Всего через три года после этого заявления люди вернулись на Луну. Потом мы построили космическую станцию над Венерой. И, наконец, шагнули к Марсу...
Гагарин был в первых рядах этого движения человечества в космос. Мы с ним несколько месяцев провели на Международной космической станции, совершили вояж на «Луннике» на окололунную базу, а потом посетили наш форпост «Селена» в Океане Бурь.
С чьей-то легкой руки мировая пресса окрестила возрождение космических интересов человечества Новой Космической Эпохой. Ну, а само чудесное возвращение Гагарина в наш мир стали называть Великим Знамением. Великое Знамение Новой Космической Эпохи…
Ну, а что было дальше, вы, надеюсь, знаете… В день первой высадки человека на Красную планету Гагарин был в Центре управления полетом, следил за посадкой космического модуля. Когда экипаж вышел из корабля на каменистое плато и над марсианской поверхностью ветер развернул голубой флаг Объединенного Человечества, Юрий Алексеевич резко поднялся из кресла и кивнул мне:
- Пошли, Вадим...
Он по коммуникатору вызвал свой персональный аэрокар и уже через час мы взлетели со служебного аэродрома под Мытищами.
- Куда летим, Юрий Алексеевич? - поинтересовался я. Все-таки на вечер после высадки первых людей на Марс у меня были несколько иные планы, чем лететь в реактивном самолетике куда-то за три девять земель.
- Летим на Байконур. Есть одно маленькое незавершенное дельце, Вадим, - он внимательно посмотрел на меня и грустно улыбнулся. Эту улыбку я запомнил на всю жизнь. - Маленькое незавершенное дельце, которое нужно закончить именно сегодня.
На космодроме уже были предупреждены о прилете Гагарина и нас ждали.
- Куда едем, Юрий Алексеевич? – в свою очередь осведомился начальник космодрома, пожимая руку первому космонавту Земли.
- На вторую площадку, - коротко бросил Гагарин, садясь в машину. - На стартовую позицию.
Ехали молча. Никто так и не решился спросить Гагарина, что он собирается делать на стартовом комплексе, с которого много лет назад ушел в свой бессмертный полет.
Как вы, наверное, знаете, дорогой мой Кир, старт на «двойке», на второй стартовой площадке, к тому времени уже превратили в мемориальный комплекс, на который толпами возили туристов из Соединенных Штатов Америки, Народного Китая, Объединенной Европы и прочих стран. Вот и в тот день на стартовом комплексе находилась парочка туристических групп. Из Японии и, кажется, из Австралии. Как только Гагарин вылез из машины, туристы его заметили и сразу же толпой ринулись к нему. Автографы, фотовспышки, улыбки... Он тоже улыбался и пожимал руки. Потом повернулся к нам и тихо сказал:
- Останьтесь здесь, пожалуйста. Дальше я пойду один.
Все замерли на месте. И я, и сопровождающие с космодрома, и туристы. А он легко взмахнул рукой, улыбнулся и неторопливо зашагал в сторону пустого стартового комплекса. Плащ распахнут, руки в карманах...
Мы стояли и молча смотрели ему вслед. Никто еще ничего не понимал.
- Смотрите, - прошептал у меня за спиной начальник космодрома. - Там, справа...
Со стороны степи на стартовый комплекс медленно ползло неизвестно откуда взявшееся облако густого тумана.
- Чертовщина какая-то, - я пожал плечами. - Откуда здесь туман?
На Байконуре, друг мой, туманы чрезвычайно редки. Тем более в самом начале осени, когда летняя жара только чуть отступила.
Попытался двинуться вперед, следом за Гагариным, но ноги почему-то налились свинцовой тяжестью. Я не смог сделать и шага.
Сизая клубящаяся туманная пелена наползла на стартовый комплекс, и на несколько секунд скрыла уходящего от нас Юрия Алексеевича. А потом в плотной стене тумана сама собой образовалась округлая промоина и мы увидели...
Гагарин по-прежнему шел к стартовому комплексу. Но теперь на нем был уже не широкий плащ, а тот самый ярко-оранжевый скафандр, в котором он улетал в космос 12 апреля 1961 года. А среди мачт обслуживания стартового комплекса поблескивала в осенних солнечных лучах бело-черная громада «семерки» с «Востоком» в головной части.
Скользнул вниз лифт. Гагарин легко поднялся по металлическим ступенькам лестницы. И вот он уже на вершине ракеты и садится в корабль. Он был там один, Кир. Совершенно один. И все это, друг мой, происходило в полной тишине. Нам всем словно уши заложило ватой.
Едва люк корабля закрылся за Гагариным, как «семерка» дрогнула и пошла вверх, мягко и совершенно бесшумно.
А мы стояли все так же молча и провожали взглядами уходящую в небо ракету. Как будто окаменели.
Когда ракета с «Востоком» были на высоте где-то около полукилометра, мир вновь наполнился звуками. Ударил в уши чудовищный грохот ракетных двигателей, воздух завибрировал от звуковых волн. Но, перекрывая все эти звуки, из динамиков громкой связи донесся бодрый и уверенный голос Юрия Алексеевича:
- Я – «Кедр», на борту порядок! Самочувствие хорошее. Продолжаю полет!
Мы снова могли двигаться. Защелкали фотоаппараты, глаза видеокамер поднялись к небу. Сразу несколько человек потянулись за коммуникаторами...
Как вы знаете, дружище Кир, на околоземной орбите «Восток» не появился. Ракета, космический корабль и космонавт просто исчезли на пути в космос. Как будто растаяли где-то в верхних слоях атмосферы.
Вот, собственно, и вся история так называемого Великого Знамения. История второго возвращения Юрия Алексеевича на Землю... С тех пор прошло уже почти сто лет. Мы прочно обосновались в Солнечной системе, овладели сверхсветовой техникой и устремились к звездам. И это, я считаю, лучший памятник ему, первому космонавту планеты.
Зачем он возвращался? Гм, а вам разве еще не ясно?
Кир, а припомните, прочитайте в книгах, как мы жили до его возвращения, до его второй кругосветки. После завершения лунной гонки человечество так и не собралось продолжить космическую экспансию. Орбитальные станции, шаттлы, военные спутники, прикладная космонавтика – это все, конечно, хорошо, но… Куда-то ушли наши целеустремленность и романтика, пропал азарт первопроходцев… Мир погряз в мелких войнах, перестройках и перестрелках. Удовлетворение животных инстинктов заменило простое человеческое любопытство и тягу к познанию. Мы отвергли реальный путь космических исследований и занялись псевдоинтеллектуальным рукоблудием в выдуманных нами же виртуальных вселенных… Говорили, что математическое моделирование и виртуальная реальность лишили смысла долгие и опасные космические миссии. Что за извержением вулканов на Меркурии и вихрями в атмосфере Нептуна можно наблюдать при помощи современной компьютерной графики… Но ведь, дорогой мой Кир, любая компьютерная виртуальность так или иначе создается людьми. Она заведомо содержит в себе только человеческие знания и фантазии. А как же быть с тем, о чем мы даже не можем помыслить? С тем, что скрыто от нас пеленой многомерных пространств и времен?
Самое, пожалуй, интересное то, что у нас под рукой уже несколько десятилетий были в наличии все технологии для межпланетных полетов. Но никто никуда почему-то не летел… Куража не было, что ли… Нужен был какой-то внешний импульс, толчок…
В годы моей молодости это понимали многие. Но в большинстве своем молчали… Может быть, просто надеялись, что все как-то само собой образуется. Верили, что человечество рано или поздно все-таки вернется к звездам… Наверное, именно эта наивная вера и желание перемен, в конце концов, каким-то образом материализовались в действие и вытащили Юрия Алексеевича откуда-то из бездны иных миров и пространств, возродили его и властно позвали домой, на Землю…
Ученые давно уже доказали, что наша Вселенная не ограничивается только четырьмя измерениями - пространством и временем. Есть и другие пространственные оси координат, которые нам, людям видеть не дано. Наши мысли, чувства, наш психокосмос – это, видимо, одно из таких измерений. И мы в нем существуем, даже не замечая этого. Может быть, даже существуем и после физической смерти здесь, в нашем привычном четырехмерном пространстве-времени… Вот оттуда, из иных измерений, из своего коллективного психокосмоса, человечество и позвало Гагарина. Других объяснений Великому Знамению я просто не нахожу.
