Ильина министр вызвал к себе уже после переговоров, перед самым отъездом. Как было принято в таких случаях, он оккупировал кабинет посла. Историю с посланием от Сурманса он вспоминать не стал, но Ильина это и не удивило. Есть вещи, о которых предпочтительнее забыть на время, а, может, и навсегда. Да и вообще разговор получился коротким.

   - Там, дома, - министр кивнул головой в ту сторону, где, с его точки зрения, находился восток, - всю эту белорусскую историю взвалили на меня. Ясное дело, что МИД тут вообще не причем, но никто больше заниматься этим сейчас не хочет. Заняты все. В политику погрузились, чтоб их. И ведь не решить сейчас ничего всерьез, так что наша задача - поддерживать статус-кво и тех, у кого мозги на месте. Батька - Вы видели - меня не принял. Да он никого сейчас не принимает, так что перетопчемся. Ставим мы пока на Сурманса, но выпячивать этого не будем. Опасно. У меня с ним был отдельный разговор. Он предпочел бы видеть Вас в качестве нашего официального представителя. Да и мне это было бы удобнее, не буду скрывать. Согласны на небольшой переезд и крупный карьерный взлет?

   Нельзя сказать, что министр этим предложением застал Ильина врасплох. Варианты он считать умел, и нечто подобное ожидал. И ответ у него был готов.

   - Вероятно, это прозвучит странно, но мне такой вариант не кажется разумным. Нынешнему послу удается - иногда я этим просто восхищяюсь - поддерживать достаточно ровные отношения со всеми ведущими силами. У меня, хотя я к этому и не стремился, получилось несколько по-иному. Местные ястребы и вообще все, кто, условно скажем, правее центра, меня на дух не переносят, и воспримут такое назначение как отчетливый сигнал. И вот как бы после этого сигнала они не нарушили то самое статус-кво, о котором Вы говорите. Не думаю, что нам это сейчас надо. Это - о политике. А чисто по-человечески. У нас хорошие отношения с послом, я его искренне уважаю и не хотел бы, скажем уж прямо, подсиживать его таким образом. И, кстати, никто не мешает мне, оставаясь там, где я есть сейчас, в случае нужды обеспечивать Вам прямой контакт с Сурмансом. Так, чтобы об этом действительно никто не знал, потому что любая информация, направленная по посольской линии, все равно протечет. Не на сторону, нет, но к тем у нас, кто может иметь несколько иное мнение о здешних делах.

   Министр молчал и с интересом рассматривал Ильина.

   "- Как бы он не подумал, что в МИДе принято отказываться от таких назначений, - подумал про себя Ильин, - будет обидно. Все же, он у нас человек новый, получается, что я его как бы ввожу в заблуждение".

   - Настаивать не буду, - прервал молчание министр, - резоны Ваши очень разумны, но поведение удивительно. Хорошо, так и сделаем. Наладьте прямую связь с Сурмансом. Будет неплохо, если Вы с ним будете время от времени неофициально встречаться, причем не в Минске, и выслушивать его мнение о происходящем. Доклады - через диппочту прямо мне в секретариат. У Вас такое право есть. Но имейте в виду - я Вам это запомню, и если Вы мне понадобитесь позднее где-то в другом месте, второго отказа не приму. Но вообще я Вашу позицию оценил. Достойно уважения.

   Посол, похоже, что-то подозревал и вопросительно смотрел на Ильина, когда тот вышел от министра. Но несколько поощрительных слов, сказанных тем на прощанье уже у трапа самолета, явно успокоили его, и никаких вопросов Ильину он задавать так и не стал. Тот и уехал к себе в Брест с откровенным облегченьем. Он ведь ничего не сказал министру о Валерии и своих отношениях с ней, а, продолжи тот настаивать на своем предложении, пришлось бы объясняться и на этот счет. А он, честно говоря, и сам пока не мог решить, готов ли он делать ей предложение. Вроде бы все хорошо и гармонично, но чем старше становишься, тем труднее принимать такие решения.

   Х

   Ильин успел только слегка перевести дух после поездки в Минск, как однажды вечером в квартиру Валерии позвонили, и на пороге появился Марцинкевич. Вид у него был откровенно усталый.

   Валерия сходу усадила его за стол, налила горячего чая, отняла у Ильина в его пользу последнюю котлету, на которую он только нацелился - котлеты у нее получались знатные, большие, пышные и сочные, - и предложила рюмку с дороги.

   - Нет, нет! - тот даже руками замахал. - Меня там его родственнички только и делали, что угощали. Хлебосольный народ. Да и симпатичные там дамочки попадаются, - он хитро подмигнул Ильину.

   К счастью, Валерия полезла за чем-то в холодильник и этого не увидела.

   - В целом-то как? - Ильин решил уйти от этой скользкой темы.

   - В целом цирк, - Марцинкевич отправил в рот кусок котлеты, задумчиво прожевал его, и сменил тему - Я вот никак не пойму, что ты туда добавляешь? Нигде подобного не ел.

   Тут уже не выдержала и Валерия.

   - Я вас год обоих буду каждый день котлетами кормить! Рассказывай, наконец!

   - Да что рассказывать-то. Племянничка вот его уже освободили, как только стало ясно, что папа его вот-вот из больницы выйдет и власть там, скорее всего, пока меняться не будет. Поспешили некоторые, явно поспешили. Дело против него не то, чтобы совсем было липовое, но явно не перспективное. Собственно, все дело в том, что он - компания, которую он там представлял, - вломилась на местный рынок медоборудования, предложив для госзакупок цену буквально на копеечку ниже, чем традиционный поставщик. И ты пойди, докажи, что цена этого традиционного поставщика была ему заранее известна, а так оно, скорее всего, и было. Но все строилось именно на том, что губернатор уже на свое место не вернется, потянут за эту ниточку и размотают клубок. Но не выгорело.

   Короче, только я там появился, с родственниками познакомился, с адвокатом переговорил, как звонит мне, кто бы вы думали? Следователь! Телефон, имя-отчество узнал. Назначает встречу и открыто называет сумму, за которую он готов дело развалить, а Игоря выпустить, пока хотя бы под подписку. С его женой и матерью он общаться не хочет, а я, дед белорусский, в самый раз, чтобы такие вещи обсуждать.

   Ильин представил себе этот разговор, громко рассмеялся и в ответ на удивленный взгляд Валерии пояснил:

   - Этот следователь против него... Помнишь Высоцкого: "как школьнику драться с отборной шпаной". И долго ты его колол?

   - Да минут 20. Просто забавно было. Этот чудак, по-моему, и сам ничего не понял. А я еще и разговор записал. Но это даже не понадобилось.