталистической действительности.
Курт опять задумался. И медленно произнес:
– А откуда, дорогой Марк, взялась эта цифра – миллион марок?! Почему, например, не два миллиона марок? Или полмиллиона?
Квитко опять улыбнулся и ответил абсолютно честно:
– Дело в том, что я всегда хотел быть миллионером. А ты?
Курт улыбнулся в ответ:
– Получить миллион настоящих немецких марок… Скажу честно, что подобное желание у меня тоже имеется. Так что по поводу суммы я абсолютно согласен. Пусть это будет миллион дойчемарок.
Марк кивнул и сказал:
– Очень хорошо, Курт. Честно говоря, в глубине души я сомневался, что ты примешь мое предложение. Но ты оказался очень здравомыслящим и практичным человеком. Тогда предлагаю скрепить наш договор рукопожатием…
Друзья пожали друг другу руки, и Марк предложил:
– А теперь, может быть, выпьем что-нибудь более крепкое, чем кофе?
– Не возражаю… – пожал плечами немец.
* * *
– Можно войти, уважаемый?! – Голос вошедшего звучал просительно и приторно, словно рахат-лукум – классическая восточная сладость в него была вплетена уже изначально. – Разрешите, уважаемый? Извини, что отвлекаю…
Марк сидел за столом в своем кабинете и заполнял отчет о приеме пациентов, необходимый для зубоврачебной ассоциации. На основании этого отчета – о дежурствах Emergency – зубоврачебная ассоциация выплачивала докторам гонорар за проделанную работу.
Квитко отложил в сторону исписанный аккуратным почерком лист белой бумаги и, повернувшись к уже почти вошедшему в кабинет человеку, негромко произнес:
– Конечно, входите. Тем более вы уже и так почти вошли…
– Ай, спасибо, уважаемый! – Турок, который приходил на прием две недели назад, выглядел еще толще, чем в прошлый раз. Марк невольно поймал себя на мысли, что посланец далекой восточной страны напоминает до предела набитую авоську после посещения супермаркета. И чуть не рассмеялся. Но вовремя спохватился и изобразил нарочито серьезное выражение на лице.
Турецкий пациент с трудом протиснулся в дверь и подошел к стоматологическому креслу. Взгромоздился на него и послушно открыл рот. Кресло под массивным пациентом жалобно поскрипывало. Марку даже послышался звук, напоминающий стон. Казалось, что неодушевленный предмет испытывает почти осязаемую боль.
Квитко отложил отчет и, надев маску и шапочку, присел на свой стул возле стоматологического кресла. Турок сидел в кресле с открытым ртом и закрытыми глазами. На его лице, насколько это было возможно заметить, отражалась безмятежность бытия и довольство человека, весьма хорошо отдохнувшего за две недели пребывания на родине.
Марк натянул тонкие резиновые перчатки и, взяв инструменты, по привычке произнес:
– Ну-с, приступим. Что тут у нас новенького?!
Признаться, новость оказалась просто ошеломляющей. Такого Марк еще не видел. Турок, который две недели назад ушел от него с полным ртом золотых зубов, сейчас выглядел так, словно пришел только на первый прием – во рту пациента не было ни одной коронки…
Квитко даже потряс головой, словно пытаясь прогнать навязчивое видение. И строго спросил:
– А где коронки? В чем дело?!
– Ай, не сердись, уважаемый, – снова сладким потоком растаявшего рахат-лукума потек голос жителя капиталистической Германии. – Я, когда дома отдыхал, в море купался…
– Поздравляю, и что? – против воли вырвалось у Марка.
– …Извини, уважаемый! – продолжал турок. – Когда я пошел купаться в море, то нырял сильно…
«С твоей положительной плавучестью только и нырять сильно!» – ехидно подумал Квитко, но от комментария воздержался.
– …Да, уважаемый, нырял очень сильно и случайно коронки потерял… Они вода упали и тонули очень быстро, я их достать не смог…
Турок рассказывал свою историю вполне правдоподобно и даже искренне. Марк смотрел на него и понимал, что ни при каком нырянии коронки потерять невозможно. Даже теоретически. Он прекрасно помнил, что, хотя все мосты и были поставлены временно – для притирки и выявления возможных ошибок в изготовлении золотых коронок, – но держались они прочно. Квитко разозлился, но вслух произнес только свою обычную фразу:
– Ну-с, давайте посмотрим еще раз.
Через минуту осмотра Марк еще больше укрепился в своих предположениях. История с «нырянием» в Черном море выглядела не более чем неумело сложенная легенда. Турок ее придумал для того, чтобы хоть как-то оправдать исчезновение коронок. «Скорее всего, – размышлял Квитко, – коронки снял кто-то из тамошних – турецких – докторов. Причем сделал это на вполне приемлемом профессиональном уровне. Не иначе учился в Москве – в Стоматологическом институте. Но зачем? И что он собирается делать дальше?» Марк осуждающе взглянул на турка:
– Ну и что будете делать дальше?
– Ай, не знаю, уважаемый! Но я думаю, что опять к вам приду коронки делать…
– Опять? А кто будет оплачивать новую работу?
– Не сердитесь, уважаемый, мне в страховой кассе уже сказал, что деньги даст. На все зубы полностью. Потому что они понимают мое тяжелое положение!
Квитко записал хитрого пациента на следующую неделю, и тот, грузно вывалившись из кресла, направился к выходу из клиники. Кресло опять пронзительно заскрипело, но на этот раз – от радости расставания с тяжелым, практически непереносимым грузом. Марк снова сел за стол, где ждали своей очереди отчеты. Взял ручку, покрутил ее пальцами и вслух, словно дискутируя сам с собой, произнес:
– Вот она, оборотная сторона реализации принципа социального государства! Подумать только, ведь в страховых кассах тоже сидят совсем не дураки! И они прекрасно понимают, что турок здесь явно что-то химичит! Ну как можно потерять при купании в море нормально закрепленную конструкцию? Наверняка они там у себя на Босфоре бизнес наладили – привез из ФРГ полный рот золотых зубов, местный доктор снял их, турок получил немалые деньги и полетел в Германию за новой партией золотых коронок! Такое даже при социализме сложно увидеть! А здесь капиталистическая страна!
Дверь в кабинет неожиданно открылась. На пороге стоял улыбающийся Курт:
– Марк, я что-то тебя не узнаю?! С каких это пор ты стал разговаривать сам с собой?
Марк рассказал недавнюю историю с турком. Курт слушал с интересом, временами восторженно усмехаясь:
