Эта короткая встреча Сергея Павловича Королева и Георгия Тимофеевича Берегового была, конечно, случайной, но оказалась из разряда тех, которые круто меняют жизнь человека. У мечты Берегового об участии в космических полетах появился шанс воплотиться в реальность.

А тут еще судьбе было угодно непосредственно свести Георгия Тимофеевича Берегового с теми, кто в те годы действительно начал подготовку к первым космическим полетам. Вспоминает дважды Герой Советского Союза, летчик-космонавт Алексей Архипович Леонов:

– Когда мы прибыли в отряд космонавтов, это был 1960 год. Мы жили на Чкаловской и летали на аэродроме Чкаловском. В то время на этом аэродроме находилось Третье Главное управление истребительной авиации ГК НИИ ВВС - Государственного Краснознаменного научно-исследовательского института Военно-воздушных сил. Георгий Тимофеевич там был заместителем командира эскадрильи. И в то время проводил испытания на «штопор» самолетов. И мы летали с одного ангара - одевались, раздевались в одной раздевалке. А я его уже знал. Я раздеваюсь и говорю ему: «Георгий Тимофеевич, а чего вы, такие опытные люди, бросили нас?». А мы пришли лейтенантами. Он говорит: «Ничего, подождите, и мы придем». Это был 60-й год.

Профессия летчика-испытателя требовала и силы духа, и незаурядной смелости, и стремления постоянно познавать новое. Всеми этими качествами Георгий Тимофеевич обладал сполна. Но от родной донецкой земли Георгий Береговой унаследовал и еще одно душевное качество, которое уже не один раз помогало ему в жизни: неустанное стремление вперед, стремление к покорению новых высот и взятию новых вершин. Это стремление было для него связано не только с ежедневной испытательской работой, но и с делом всей жизни. Какую же новую высоту может взять летчик-испытатель, взлетавший на суперсовременных машинах за облака? Только космос!

И Георгий Тимофеевич начал действовать. Он написал рапорт и попросил Степана Анастасовича Микояна, который знал Берегового по летно-испытательной работе, доложить о желании испытателя стать космонавтом главнокомандующему ВВС СССР главному маршалу авиации Константину Андреевичу Вершинину.

Месяца через полтора-два Степан Анастасович заехал по своим делам в летно-испытательный институт и случайно столкнулся в коридоре административного корпуса с Береговым.

- А ты что здесь делаешь? – удивленно округлил глаза Микоян. – Ты же должен быть уже на медкомиссии…

- На какой еще медкомиссии? - оторопел Георгий Тимофеевич.

Оказалось, что Микоян, не откладывая обещанного в долгий ящик, уже давно поговорил с главкомом ВВС, и Вершинин не возражал, чтобы дать шанс Береговому попасть в отряд космонавтов.

Георгий Тимофеевич начал осторожно наводить справки. Увы, дальше словесного согласия Вершинина его дело не пошло: кто-то, видимо, зацепился за возраст Георгия Тимофеевича. Ведь Гагарин, Титов и все другие отобранные в отряд космонавтов кандидаты на космический полет оказались на десять, а то и более лет моложе Берегового...

Георгий Тимофеевич еще раз мысленно «примерил себя» к космонавтике. И решил не опускать руки и действовать в том же направлении – приложить все свои силы, чтобы попасть в отряд космонавтов.

Был еще один шанс попасть в ряды тех, кто готовился штурмовать звездные высоты. Старый знакомый Георгия Тимофеевича, командир авиационного корпуса, в составе которого Береговой воевал, кавалер Золотой Звезды № 4, удостоенный звания Герой Советского Союза за участие в легендарной эпопее спасения челюскинцев, генерал-лейтенант Николай Петрович Каманин, по ходившим среди авиаторов слухам, с начала 60-х годов занимался практической подготовкой космонавтов. К нему Георгий Тимофеевич и отправился.

К слову сказать, потом, уже через много лет, после космического полета Георгия Берегового, авторы некоторых книг о советских космонавтах стали утверждать, что именно активная «помощь бывшего фронтового командира Н.П.Каманина, который тогда руководил подготовкой первого отряда советских космонавтов, помогла сорокатрехлетнему испытателю преодолеть возрастной ценз в тридцать пять лет». Да и сам Николай Петрович Каманин в своей книге «Летчики и космонавты» позднее напишет:

«Спустя 20 лет после войны я встретился с полковником Береговым, заслуженным летчиком-испытателем. Откровенно говоря, перед встречей с Георгием Тимофеевичем я предполагал, что боевой однополчанин, освоивший после войны профессию летчика-испытателя сверхзвуковых самолетов, человек, которому перевалило за сорок, должен быть довольным своей жизнью и своим местом в ней. Думалось, что он хочет повспоминать фронтовые были, друзей, а он сразу удивил меня просьбой взять его в группу летчиков-космонавтов. Это, признаться, меня удивило… Глаза его блеснули прежним, как когда-то на фронте, огневым задором. Он настойчиво и убежденно доказывал, что именно летчик-испытатель ближе всего стоит к космическим полетам и что по мере усложнения заданий на полеты в космос уровень специальной подготовки летчиков-космонавтов должен возрастать. Пришлось пообещать Береговому, что его кандидатура будет рассмотрена на заседании комиссии по отбору кандидатов в группу космонавтов».

Увы, твердого обещания помочь Георгию Тимофеевичу попасть в отряд космонавтов Каманин тогда не дал. События разворачивались совершенно иначе.

- Я очень хорошо тебя понимаю, Георгий Тимофеевич, - сказал Каманин, внимательно выслушав просьбу своего бывшего сослуживца. – Но по утвержденным нормативам к медицинскому обследованию для зачисления в отряд космонавтов допускаются летчики в возрасте не старше двадцати пяти - тридцати пяти лет. А тебе сколько? Уже сорок стукнуло? Извини, но помочь тебе ничем не смогу…

Резкий отказ Каманина был неожиданностью для Георгия Тимофеевича. Но чтобы Береговой уступил и сдался? Никогда!

- Было трудно, но Георгий мечтал о полете в космос. Он сам принял такое решение, выстрадал его, - вспоминала позже супруга космонавта Лидия Матвеевна. - Ему несколько раз отказывали, объясняли, что установлен возрастной порог - тридцать пять лет. Но Георгий Тимофеевич был очень целеустремленным, настойчивым и волевым человеком. Если однажды принял взвешенное решение – его уже никому не переубедить. Бороться будет до конца и своего добьется!

Отступиться от своей мечты Береговой не мог и не хотел. После полета Гагарина пилотируемая космонавтика стала реальностью. Георгий Тимофеевич буквально «заболел» космосом. Возраст? Но что такое сорок лет? Разве это старость? Нет, это возраст, в который к человеку приходит настоящий опыт, когда уже есть и хороший багаж профессиональных знаний, и способность трезво оценивать обстановку, принимать взвешенные и рациональные решения. Береговой считал, что накопленный им за многие годы авиационной работы опыт летчика-испытателя поможет освоить и пилотирование космического корабля. Ведь полеты в космос – это тоже испытания новой летной техники, только техники еще более сложной, необычной и совершенной...

Но с другой стороны сорок лет – это для летчика все-таки солидный возраст. А если и вправду подведет здоровье? Тогда, после сурового вердикта медиков, можно будет распрощаться не только с мечтой о космосе, но и с практической испытательской работой.

Поэтому перед тем, как подать еще один рапорт и твердо настаивать на своей просьбе о зачислении в отряд космонавтов, Георгий Тимофеевич решил подстраховаться и проверить себя и с позиции возраста, и с точки зрения медицины.

Позднее Георгий Тимофеевич Береговой вспоминал:

«Изложил я все эти соображения своему давнему знакомому врачу Евгению Алексеевичу; он проводил ежегодно у нас врачебно-летные комиссии и знал мой организм не в пример лучше меня самого.

- Значит, подпольно примериться решил? - улыбнулся Евгений Алексеевич. - Так за чем дело стало! Ложись. У тебя же все равно на носу очередная врачебно-летная комиссия. Заодно уж и как потенциального космонавта обследую; требования к ним в основном мне известны.