По светлым тонам комнаты невозможно было догадаться, что помещение является камерой. Удобная широкая кровать, большое окно, пара мягких глубоких кресел, книги на столе.… Из общей картины выбивалась только железная дверь с заслонкой, и очнувшийся Грегори далеко не сразу сообразил, где он находится.

Плечо тянуло, но обработавшими рану медиками на прикроватной тумбочке предусмотрительно были оставлены таблетки и бутылка воды. А на столе – поднос с едой. Правда, при одной только мысли о ней к горлу подкатывал ком, поэтому утруждать себя и вставать Вериа не стал, устроившись сидя.

Дверь отворилась удивительно тихо, и в комнату вошёл священник, что было ясно по его одежде – белой сутане и сиреневой широкой ленте на плечах[1], расшитой серебром. Если бы не это, Грег принял бы мужчину за наёмника или солдата, слишком говорящими были проходящий через левый – явно искусственный – глаз шрам и походка. Длинные волосы, собранные в тугую косу за спиной, тоже не совсем подходили образу святого отца. Насколько Грегори знал, священнослужители стриглись коротко. Дождавшись, пока за ним закроют, гость кивнул своим мыслям и отошёл от входа, задержался взглядом на подносе с едой и только после этого повернулся к доктору Вериа.

– Рад, что вы очнулись, доктор Грегори. Меня зовут Винсент, очень приятно, – приветливо улыбнулся мужчина. – Надеюсь, вы хорошо себя чувствуете?

Грегори поморщился. Чувствовал он себя отвратительно, но говорить вслух этого не стал. И так было понятно, что недавнее ранение и нахождение под стражей не приносили ему радости. Ох, знал ведь! Знал, что нельзя так опрометчиво подставлять спину сумасшедшему мальчишке, но подставился-таки. Тетеря глухая…

– Я могу узнать, как долго меня здесь продержат? И можно ли сюда принести хотя бы пачку сигарет?

– Как только канцлер Грэм решит, что вас можно отпустить – вас отпустят.

– Вы мой надзиратель, я так понимаю? – хмыкнул Вериа.

– Нет, я ваш гость. Мой друг попросил посетить вас, сам он, – священник вынул из кармана цепочку с часами и недовольно покачал головой, – не имеет возможности навестить вас.

– Я знаю вашего друга? – Грегори нервно посмотрел на дверь.

– Если бы не он, вас бы здесь не было, – Винсент опустился в одно из кресел.

– То есть вы говорите о?..

– Тс-с, – священник приложил палец к губам и лукаво улыбнулся. – Проявите немного терпения, доктор Грегори.

– Ваше нахождение здесь не покажется подозрительным? Где-то здесь должны быть камеры, верно?

– Быть может, вы желаете покаяться в содеянном? – Винсент выпрямил спину и осенил святым знамением доктора, прищурившись на один глаз. – Я священник, не забывайте. А камеры не записывают звук, так что любому со стороны наш разговор покажется беседой святого отца и верующего человека.

– А заранее вы индульгенции выдаёте? – со смешком полюбопытствовал Грег.

– Всё-таки хотите прибить мальчишку? – мужчина задумчиво прикусил кончик выбившейся из косы пряди, внимательно смотря на Вериа. – Вас можно понять…

– Так ваш друг это?..

– Именно, – коротко кивнул священник. – Прошу вас, не таите на него злости или обиды. Он несколько резок и импульсивен, несдержан, хоть и пытается скрыть все свои чувства под маской безразличия… О чём это я! Вы же сами провели с ним немало времени и могли заметить.

– Мне кажется, – взгляд Грегори упёрся в шрам Винсента, – вы и сами далеко не тот, кем пытаетесь казаться.

– Вас не обмануть, – хохотнул он в ответ. – Вы правы, моя жизнь была далека от Его заветов, но все мы имеем шанс на искупление и милость Возвышенного.

– А также высокий сан и тёплое местечко в Центре?

– Вы об этом? – улыбка сбежала с лица святого отца, как только он коснулся атласной ленты, вернувшись далеко не сразу. – Не стоит говорить так, не зная всех… причин. Я надеюсь, что слово Его рано или поздно достигнет и вашего сердца, доктор Грегори. Я вынужден откланяться, меня ждут дела. Но уверен, вам скоро разрешат покидать комнату. Советую посетить оранжерею на двадцать седьмом этаже. Выздоравливайте.

– Всенепременно, – поджал губы Вериа, провожая взглядом священника.

Хрупкая девичья фигурка в белом платье сидела за роялем. Её тонкие руки порхали над клавишами, ресницы полуприкрытых глаз едва заметно дрожали, тело наклонялось к инструменту в такт музыке, нога в аккуратной туфельке плавно нажимала на педаль. Пианистка, казалось, слилась с мелодией настолько, что даже забыла дышать, мягкими касаниями пальцев создавая причудливую вязь звуков.

Сидящие на диванах гости слушали её в тишине – кто-то откинулся на мягкую спинку, вкушая музыку; другие перебирали пальцами, словно касались клавиш; третьи внимательно следили за девушкой. Логрэд замер с поднесённой ко рту чашкой, чуть касаясь губами белого фарфора, и смотрел куда-то сквозь пространство. Сидящий по правую руку отец Райт смотрел на мальчишку с нескрываемой ехидной улыбкой – священник, наверное, был единственным в зале, кто пришёл сюда не за музыкой.

– Леди Аравеста, вы неподражаемы! – вскрикнул какой-то мужчина, как только бледные ладони девушки легли на колени. – Скажите нам, как называется это произведение?

– Капель, – звонкий воздушный голос Адарэль Аравесты был похож на её музыку.

– Сыграйте же ещё, милая, – украдкой вытирая слёзы, взмолила пожилая женщина, занявшая кресло в стороне от всех.

– Я думаю, – Винсент поднялся со своего места, с сожалением отметив, что никаких эмоций на лице Рэда так и не появилось, – леди Ада немного устала. Почему бы нам не дать отдохнуть ей некоторое время?

– Отец Райт, я слышала, это вы были учителем леди Адарэль. Почему вы не преподаёте больше? Я уверена, ваши навыки помогли раскрыться таланту леди Аравесты! – скрыв половину лица веером, женщина в тёмно-синем бархатном платье одарила святого отца томным взглядом.

Нарая Йор, вспомнил её имя священник. Двадцать пять лет, и до сих пор не замужем. Что странно, учитывая приданное и историю семьи… Связь с ней может оказаться весьма полезной.

– Вы правильно сказали, я лишь помог раскрыться таланту. Моей заслуги здесь нет ни капли, – рассмеялся Винсент. – Господин Вэрс, вы же поэт, если я не ошибаюсь? Быть может, прочитаете нам несколько строк своего сочинения?

Названный мужчина растерянно кашлянул и забормотал что-то невнятное, ссылаясь на неподходящее настроение и отсутствие текстов, которые он, увы, не помнит наизусть – их слишком много, поди упомни все!

– Логрэд, вы же тоже сочиняете стихи, верно? – Нарая сложила веер и обворожительно улыбнулась проходчику.

Присутствие проходчика – и не абы какого, а первой ступени, да ещё такого хорошенького! – вызвало фурор на вечере искусств. Многие пытались начать разговор с ним, но дальше двух-трёх коротких фраз дело не заходило. Положение спасал Винсент, не отходящий от Рэда ни на шаг и отвечая на все вопросы любопытных особ. Да, волосы раньше были светлые, пришлось покраситься из-за задания. Да, на целых полтора года. Нет, подробности раскрывать нельзя – государственная тайна. Нет, что вы, с ним ничего там не случилось, он всегда такой молчаливый. Вы что, как можно! Не оскорбляйте юношу. Да, среди проходчиков встречаются монстры, но мой друг нисколько не похож на них…