Ротмистр с интересом посмотрел на Германова, и у того возникло ощущение, что вся эта комедия имела единственную цель вывести его из себя. Не вышло - так не вышло. Тон его стал совершенно другим - крайне официальным

   - Профессор, Вы в последнее время много общались с генералом Орловым.

   - Он мне полковником представлялся?

   - Генералом. Несколько раз звонили ему вчера к вечеру. Ваши звонки были зарегистрированы у нас на коммутаторе. Так вот, вчера генерал пропал. И наш интерес ко всем его контактам вполне закономерен.

   - Как пропал? Мы должны были с ним встретиться вечером... Он сам мне так сказал... - удивление Германова было настолько искренним, что ротмистр даже несколько сменил тон.

   - Могу я поинтересоваться, какого рода отношения Вас связывали с генералом?

   Теперь он как будто шел по очень тонкому льду. Дело становилось крайне деликатным.

   - Поинтересоваться можете, и даже, наверное, должны. Вот только я совсем не знаю, в какой степени я могу удовлетворить Ваше любопытство. Но в целом я бы охарактеризовал наши отношения как служебные. С позиции генерала.

   Ротмистр вытащил из кармана платок и вытер проступивший на лбу пот.

   - Именно так Вы можете объяснить совместную поездку с ним прошлой осенью к известному Вам лицу?

   - Именно так. Служебные интересы генерала.

   - И Ваше награждение в прошлом году, и последующая поездка в Париж и Испанию...

   - Да, черт возьми!

   - Скажите, а какие мысли у Вас возникли после моего сообщения о его пропаже?

   "- А ты не прост парень, очень непрост!" - подумал Германов и честно ответил:

   - Глубокая озабоченность. Я ждал, что он сообщит мне что-то новое о судьбе близкого мне человека.

   - Вот это уже теплее. Я могу предположить, что речь идет о поручике Ольге? А что с ней случилось? Где и когда?

   - А вот это, голубчик, пусть Вам расскажут ее непосредственные коллеги. Я не был в курсе выполняемого ею задания. Знаю только, что она должна была отправиться из Барселоны морем домой. А судно в порт назначения не прибыло. - Про брошь Германов решил пока не рассказывать. Что-то ему вся эта история совсем не нравилась. А вот собеседника пора было слегка пощупать.

   - Кстати, Вы выясняете у меня вполне банальные и очевидные вещи. И для этого меня надо было хватать среди ночи, тащить сюда и бросать в тюрьму? Да я бы Вам и дома все это рассказал. У меня интерес в генерале побольше Вашего! Так в чем, собственно, дело?

   - Это Вы, профессор, тюрем не видели. Может мы и погорячились, бывает. Не скрою, опасения возникли, не случилось ли что с генералом. Все следы проверять начали.

   - А если он у любовницы застрял? Или спит просто? А вы тут весь город на голову поставили?

   - Ну, Вы еще не весь город. У любовницы мы были, конечно. А проблема в том, что его срочно требуют туда же, где Вы с ним были. А у нас есть порядок уведомления о своих перемещениях. И получается, что генерал его грубо нарушил. Ладно, извините. Вопросов к Вам, конечно, нет. Сейчас Вас домой отвезем. Только просьба, если генерал вдруг даст о себе знать, или что-то необычное случится, позвоните мне немедленно. Вот телефон. Еще раз извините. Кстати, а в Испании Вы здорово навоевали. Я слышал, наши военные сейчас эту операцию в деталях изучаются и не перестают удивляться, как там у Вас все это получилось. Вопреки всем основам военного искусства.

   - А знали бы Вы, как я сам удивился.

   Так вот и вернулся удивленный, уставший и очень озадаченный Германов домой. Надо было что-то предпринимать, а что - непонятно.

   Глава двадцать первая.

   Но жизнь брала свое. Судя по всему, перед отъездом жена Германова рассчитала их прислугу, так что в квартире с момента его возвращения из Европы никто не появлялся. Порядку это, естественно, не шло на пользу. Надо было что-то придумывать. Да и в ресторанах вечно питаться невозможно. Так что уже на следующее утро профессор отправился в контору по найму прислуги, вывеску которой он видел на углу Большого проспекта. Там, как это все чаще бывало в последнее время в различных питерских конторах, всем рулила бойкая дама средних лет, которая за пять минут выяснила все основные обстоятельства нынешнего семейного положения Германова, на секунду задумалась и пообещала все устроить в лучшем виде. По ее словам, уже через пару часов в его квартире появится молодая расторопная девушка, которая быстро возьмет его домашнее хозяйство в свои надежные руки, и он всем будет доволен. Девушка действительно скоро появилась и даже начала как-то хлопотать по хозяйству, но уже к вечеру стало очевидно, что намерения у нее слишком серьезные и далеко идущие, и чтобы не доводить дело до греха Германов выставил ее за дверь. Вечером он созвонился с парой знакомых холостяков и выяснил, что найти хорошую и надежную прислугу в его случае - задача не простая. Кстати, ему порекомендовали и серебряные ложки пересчитать. Ложки он считать не стал, поскольку просто не знал, сколько их было в доме изначально, а совсем загрустил и подумал даже, а не избавиться ли ему от большой профессорской квартиры на Васильевском и не перебраться ли в его убежище-блок. Останавливала, главным образом, необходимость собирать и перевозить все вещи и вообще решать массу практических вопросов.

   Но слово "блок" в памяти всплыло не случайно. В прихожей брякнул звонок, и рассыльный мальчишка в обмен на гривенник отдал Германову клочок бумаги, на котором как раз это слово и было написано.

   - Почему бы свободному холостяку не обойти свои владения? - в последние дни Германов стал замечать за собой новую привычку - разговаривать с самим собой вслух. А то уж слишком в доме было тихо.

   Быстро оделся и вышел. На улице уже стемнело - все же август. Германов подумал, что надо бы завтра заглянуть в университет, посмотреть, как там дела, и подтвердить, что он уже вернулся в город и с сентября готов к нормальной работе.