<p>
Значит, Борис Волынов, а может быть и другие космонавты, конструкторы и испытатели космической техники догадывались о настоящей причине гибели космонавта Комарова?</p>
<p>
Схожесть “происшествия с Волыновым” с картиной гибели Владимира Комарова отмечал и действительный член (академик) общественной научной организации “Российская академия космонавтики им. К. Э. Циолковского”, академик Европейской академии естественных наук, руководитель работ в области создания ракетно-космической техники, писатель и журналист Александр Железняков в книге “Тайны ракетных катастроф”:</p>
<p>
“На высоте десять километров вышел парашют. Кажется, можно было бы вздохнуть спокойно, однако это было еще не все. Стропы основного парашюта начали закручиваться. Все это очень походило на “вариант” Комарова (!!! – С.Ч.). Но в какой-то момент стропы начали раскручиваться в обратную сторону. Потом снова закручиваться и снова раскручиваться. Так продолжалось почти до самой поверхности” [10.13].</p>
<p>
(Кстати, и само “происшествие с Волыновым” вовсе не было уникальным в истории советской пилотируемой космонавтики. Еще в ходе первого полета человека в космос 12 апреля 1961 года в весьма похожей ситуации оказался и первый космонавт нашей планеты Юрий Алексеевич Гагарин. Согласно расчетной схеме полета, после ориентации корабля “Восток” по Солнцу, на нем должна была включиться ТДУ (тормозная двигательная установка). После этого по программе полета должно было произойти разделение приборного отсека и спускаемого аппарата, в котором находился Юрий Гагарин. Шарообразная капсула “Востока” с космонавтом по баллистической траектории должна была устремиться к Земле. Но этого не произошло. О том, как в реальности происходил спуск с околоземной орбиты корабля “Восток”, рассказал сам Юрий Гагарин в отчете Государственной комиссии:</p>
<p>
“Я почувствовал, как заработала ТДУ (тормозная двигательная установка – С.Ч.). Через конструкцию ощущался небольшой шум. Я засек время включения ТДУ. Включение прошло резко. Время работы ТДУ составило точно 40 секунд (преждевременное отключение ТДУ привело к недобору тормозного импульса – 132 метра в секунду, вместо расчетных 136 метров в секунду). Как только включилась ТДУ, произошел резкий толчок, и корабль начал вращаться вокруг своих осей с очень большой скоростью. Скорость вращения была градусов около 30 в секунду, не меньше. Все кружилось. То вижу Африку, то горизонт, то небо. Только успеваю закрываться от Солнца, чтобы свет не падал в глаза. Я поставил носик к иллюминатору, но не закрывал шторки.</p>
<p>
Мне было интересно самому, что происходит. Разделения нет. Я знал, что по расчету это должно было произойти через 10–12 секунд после включения ТДУ. По моим ощущениям, больше прошло времени, но разделения нет…</p>
<p>
Я решил, что тут не все в порядке. Засек по часам время. Прошло минуты две, а разделения нет. Доложил по КВ каналу (коротковолновая радиосвязь – С.Ч.), что ТДУ сработала нормально. Прикинул, что все-таки сяду, тут еще все-таки тысяч шесть километров есть до Советского Союза, да Советский Союз тысяч восемь километров, до Дальнего Востока где-нибудь сяду. Шум не стоит поднимать. Как мне показалось, обстановка не аварийная, ключом я доложил “ВН” – все нормально. Лечу, смотрю – северный берег Африки, Средиземное море, все четко видно. Все колесом крутится, – голова, ноги. В 10 часов 25 минут 37 секунд должно быть разделение, а произошло в 10 часов 35 минут”.</p>
<p>
Только в плотных слоях атмосферы стальные ленты креплений, которые связывали спускаемый аппарат и приборный отсек “Востока”, перегорели под действием высоких температур. Шарообразный отсек с космонавтом, наконец, стабилизировался и дальше уже спускался по штатной схеме посадки.</p>
<p>
Интересно, что аналогичная неисправность возникла и при полете четвертого советского корабля спутника 9 марта 1961 года, когда в космос запустили собаку Чернушку. Известный писатель, популяризатор и историк космонавтики Антон Первушин в книге “Юрий Гагарин. Один полет и вся жизнь” пишет:</p>
<p>
“Сам полет прошел хорошо. Но после торможения не отстрелилась гермоплата кабель-мачты, из-за чего спускаемый аппарат не отделился от приборного отсека – это могло обернуться гибелью корабля. Из-за высокой температуры при входе в атмосферу кабель-мачта сгорела, и разделение все-таки произошло” [10.29].</p>
<p>
Понятно, что после такого происшествия инженеры-испытатели и конструкторы самым тщательным образом должны были заняться системой разделения спускаемого аппарата и приборного отсека корабля-спутнгика. Чтобы в следующем полете – контрольном перед предстоящим запуском в космос человека! – ничего подобного уже не случилось. Но…</p>
<p>
Снова процитируем книгу Антона Первушина:</p>
<p>
“Сделав один виток по орбите, корабль (пятый советский корабль-спутник с собакой Звездочкой на борту, запущенный в космос 25 марта 1961 года – С.Ч.) совершил мягкую посадку на территории СССР, в 45 километрах от города Воткинска. В полете опять не отделился герморазъем кабель-мачты, из-за чего перелет расчетной точки посадки составил 660 километров” [10.29].</p>
<p>
Ну, теперь уж точно после двух одинаковых подряд аварий нужно особенно тщательно проанализировать, почему не было штатного разделения приборного отсека и спускаемого аппарата. Наверняка кто-то и что-то делал, но... Но в космос полетел Юрий Гагарин, и неисправность третий раз подряд (!!! - С.Ч.) повторилась в его полете. И сразу возникает масса вопросов к тем, кто проектировал космические корабли и готовил их к старту на Байконуре. У вас, дорогие товарищи, есть хоть какая-то ответственность за дело, которое вы должны делать?).</p>
<p>
Но почему же сам Владимир Комаров ни словом не обмолвился во время доклада из космоса, что не произошло отделение приборно-агрегатного отсека?</p>
<p>
Во-первых, телеметрия сообщала об успешном разделении, и космонавт мог понять, что что-то неладно уже только когда началось кувыркание спускаемого аппарата космического корабля 7К-ОК № 4 (“Союз-1”) в набегающем воздушном потоке. Тем более что антенна на левой солнечной батарее, свернутой из-за зацепления об экранно-вакуумную изоляцию, была не видна из иллюминатора спускаемого аппарата.</p>
<p>
Во-вторых, Владимир Комаров наверняка попытался доложить об этой серьезной аварии в Центр управления полетом, но радиосвязь из-за вхождения корабля в плазменное облако шла с большими помехами, а потом и вовсе прервалась.</p>
<p>
