Электронная версия книги подготовлена на основе издания:

Ключи к детской душе. Как рассказывать и сочинять истории и сказки: Сборник / Составитель А. С. Русаков – Изд. 2-е. – СПб.: Образовательные проекты, М.: Обруч, 2015. – 192 с.

В книге использованы рисунки Елизаветы Бём.

© ООО «Образовательные проекты», 2020

© А. С. Русаков, составление, 2020

В центральном разделе нашей книги размещён удивительный сборник, создававшийся в Петрограде не просто в «революционное время» – а непосредственно в дни октябрьского переворота.

Он с замечательной отчётливостью донёс до нас отношение педагогов тех лет к своему делу, к миру детства, к надвигающимся на страну грозным перспективам. На фоне разверзающейся бездны гражданской войны в центре внимания русских учителей неожиданно оказывается воспитание отзывчивости и человечности. То, как беседы с детьми вокруг сказок и мифов, легенд и житейских историй помогут укреплению, а не притуплению таланта взаимопонимания и способности к сочувствию, уважения к жизни и понимания ценности каждого человека…

Сколь несвоевременными кажутся эти дискуссии в ноябре-декабре 1917 года! Но что если многолетнее замалчивание темы мастерства рассказывания детям в советской и российской методической литературе как-то связано и с выветриванием этих основополагающих ценностей из нашей жизни?

Открывают книгу работы В. Ф. Одоевского – человека, которого по праву можно считать и основоположником русской детской литературы, и первым великим российским организатором дела дошкольного воспитания. Страницы Марии Хрисанфовны Свентицкой, создательницы одной из первых «новых школ» в Москве и самого увлечённого отечественного исследователя мастерства рассказывания, знаменуют наступление ХХ века.

Как сочинять сказки? Как использовать их в разговорах с детьми, чтобы наладить контакт с ними, помочь их личностному росту? Как научить самих детей сочинять и рассказывать сказочные истории?

Читайте об этом во всех главах книги.

Дети были лучшими моими учителями, и за то до сих пор сохранил я к ним глубокую привязанность и благодарность. Дети показали мне всю скудость моей науки. Стоило поговорить с ними несколько дней сряду, вызвать их вопросы, чтобы убедиться, как часто мы вовсе не знаем того, чему, как нам кажется, мы выучились превосходно…

Дитя – отъявленный энциклопедист: подавайте ему лошадь всю, как она есть, не дробя предмета искусственно, но представляя её в живой цельности, – в том вся задача педагогии… Чтобы удовлетворить этому строгому, неумолимому требованию, мало отрывочных, так сказать, литературных знаний, а надобно, как говорят французы, «трудиться собственными руками», и только тогда можно говорить с детьми языком, для них понятным.

Ни о каком предмете не существует столько противоположных мнений, сколько о том, как должно писать книги для детского чтения.

Независимо от тех кабинетных педагогических теорий, кои чужды всякого положительного наблюдения и основаны на разных, более или менее фантастических началах, эта противоположность мнений встречается даже и у опытных наблюдателей.

Как часто случается слышать, например, следующие мнения:

 Эта сказка не сообщает ребёнку никаких полезных сведений. Надобно, чтобы ребёнок, и читая для забавы, мог чему-нибудь научиться полезному.

 Зачем мешать дело с бездельем? Сказка не учебная книга. Учебная книга имеет своё назначение, сказка должна занимать, тешить ребёнка, расшевеливая его воображение, его любопытство.

 Воображение и без того сильно в ребёнке. Зачем возбуждать его фантастическими рассказами? Они могут в нём возбудить суеверие, предрассудки, ночные страхи.

 Эта сказка не имеет никакой ясно выраженной нравственной цели. Она – то же, что игрушка: она не оставляет никакого в ребёнке полезного впечатления. Надобно, чтобы сказка доводила ребёнка нечувствительно до какой-нибудь нравственной истины.

 Ваша сказка полезна как математический вывод. Она будет так же скучна ребёнку, как алгебраическое уравнение. Он или не прочтёт её, или не поймёт вашего вывода.

 В этой сказке выведен негодяй и оставлен без наказания и добрый мальчик, подверженный несчастью. Зачем давать повод ребёнку думать, что негодяй может остаться без наказания, а добродетель ненаграждённой?

Напротив, зачем приучать ребёнка к ложной мысли, будто бы добро никогда не остаётся без награждения; зачем приучать его к мысли, что доброе поведение есть род контракта для получения немедленной награды?

Должно, напротив, внушать ребёнку, что добро есть добро, а порок – зло; что мы должны любить добро не ради прибыли, а для самого добра; ненавидеть зло не по страху наказания, но ради совести. Умный педагог не должен подражать наёмникам, которые говорят: если ты будешь умён, то я дам тебе пряник, а будешь упрямиться, то высеку.

Довольно замечательно и весьма понятно всякому, у кого через руки проходили не два-три ребёнка, но сотни детей разных возрастов, способностей, наклонностей и состояний, что все вышеприведённые мнения, несмотря на их противоположность, имеют свою справедливую сторону.

Дело в том, признаемся откровенно, что педагогика находится сама ещё в состоянии младенчества. Детей учат, как знахари лечат больных, – по лечебникам. Абсолютно чуждый всякой теории, каждый судит по тому, что ему случалось видеть, но в этом деле каждый из нас видел и немного, и неполно. Педагогике недостаёт ещё той массы неопровержимых положительных наблюдений, при посредстве которых может образоваться предвидение науки, эта конечная цель её. Ботаника, даже садовод по свойствам растения может определить условия его питания, почву и атмосферические обстоятельства, ему благоприятные.

Но классификация людей труднее классификации растений, а классификация детей ещё труднее, ибо ребёнок есть человек, находящийся в хаотическом состоянии; много сил и много стихий скрыто в нём, но ни одна ещё не получила определённого значения и ясно не выговаривается; при недостатке наблюдения можно даже ошибиться и признать выражение одной силы за выражение другой.

Есть лишь одно наблюдение общее, безусловное для всех живых существ как в духовном, так и в материальном отношении, а именно, что никакое живое существо не развивается иначе, как по органическим законам. Механически вы не приставите ни листа к дереву, ни куска мяса к телу: надобно, чтобы то и другое привилось, т. е. прошло бы все подлежащие степени органического развития.

И в растениях, и в людях есть обстоятельства, препятствующие правильному развитию. Направление ветра, случайный состав почвы и другие, весьма сложные условия могут действовать на растение: оно может скривиться, одна ветвь может развиться на счёт других; растение может идти в лист или стеблиться. Что делает садовник? Он соображает воспитание растения не только с его свойствами вообще, но и со свойствами того экземпляра, который у него перед глазами, с теми условиями, в которых оно уже выросло, и с теми, которые его теперь окружают.