- А таможня? - Германов помнил, что про здешнюю таможню все говорили с разными чувствами, но всегда острыми.
- За 10 процентов пропустят. А Вы не знали? Ах да, Вы же больше по оружию, а там уже другие дела.
"- Господи, когда же меня кончат считать тайным торговцем оружием, - подумал про себя Германов, - и не докажешь ничего никому".
И вместо этого сказал:
- Ну, что же, будем ждать с нетерпением. А вообще, спасибо Вам. И за книги, и за то, что Вы сейчас здесь делаете.
- Эх, профессор, попали бы Вы сюда в иные времена. Показал бы я Вам бой быков, посидели бы за бутылкой вина. Вы даже не представляете, какая это была страна. Жалко мне их.
На этом и расстались.
А тем временем дела группы постепенно продвигались вперед. Состоялась долгожданная встреча с заместителем министра иностранных дел, все необходимые слова были произнесены с обеих сторон. Баварец без всякого стеснения показал Германову на центральное место главы делегации с ее стороны длинного стола переговоров и затем лишь одобрительно кивал головой по мере того, как разговор двигался вперед. Германов же с удовольствием убедился, что его профессорских навыков вполне достаточно для дипломатической миссии такого рода. Все остались довольны.
После этой встречи активность членов группы экспертов резко возросла. Похоже, они экстренно завершали последние дела в городе, почти не появлялись в отеле, и у Германова возникло большое опасение, что собрать их в обратную дорогу просто не удастся. Но он напрасно волновался. В назначенный день все собрались с утра в холле отеля, тепло попрощались с хозяином, который олицетворял собою явную мировую скорбь - с платежеспособными приезжими в городе было очень плохо, погрузились в автобус и поехали на аэродром. Было известно, что правительство зарезервировало для них места в "Дугласе", отправляющемся в Марсель. Регулярного авиасообщения у республики с Францией не было, но время от времени отдельные авиарейсы совершались и число желающих воспользоваться ими значительно превышало количество посадочных мест в самолетах.
Откровенно говоря, Германов был рад отъезду. При всей его очевидной симпатии к идеям демократии то, что он увидел в Барселоне и Мадриде, если и не подорвало его веры в республику, то сделало очевидным следующее: этим симпатичным ребятам предстоит пройти еще очень большой путь, чтобы хотя бы приблизиться в цивилизационном плане к нормальному среднеевропейскому уровню. И война отнюдь не тот способ, который ускоряет этот процесс. Вместе с тем, Германов был готов доказывать всем и каждому, что вопрос о военных поставках в Испанию вообще не имеет большого практического значения: если у этих ребят не будет танков и самолетов они будут продолжать убивать друг друга камнями и палками до тех пор, пока их силой не заставят прекратить это безобразие. Теперь Германов думал о том, как бы облечь эти идеи в более округлые и осторожные выражения, чтобы уж совсем не шокировать участников конференции по невмешательству.
Самолет еще не был готов, посадка откладывалась и группе предложили выпить по чашке кофе и посидеть в кафе. Погруженный во все эти мысли - а была еще и тема отношений с Ольгой! - Германов снял куртку, сел за столик и стал действительно пить кофе. Вокруг было довольно людно и шумно, и он постарался внутренне отгородиться от окружающих. Так и сидел в задумчивости, пока баварец не встряхнул его за плечо:
- Герр профессор, нас зовут на посадку! Вещи не забывайте.
Германов схватил чемодан с вещами и саквояж с бумагами и двинулся за своими попутчиками на поле. У самолета во время проверки документов Германов вдруг понял, что его паспорт остался в кармане кожаной куртки, которую он снял в кафе и повесил на спинку стула, а потом забыл надеть. Пришлось возвращаться обратно в здание, объяснять часовым, кто он и откуда, ждать старшего, который хотя бы что-то понимал по-французски, в его сопровождении идти в кафе, где бармен радостно вручил ему паспорт и портмоне - куртка успела уже куда-то пропасть, возвращаться на летное поле, чтобы убедиться, что самолет благополучно улетел.
Следующие сутки Германов провел в хлопотах. Объяснение с пассажирским диспетчером на аэродроме ничего не дало. Тот твердо стоял на том, что он отправил самолет, поскольку все места в нем были заняты - подсадил кого-то за мзду, мерзавец! - и ничего не обещал, поскольку просто не знал, когда может случиться следующий рейс. Надо было возвращаться в Мадрид и объясняться с местным МИДом. Но никакого регулярного транспорта в город не было, автобус, который привез группу, давно уехал, и Германову пришлось ждать вечера, когда в Мадрид уезжали летчики-истребители авиационной эскадрильи, прикрывающей аэродром. К счастью, среди них были в том числе и киевляне. Собственно, что-то стало получаться только тогда, когда Германов нашел их в палатке на краю летного поля, где они несли дежурство. Один из них был типичным хохлом из-под Полтавы, другой - волгарем из Нижнего, но оба обрадовались Германову как родному. По-братски поделились с ним обедом, затем уложили прикорнуть на часок, а вечером взяли с собой в город. Койка в их казарме-общежитии тоже нашлась, встречу, как положено, вспрыснули, а утром по дороге на аэродром летчики подбросили Германова к зданию МИДа. Летный день у них начинался почти на рассвете, так что открытия министерства Германову пришлось еще ждать пару часов. К счастью сторож сжалился над странным иностранцем с чемоданом и саквояжем и пустил его в свою каморку. Так вот и предстал Германов перед испанскими дипломатами: в суконной куртке, уже изрядно потертых полевых брюках, с чемоданом и саквояжем. Первый же знакомый чиновник МИДа уставился на Германова как на привидение, затем куда-то убежал докладывать, пропал почти на полчаса, а затем вернулся и повел рассерженного Германова прямо к заместителю министра. К счастью, багаж удалось оставить у него в приемной.
Заместитель министра долго тряс руку Германову, повторяя: "Какое счастье! Какое счастье!", а затем усадил его на диван, оценивающе посмотрел на гостя и достал из тумбы стола бутылку коньяка. Удивленный таким гостеприимством в 10 часов утра Германов начал что-то подозревать, и даже не особенно удивился, услышав от хозяина кабинета горестную весть: самолет с его группой не прибыл в аэропорт назначения, поиски продолжаются, но есть сильное подозрение, что его перехватили и сбили уже над нейтральными водами то ли итальянцы, то ли истребители мятежников. Если так, то надежды, что кто-то сумел выжить, мало. А, говоря откровенно, нет совсем.
Тут и коньяк пригодился. Выпили. Помолчали. Затем испанец, надо все же отдать ему должное, профессионал, завел разговор о том, что изменить случившееся уже нельзя, и главное теперь - обеспечить безопасную доставку Германова в Париж. Ни о каких самолетах больше и речи быть не может, так что остается прежний маршрут: на автомобиле в Барселону, а оттуда морем. Сухопутная граница его чем-то смущала, и Германов догадывался в чем дело: в горах на севере было неспокойно, в тылу республиканских войск действовали диверсионные группы и отдельные отряды наварцев, поддержавших в своем большинстве мятежников. Дальше заместитель министра пустился в рассуждения о том, как важно, чтобы Германов дал на международной конференции объективную оценку потребностей республики в иностранной помощи, но это было уже неинтересно и Германов свернул разговор, сославшись на усталость и потрясение от шокирующих новостей.
