Казалось бы, все ясно, поставлена точка. Увы, но слухи о том, что был «догагаринский» пилотируемый полет, который закончился аварийно, циркулируют и сегодня. И в этих слухах нет-нет да и всплывает фамилия кандидата в космонавты Валентина Бондаренко - мол, именно он был «космонавтом № 0», то есть полетел в космос до Юрия Гагарина и во время полета получил ожоги, от которых скончался. Читаем посты в социальных сетях и на форумах различных сайтов в интернете:

«Олег Мел-к: «Первым был Бондаренко, у которого Гагарин был вторым номером. Бондаренко похоронен на Филипповском кладбище, третий ряд, шестой слева. Весь первый отряд космонавтов неоднократно возлагал цветы, кроме Гагарина. «Первый космонавт планеты» там никогда не был. НИКОГДА».

Виталий М-ев: «Говорят, что именно после гибели Бондаренко Гагарин и начал злоупотреблять алкоголем».

Анна С-ко: «Бондаренко сгорел в ракете».

Валерий П-ский: «Сергей Павлович Королёв прямым текстом Хрущёву докладывал: «У меня на примете замечательный лётчик из Прибалтики, любимец отряда. Трудолюбив. Авиацию любит, в полётах не устаёт… Летает смело, грамотно, уверенно. Честный и преданный коммунист». Бондаренко и был бы первым, если бы не трагическая случайность».

Алексей Бен-ц: «В судьбе Бондаренко много политики. Ведь, по сути, он считался первым кандидатом на полёт в космос. Скромно и без претензий Бондаренко именуют в нашей печати «одним из кандидатов», забывая упомянуть, что шансы быть первым у Валентина были стопроцентными. Об этом буквально кричит вся мемуарная литература о космосе».

Как там у Владимира Высоцкого?

«Словно мухи, тут и там, ходят слухи по домам,

А беззубые старухи их разносят по умам».

«Отметились» на поле слухов о «догагаринском» полете и современные писатели. Так, в шпионско-детективном романе Анны и Сергея Литвиновых «Сердце Бога» читаем:

«Москва

Агент Сапфир

Мы с американкой Лаурой - Ларой часто разговариваем о космосе. Не думаю, что потому, что тема интересует ее хозяев из конторы. Все, что им было действительно нужно, они узнали от меня и безо всяких разговоров - из подробнейших опросников, что передавали мне другие связники, предшественники Лауры (и последователи Марии).

История космонавтики, похоже, волнует девушку сама по себе - и я, насколько могу (и насколько позволяет мой английский), удовлетворяю ее любопытство.

- Скажи, почему, - спрашивает она меня, - российские космонавты гибли только при посадке? Почему они не терпели катастрофы при взлете - как наш «Челленджер» в 1986 году?

- Королев сделал надежную ракету, - пытаюсь отшутиться я. - Самую надежную в мире. До сих пор летает.

- Может, дело в другом? - Лара смотрит на меня как прокурор.

- В чем?

- В Советском Союзе не извещали о предстоящих ракетных запусках. О них никто не знал. Однако о состоявшихся пусках уведомляли. Поэтому, когда космический аппарат садился, деваться было некуда, приходилось рапортовать о неполадках. Так что делаем вывод: когда ваши космонавты гибли на старте, они умирали втайне. О них никто не знал.

- Старая песня! - усмехаюсь я. - Об этом желтая пресса (ваша, буржуазная, в СССР не было никакой желтой прессы) стала писать еще в конце пятидесятых. И знаешь что? Ни одного факта не подтвердилось. Ни единого! Даю тебе гарантию сто процентов. Нет никаких сведений о том, что в Союзе летали какие-то астронавты, кроме тех, о которых было объявлено.

- А Бондаренко? - наносит она удар.

- О, Лара, - вздыхаю я, - ты знаешь о Бондаренко. Ты хорошо подготовилась.

- О нем никто не знал, до тех пор пока у вас не началась пе-ре-строй-ка, - это слово она произносит по-русски, - и ваш журналист Го-ло-ва-нов не обнародовал о нем информацию. Но это случилось в конце восьмидесятых. А Бондаренко погиб в шестидесятом.

- В шестьдесят первом, - поправляю я. - В марте шестьдесят первого года. Кстати, в доме, куда заселили первых космонавтов - в районе платформы Чкаловская, Валентин Бондаренко жил на последнем, пятом этаже. Обычная, кстати, была хрущоба. – Лара кивает. Она знает это русское слово. - Перед тренировкой он сбегал со своего этажа и звонил во все квартиры подряд, подгонял товарищей. Поэтому ему дали прозвище Звоночек - не знаю, как перевести, маленький колокол, что ли? Так вот, старший лейтенант Валентин Звоночек Бондаренко проходил тренировку в сурдокамере. Камера была наполнена практически чистым кислородом. Он брал сам у себя анализ крови, отбросил ватку, она упала на спираль электроплитки. И воздух в камере запылал. Кислород хорошо горит, я думаю, ты знаешь. Примерно так, из-за пожара в атмосфере из чистого кислорода, погибли трое ваших астронавтов - в шестьдесят седьмом году, если я не ошибаюсь.

- Не переводи стрелки, - хмурится она. - Ты точно знаешь, что все именно так и было? Не много ли деталей? Не слишком ли хорошо проработана легенда? Электроплитка, анализ крови, ватка, смоченная спиртом? Может, все было не так? И Бондаренко на самом деле сидел на вершине ракеты? И она взорвалась? Дело было как раз меньше чем за месяц до полета Гагарина. Может, первым в космос собирались послать Валентина? Да не получилось? Запуск, как все у вас, засекретили. А потом придумали байку про сурдокамеру для отвода глаз.

- Исключено, - отрезаю я. - В те дни, в марте шестьдесят первого, не было никаких запусков. Это и вы, штатовцы, могли знать, несмотря на всю нашу секретность. Над Байконуром ваши самолеты-шпионы вовсю шныряли. А в шестьдесят первом - и ваши спутники.

- А кто говорит, что несчастный Бондаренко погиб именно в марте шестьдесят первого? - наносит она новый удар. - Про март шестьдесят первого придумали позже, чтобы замести следы. А он взорвался вместе с ракетой, например - дай вспомнить - в октябре шестидесятого. Тогда на вашем полигоне Байконур была страшнейшая ракетная авария - о которой тоже стало известно только четверть века спустя, во время пере-строй-ка.

- Ты имеешь в виду катастрофу с ракетой Р-16? - вопрошаю я. - Когда погиб маршал Неделин?

- Именно.

- И в ней, по-твоему, находился Бондаренко?

- Да.

- Какая чушь! - убежденно восклицаю я.

- Почему? - невозмутимо спрашивает Лара.

- Да по многим причинам! Хотя бы потому, что взорвавшаяся ракета принадлежала совершенно другому КБ, находившемуся в Днепропетровске. Они конкурировали с Королевым, и он никогда не дал бы своего космонавта, чтобы его использовали в чужой ракете! Это исключено!

- Но ведь не Королев был тогда самым главным в вашей стране, - хладнокровно парирует она. - И не ему подчинялись ракеты, корабли и космонавты. Они подчинялись мистеру Хрущеву. А ты сам говорил мне, что он был са-мо-дур, то есть вздорный человек. Вот он и придумал (или его убедили), что надо лететь в космос прямо тогда. И попытались послать Бондаренко. Однако, увы, ничего не вышло.

- Нет, Лара! Хрущев хотя и самодур, - но не такой, чтобы хладнокровно жертвовать советскими людьми!

- Еще какой такой! Как все ваши руководители - цари, генеральные секретари и президенты - от Ивана Грозного до Сталина и наших дней. Их ничто и никогда, до сегодняшних дней, не ограничивает - ни конгресс, ни свободные выборы, ни пресса. Поэтому они творят что хотят. Захотел Хрущев разогнать мирную демонстрацию в Новочеркасске - и расстрелял, и погибли обычные простые советские люди.

- Все это демагогия, Лара. И бесплодные фантазии. Никаких доказательств у тебя нет - и быть не может. Так, как ты говоришь, просто не могло быть. У ракеты Р-16 тогда первый пуск был. Ты понимаешь, первый! И пусть Хрущев самодур, но ни один главный конструктор (а Р-16 делал Янгель, замечательный, умнейший, совестливый человек) не посадит на неотработанную ракету космонавта. Знаешь, как Королев говорил? До того момента, как полетит человек, должно состояться два полностью успешных беспилотных полета по намеченной программе. Так и произошло, когда полетел Гагарин. А все остальное - беспочвенные выдумки.

- Хорошо же советская пропаганда промыла тебе мозги, - смеется Лаура.