Сознание делает едва заметную уступку разуму, но тут же панически сообщает, что весь ракетно-космический комплекс перевернулся вверх тормашками, падает обратно на Землю, и именно поэтому я сейчас вишу лицом вниз. И снова вихрем налетает тревога. По спине маршем проходятся противные мурашки, тело прошибает холодный пот, к горлу стремительной волной подкатывает легкая тошнота. Сердце бешено колотится где-то у самой шеи. Виски железным обручем сдавливает беспощадная невидимая сила.
Чтобы унять бухающее молотом сердце, делаю несколько глубоких вдохов, но проходит еще два или три десятка бесконечно долгих секунд, пока я усилием воли не заставляю себя поверить: все ведь нормально, ракетно-космический комплекс не потерял ориентацию и не перевернулся. Просто все мои ощущения – это следствие того, что резко ушла перегрузка и наступила невесомость.
Как-то сразу успокаиваюсь. Захотелось снять перчатку, поднять стекло гермошлема и вытереть пот со лба. Но еще рано открывать скафандр, нужно дождаться проверки герметичности отсеков корабля.
Я на несколько секунд зажмуриваю глаза, потом распахиваю ресницы и с интересом осматриваюсь вокруг.
Внутри спускаемого аппарата «Знамени» после наступления невесомости всплывают мельчайшие пылинки и соринки, и даже вывалившийся откуда-то из-под кресел и из-за панелей приборов управления мелкий мусор. Конечно, при подготовке «Знамени» к старту все отсеки корабля очень тщательно и по несколько раз чистят, пылесосят на совесть. Но вездесущие частицы пыли, мельчайшие песчинки, какие-то ниточки и прочая сорная мелочь все равно попадают в отсеки при обслуживании корабля расчетами испытателей на стартовой позиции и во время нашей посадки внутрь «Знамени». Тогда, на Земле, они совершенно незаметны для глаз. Да и нет в те минуты нам до них дела. Поверьте, перед стартом в космос, думаешь, конечно, не о пыли и мусоре, а о куда более возвышенных и тревожащих душу материях.
А сейчас, уже в первые мгновения космического полета, весь этот микрохлам всплыл в воздух, и, кувыркаясь в лучах ослепительно-яркого солнечного света, который мощным потоком льется из круглых окошек-иллюминаторов, рассеянным облаком повис в спускаемом аппарате нашего корабля. Песчинки, пылинки и соринки, подсвеченные солнечными бликами, похожи на мелкие звездочки, объединенные в созвездия, которые группируются в микроскопические галактики.
Вся эта «микровселенная» медленно дрейфует перед глазами, и при малейшем движении воздушных потоков в отсеке – стоит только мне или Олегу пошевелить рукой, например, - устраивает хороводы и танцы со сложными спиральными и кувыркообразными пируэтами.
Я поворачиваю голову влево и гляжу в иллюминатор. Наш ракетно-космический комплекс сейчас подсвечен Солнцем откуда-то со стороны кормы. И поэтому хорошо заметны россыпи светящихся частичек, плывущих рядом со «Знаменем». Настоящие звезды в солнечных лучах не видны, а вот эти мельчайшие пылинки и соринки, обласканные солнечными лучами, хорошо различимы на фоне бездонного черно-бархатного неба. Пыль и мелкий мусор отошли от обшивки корабля при отделении от последней ступени ракеты-носителя. Этот круговорот серебристых «звезд» медленно вращается вокруг центра притяжения, которым в данном случае является парящий над Землей ракетно-космический комплекс».
(Опубликовано в журнале «Земля и Вселенная», №6, 1968 год).
Ракетно-космический комплекс в орбитальном полете
Сообщение ТАСС
К 9 часам московского времени 22 октября 1968 года ракетно-космический комплекс «Знамя-5» - «Лунник-5» совершил два оборота вокруг Земли.
Командир космического экипажа тов. Леонтьев А.А. выполнил ориентацию всего комплекса с использованием двигательной установки разгонного ракетного блока. Бортинженер Макарин О.Г. опробовал фото- и телевизионную аппаратуру, установленную на борту корабля «Знамя-5», осуществил пробное фотографирование и телевизионную съемку поверхности Земли и Луны.
На втором витке космонавты Леонтьев и Макарин провели телевизионный репортаж, во время которого показали внутренние интерьеры орбитального отсека и спускаемого аппарата космического корабля «Знамя-5», свои рабочие места и пульты управления ракетно-космическим комплексом. На всем протяжении телевизионного репортажа Центр управления полетом в Подмосковье получал с борта ракетно-космического комплекса четкое телевизионное изображение.
По уточненным данным параметры орбиты ракетно-космического комплекса «Знамя-5» – «Лунник-5» составляют:
- максимальное удаление от поверхности Земли (в апогее) – 201 километр;
- минимальное удаление от поверхности Земли (в перигее) – 199 километров;
- наклонение орбиты к экватору Земли – 52 градуса;
- период обращения вокруг Земли – 89 минут.
Товарищи Леонтьев А.А. и Макарин О.Г. позавтракали и приступили к дальнейшему выполнению программы космического полета.
«А ВМЕСТО СЕРДЦА – ПЛАМЕННЫЙ МОТОР!»
(беседа с Главным Конструктором ракетных двигателей Валентином Петровичем Глуховцевым)
Академик Академии наук СССР, Главный конструктор большинства советских ракетных двигателей Валентин Петрович Глуховцев – фигура в наших ракетостроении и космонавтике известная, и для специалистов космической отрасли в особых рекомендациях и представлениях не нуждающаяся. Не будет преувеличением сказать, что почти в каждом космическом пуске есть немалая доля творческого вклада академика Глуховцева и его сотрудников.
Среди коллег Валентин Петрович слывет человеком обаятельным, умным и очень скромным. Его авторитет среди сотрудников беспрекословен.
Глуховцев очень корректный и сдержанный человек. Он не подвержен резким перепадам эмоций. Никто ни разу не слышал, чтобы Валентин Петрович кого-то отругал или устроил разнос.
Валентин Петрович родился в Одессе в 1908 году. После окончания школы работал на заводе слесарем и токарем. Потом поступил в Ленинградский государственный университет, отделение физики и математики. А ракетной техникой увлекся еще в юношеские годы. В пятнадцать лет он уже переписывается с самим Циолковским, а в шестнадцать – пишет первую научную работу.
Ракетными двигателями в практической плоскости Валентин Петрович Глуховцев стал заниматься с 1929 года. Он начал свою работу значительно раньше корифеев ракетной техники Цандерова и Королевина. Сергей Павлович Королевин даже одно время работал у Глуховцева заместителем по летной части. Вместе с Королевиным по ложному доносу Глуховцев в тридцатых – сороковых годах несколько лет отсидел в лагере и в тюрьме. После освобождения вернулся к работе по тематике ракетных двигателей.
Мы встретились с академиком Глуховцевым в демонстрационном зале его предприятия. Здесь выставлены почти все разработки двигателистов.
- Валентин Петрович, ракетно-космический комплекс «Знамя-5»-«Лунник-5» летит в космосе. Выведение комплекса на орбиту было обеспечено вашими двигателями…
- Это все-таки слишком громко сказано. Кислородно-керосиновые и кислородно-водородный двигатель, созданные на нашем предприятии, действительно стоят на первой и третьей ступенях ракеты-носителя Н-1 «Ленин».
- Но без вашего кислородно-водородного двигателя «Знамя» и «Лунник» вряд ли могли бы отправиться в космический полет.
- Отчего же не отправились бы? Полетели бы, конечно… Вы ведь наверняка знаете, что Сергей Павлович Королевин изначально планировал все ступени ракеты-носителя сделать на кислороде и керосине?
- Вы были против использования этих компонентов топлива и в начале шестидесятых годов по этому поводу шли долгие споры между вами и Королевиным…
- Я не против использования керосина и кислорода в качестве ракетного топлива. На нашу самую знаменитую ракету, «семерку», которая и сегодня верно служит в качестве носителя кораблей «Союз» и беспилотных спутников, мы поставили именно кислородно-керосиновые двигатели.
