Огромная масса нападающих могла в один момент смести маленький отряд Кортеса, просто задавив числом. Испанская пехота ощетинилась длинными копьями. Настоящий лес стальных жал встретил катящийся навстречу вал индейцев. И благодаря этому конкистадоры устояли. Железная дисциплина европейцев оказалась важнее численного преимущества тлашкаланцев. Нападающие падали десятками, тела погибших мешали двигаться вперед следующим линиям атакующих. Задние ряды напирали, толкая своих собратьев на пики испанцев.
И все же индейцы с безумной, истинно самоубийственной отвагой рвались вперед. Они уворачивались от копий, хватались за древки руками, стараясь поколебать этот гибельный частокол, пригибались до самой земли, пытаясь добраться до врага. И таким образом один за другим они вступали в ближний бой.
Но испанцы, тем не менее, добились своего. Первый натиск тлашкаланцев ослаб. Уже не было того сокрушительного разгона, который мог просто разметать конкистадоров. Противники схлестнулись. Началась страшная резня ближнего боя.
Фернан принял на щит удар вражеского копья и тут же отсек руку, это копье державшую. Сделав еще один выпад, он поразил следующего мчащегося на него индейца. Тут же свистнул клинок Себастьяна, добивая оказавшегося на земле тлашкаланца. Гонсалесу такие битвы совсем не нравились. Бой в тесном строю не давал в полной мере использовать фехтовальное искусство и лишал свободы перемещения. Но рассеявшись, испанцы были бы просто сметены.
Фернан без устали рубил и колол наседающих врагов. Его круглый стальной щит ежесекундно дрожал от чужих ударов. В воздухе мелькнуло копье и отскочило от шлема, но в голове у него, тем не менее, зашумело. Один из неприятелей бросился в ноги. Фернан тут же с размаху ударил его крестовиной меча по голове. Другой схватил Гонсалеса за рукав стеганки и попытался вырвать из строя. Кто-то из испанцев, стоявших в глубине, достал этого тлашкаланца острием меча и тот рухнул с пробитым горлом.
Тут в бой вступила конница. Отъехав изначально в сторону, чтобы не подвергать лошадей обстрелу лучников, кавалерия теперь набрала скорость и мчалась на помощь пехоте. На полном ходу врезавшись сбоку в кучу врагов, она без труда опрокинула несколько десятков индейцев. Наездники метко били в лица или шеи противников. Нельзя было позволить острию застрять в теле врага. Образовалась свалка. Упавших тут же добили пешие конкистадоры. А конница проскакала галопом через толпу и снова вышла на простор. Задержавшись среди врагов хоть на миг, всадники тут же погубили бы своих лошадей. Тонкие ноги скакунов были слишком легкой мишенью для бритвенно-острых обсидиановых лезвий.
Снова рявкнула артиллерия, стоявшая на фланге испанского отряда. Воздух заволокло дымом. Ядра опрокинули десяток человек, кому-то из тлашкаланцев оторвало руку, но их отвага вызывала изумление. Невзирая на верную смерть, несущуюся из черных жерл, индейцы мужественно шли вперед. Они не считали потери и, похоже, совершенно не страшились гибели. Вскоре немногочисленный квадрат испанской пехоты был со всех сторон окружен настоящим морем врагов. Тотонаки не отличались стойкостью и дисциплиной конкистадоров, но сейчас они дружно сомкнули ряды и бились насмерть.
Кавалерия кружила по полю боя, подобно стае волков вокруг стада. Она ни на секунду не останавливалась на одном месте, чтобы не стать удобной мишенью для лучников. Разогнавшись, всадники врезались в ряды тлашкаланцев, опрокидывая их и нанося страшные удары копьями. Они ломали чужой строй и тут же мчались дальше. Иногда им удавалось оттеснить толпу от своей пехоты, что давало последним хоть краткий миг для передышки и перестроения.
Армия Тлашкалы, несмотря на свое невероятное численное превосходство, не могла извлечь из него никакой выгоды. Строгий порядок боевых шеренг нарушился. Виной тому был и недостаток дисциплины, и рейды конницы, которая сметала все на своем пути, разгоняя противников. Да и явная недооценка испанцев. Никто бы не мог предположить, что этот маленький отряд сумеет устоять перед таким натиском. Но конкистадоров, вопреки ожиданиям индейцев, не покинула отвага.
Испанцы упорно и уверенно сражались, как будто верили, что четыреста израненных и донельзя уставших солдат сумеют обратить в бегство многотысячную армию. Это казалось невероятным. И в душах тлашкаланцев стало зарождаться сомнение — действительно ли это обычные люди? Чужаки знали, что их всего лишь горсть, но все же решились прийти в Тлашкалу. И вот теперь они успешно противостоят огромному войску. И уже не в первый раз.
Кортес успевал не только вести вперед свою немногочисленную кавалерию, но и в целом наблюдать за ходом сражения. Квадрат его пехоты медленно, но уверенно продвигался вперед. Артиллеристы, окруженные отборной полусотней бойцов, катили на лафетах свои пушки и выбирали наиболее подходящие моменты для очередного выстрела. Аркебузы и арбалеты дружно давали свои залпы, хоть немного уменьшая ряды индейцев. Но без поддержки конницы победить было бы невозможно. Эрнан Кортес направил своего коня и кавалькада двинулась вслед за ним. Вот так, помогая себе редкими выстрелами пушек, да смертельно-опасными наездами кавалерии, испанцы постепенно теснили чужую армию.
Фернан забросил щит за спину. В ближнем бою нужнее был кинжал. Ловко управляясь с двумя клинками, он резал противников как овец. Храбрым тлашкаланцам не хватало отточенной фехтовальной техники. Вот кинжал в ладони Гонсалес молниеносно отбил чужой удар копья, а стальной меч тут же подрубил вражескую руку в локте. Хлопковая стеганка не спасла и рука тут же обвисла, а индеец зашелся от крика. Длинный толедский клинок прочертил быструю дугу, рассекая шею тлашкаланца, а на обратном пути острие прочертило кровавую полосу по бедру еще одного противника.
Гонсалес давно уже не различал лица соперников. Они мелькали перед ним калейдоскопом, сначала воинственные и кровожадные, через мгновение искаженные болью, с раскрытыми в крике ртами. Тела валились под ноги, но вместо них тут же вырастали новые. Фернану казалось, что он сражается с рекой, которая без устали несет свои воды навстречу, невзирая на то, сколько ее волн ты уже рассек.
По краю сознания скользила внушающая беспокойство мысль — а сколько времени прошло от начала битвы? Скользила почти неощутимо. Это как ранение, когда в пылу схватки чувствуешь лишь легкое касание, как будто неопасное, и только через несколько секунд тело пронзает боль. Тогда приходит понимание того, что жизнь висит на волоске. Так и эта мысль. Не сразу Фернан понял, какую катастрофу таит правдивый ответ. Солнце высоко над головой, теней вокруг почти нет. Бой длится уже несколько часов… Человеческой выносливости есть предел. А вот тлашкаланцев, кажется, меньше не становится. Испанцы бьются без малейшего перерыва. Надолго ли у них еще хватит сил? Количество врагов как будто и не убывает.
Фернан, тем не менее, не чувствовал усталости. По правде сказать, он вообще ничего не чувствовал. Руки и ноги продолжали двигаться как будто сами по себе. Его уже дважды ранили, но он не ощущал боли. Ничего, могло быть и хуже. Единственное, чего Гонсалесу сейчас хотелось, так это пить. Он бы, наверное, и крови с удовольствием напился из рассеченного индейского горла, но разве живые тлашкаланцы будут ждать, пока он утолит жажду?
На секунду, поскользнувшись на луже крови, он потерял равновесие. Стоящий рядом Себастьян резким толчком в плечо помог товарищу вновь утвердиться на ногах. Кавалерия опять влетела в ряды индейцев, опрокидывая их и нанося удары пиками. Конь Кортеса мощной грудью свалил тлашкаланца на землю. Генерал-капитан выбросил руку с копьем вперед и вниз, добивая упавшего. И откуда только силы берут? И скакун и наездник? Конница промчалась, оставив за собой полосу тел. Оглушенных, растоптанных, израненных копытами и оружием. В монотонный гул вклинился рев пушки, которая убила еще несколько человек. Фернан помимо воли удивился, что у артиллеристов еще есть порох. Кавалерия и ядра отбросили врага, дали несколько секунд живительной передышки.
