«Она исчезнет», — подумал Петр, глядя на Монику через окно шагов с пятидесяти. Та закончила одеваться. Помахала ему радостно. Он поднял руку, чувствуя, как закололо сердце.

Перепрыгнул канаву и медленно пошел к дому. Посреди двора стоял маленький мальчик. Двухлетний ребенок. Сын хозяина?

Скорее внук. Но был одет лучше, чем сельский ребенок. Они смотрели друг на друга некоторое время, после чего Петр улыбнулся мальчишке и вошел в дом.

Моника ждала. Он обнял ее и почувствовал, как на глаза наворачиваются слезы. Знал, что потеряет ее.

— Что бы ты сказала о небольшой прогулке в лесу?

— Давай.

Поцеловала его. Любила его…

Оделись потеплее и вышли из дома. Петр осмотрелся, но нигде не заметил ребенка. Над лесом вставал грозовой фронт. Ровная линия туч тянулась от горизонта до горизонта. Настроение Моники упало.

— Странные тучи, — она поплотнее запахнула куртку, хотя холодно еще не было. — Они меня пугают.

Петр тоже боялся. Это была необычная гроза. Хотел бы он увидеть лица метеорологов, пытающихся классифицировать или хотя бы объяснить это явление.

— Может, откажемся от прогулки? — спросила Моника.

Петр глянул в сторону темного леса. Деревья никуда не делись с того времени, как они с Моникой приехали сюда вчера. Сейчас это было очень важно.

— Наоборот. Мы должны идти в лес.

Она удивленно глянула на него.

— Знаешь, что я хотела бы сделать? Залезть под одеяло, обнять тебя руками и ногами, а потом укрыться с головой.

— Нам нужно идти в лес, — повторил он с нажимом.

— Зачем?

— Там… больше места.

— И что ты хочешь делать? Зачем тебе больше места?

— Просто пойдем.

Он взял ее за руку. Почувствовал легкое сопротивление, но, когда потянул, Моника послушно пошла следом. От леса их отделял примерно километр луга. Петр чувствовал, как ладонь женщины сжимает его руку. Доверяла ему, но боялась. Перепрыгнули канаву и услышали первый раскат грома.

«Как бы там ни было, это гроза, идиот, и стоит побыстрее уйти с поля», — подумал он.

Петр увидел приближающуюся черную точку на чистой половине неба. Потянул Монику к зарослям; повалил и придержал у земли. Почувствовал дуновение ветра, а над ними прошло тарахтение турбин. Черный вертолет без опознавательных знаков пролетел низко над землей. Завис над домом, а потом поднялся и направился к лесу.

«Красная „Альфа Ромео“, — со злостью подумал Петр. — Тут такая машина бросается в глаза, но откуда они знали, где искать?»

Он вскочил и потянул за собой Монику.

— Что происходит? — крикнула она.

— Слишком долго объяснять.

Бежали к лесу. Где-то неподалеку ударила первая молния. Мощный грохот прокатился над лугом и вернулся, отразившись от стены деревьев. Первобытный инстинкт требовал ускориться, поскольку волосы на голове вдруг встали дыбом. Они добежали до первых деревьев и упали на землю. Тяжело дышали.

— Что это?! — крикнула Моника. — Школа выживания? Это твой подарок на вторую годовщину?

Петр не ответил. Напрягал зрение, всматриваясь в дорогу, что лежала в полукилометре от них и вела к усадьбе. Поднимая тучи пыли, по ней неслись три «Мерседеса».

«Это не полиция», — подумал он.

Вынул телефон из кармана и замер, вдруг догадавшись:

— Вот же я идиот! — крикнул. — Пробили номер…

— Кто?

Он жестом попросил ее помолчать. Нажал кнопку соединения последнего звонка.

— Прошу дежурного редактора.

Отозвался мужской голос.

— Это господин Липинский?

— Да. К тому, что я уже сказал, добавлю: черный вертолет и три черных «Мерседеса». Пробили мой телефон. Репортеры уже в дороге?

— Будут не позже получаса. Пожалуйста…

Он сбросил. Мало времени.

— Пойдем!

Помог встать Монике и потянул ее в глубь леса. Оглушительный гром и вспышка. Когда пришел в себя, девушки рядом не было. Перед ним горел располовиненный столетний дуб. Он чувствовал жар огня и вонь гари. Вековое дерево умирало. Он отступил и обошел его стороной. Уголком глаза заметил между деревьями белое платье. Побежал туда, но белое мелькнуло в противоположной уже стороне. Он осмотрелся. Лес был полон бегущих женщин в белых платьях. Только в поле зрения Петр видел их десятка полтора. Еще одна вспышка и грохот. Еще одно дерево упало, сгорая. Вдруг хлынул дождь. Как и раньше в Варшаве, словно раскололись небеса.

Петр оглянулся. Заметил между деревьями темные фигуры, что перемещались в струях дождя по полю в сторону леса. Вдруг он подумал о ребенке, которого видел во дворе, и в голове забрезжила неясная мысль. Он осмотрелся в поисках Моники. Увидел нескольких. Подбежал к первой попавшейся и схватил за локоть. В принципе, каждая из них была одной и той же. И с этой истиной ему следовало смириться.

— Как мы познакомились?

Женщина взглянула на него испуганно, узнала только через мгновение.

— О чем ты?

— Как мы познакомились?! — перекрикивал он грозу.

Ветер выл в кронах, а дождь гудел, разбиваясь о сотни тысяч листьев.

— Я хочу вернуться домой. Зачем ты меня сюда притащил? Я хочу в постель. Знаешь же, что я боюсь грозы…

Она плакала.

— Это важно! Скажи, как мы познакомились.

— Не помнишь?! В пабе! Мы были пьяны. Ударились в воспоминания. Отчего ты спрашиваешь?

— Говори дальше!

— Мы пошли к тебе. Сделали это.

— Ты забеременела?

— Да. Ты ничего не помнишь?

— У меня склероз. Говори!

Женщина повисла у него в руках и рыдала ему в ухо.

— Мы решили пожениться, но через две недели после женитьбы у меня был выкидыш во время того столкновения под Краковом. Петр… Я тебя люблю…

Петр сел на мокрой земле и, ни на что не обращая внимания, обнял Монику.

— Четверть часа тому я видел нашего сына, — прошептал он.

Услышал шаги, много шагов. Тяжелые военные берцы топтали палую листву.

Открыл глаза и увидел нацеленные на него три автоматных ствола. Гроза удалялась, дождь сделался тише. Нигде в пределах видимости не было ни одной Моники. Аномалию удалось ликвидировать.

Бесстрастные лица солдат внимательно глядели на него. На втором плане появилось трое парней в черных куртках, наброшенных на элегантные костюмы. Незнакомцы вопросительно смотрели на Петра. Вдруг, как по команде, развернулись и исчезли в лесу. Лица солдат осветили сильные фонари. Солдаты прикрыли глаза.

— Господин Петр Липинский?

Он не знал, должен ли отвечать.

— Мы с телевидения. Это вы?

Он приподнялся на локтях и развернул голову, глядя на свет.

— Да. Это я!

— Кто эти люди? Вы убили тех женщин?

— Тела! — крикнул он. — Спросите их, где тела. Я никого не убивал!

Один из солдат поднял автомат.

— Эй! Это идет в прямом эфире! — крикнул репортер. — Нас смотрит несколько миллионов зрителей!

Прошла пара недель, пока Петр собрал все свое мужество и купил дюжину алых роз. Ждал пятнадцать минут перед стеклянными дверьми банка. Раз сто собирался уже развернуться и сбежать. Было пасмурно, но грозы не обещали. Несколько дней назад он понял, что его страх перед грозой — из тех времен, когда он был ребенком, — вернулся. Что ж, придется как-то с этим справляться.

Наконец она вышла. Взглянула на него, остановилась. Некоторое время по ее лицу ничего нельзя было понять. Может, бросится ему на шею, а может, развернется и уйдет прочь… а может, ничего не помнит…

Девушка улыбнулась и подошла к нему. Они поцеловались как друзья по студенческим временам: в щеку.

— Это ты? — спросила Моника.

— А ты — это ты?

— Да, я — это я.

Они стояли друг напротив друга, не уверенные, как отреагирует другая сторона. Продолжалось это так долго, что Петр начал уже сомневаться, не услышит ли он сейчас чего-то вроде: «Я должна бежать, опаздываю на день рождения тети». Вместо этого Моника сказала:

— Если бы я знала, что придешь, утром бы воспользовалась водостойкой тушью.