- И ничего ты не понимаешь, - сердито надувшись, оборвала мои разглагольствования Велирада, - твои жареные пельмешки вредны для здоровья, а варёные пельмешки в собственном бульоне - самая вкусная вещь на свете, и ничто в этом мире с ними не сравнится. Просто ты не умеешь готовить, вот и всё.

   Что правда, то правда. До кулинарных способностей Велирады мне действительно далеко. Чуть ли не каждые выходные Велирада несколько часов упорно колдует на кухне, и результаты её стараний всякий раз вызывают всеобщее восхищение. А уж если говорить о её пельмешках, м-м-м, у меня слюнки начинают течь, лишь только я представляю большущую тарелку с плавающими в ней Велирадиными пельмешками. Да, Велирада без ума от варёных пельмешек. Но как же она их готовит! Велирада - женщина крупная, и пельмешки лепит тоже большущие, при этом умудряясь приготовить их так, что внутри каждой из них плещется вкуснейший бульон. Когда такую крупную пельмешку берёшь в рот... Как у неё выходит, что бульон не выливается наружу, а тесто не расползается? Я даже не замечаю, как уминаю всю тарелку, а ведь порции, что накладывает Велирадочка, поначалу вызывают у меня неподдельный ужас. Правда себе она всё равно кладёт ровно в два раза больше, я даже не представляю, как это всё помещается у неё потом в животе? Хотя живот у Велирады... скажем так, действительно очень вместительный. Но из спортзала Велирада не вылезает сутками, а потому обильные трапезы не слишком сказываются на её могучей фигуре. Что эта богатырка вытворяет со штангой. Вообще-то, глядя на мою подругу, я невольно вспоминаю одну сказку, прочитанную в глубоком детстве, но которая до сих пор стоит у меня на книжной полке. Есть там эпизод, который потряс моё воображение, и одна из его участниц представляется мне стопроцентной копией Велирады. Или Велирада - это точная копия той героини? Как-то я даже спросила мою подружку:

   - Велирада, ты любишь жареных голубей?

   - Обожаю, - улыбнувшись, ответила она.

   - А лягушек? - задала я второй вопрос

   - Бр-рр! - лицо моей подруги выразило искреннее отвращение.

   - Ну а если бы кто-то приложил своих лягушек к твоим голубям, что бы ты сделала?

   - Дала бы ей здорового леща, - нахмурила брови Велирада, - и не надейся, тебе подобное с рук тоже не сойдёт

   - Так-так, - задумчиво произнесла я, - понятно. Знаешь, Велирадочка, а ведь чревоугодие - один из смертных грехов. Да и гнев тоже.

   - На что это ты намекаешь? - надула губы Велирада.

   - Забудь, - махнула я рукой, - не бери в голову.

   И как выяснилось позднее, зря я посоветовала Велираде столь легкомысленно отнестись к моим словам. Та сказка оказалась вовсе не... но мне ещё придётся вернуться к ней.

   А тогда, помню, мелькнула в голове безумная мысль, что если таинственный пришелец действительно прибыл к нам, чтобы выведать тайну приготовления пельмешки, то он должен, не отвлекаясь на ерунду, как можно скорее похитить Велираду и под пытками выбить из неё секретный рецепт. А, следовательно, всем нам, собравшимся в кабинете, нужно быть начеку и держать ухо востро. К счастью, вслух эту глупость я не произнесла. Потому что в этот самый момент в беседу вступила Лучезара, и её слова заставили меня на некоторое время позабыть обо всё на свете, включая и пришельца.

   - А я покупаю мороженые пельмешки в магазине, - вот что, нисколечко не смущаясь, беззаботно заявила Зарка.

   - Ты ешь мороженые пельмешки?! - одновременно вырвался возмущенный вопль из моих и Велирадиных уст, - да как ты можешь?

   - У меня нет времени самой готовить пельмешки, - важно объяснила Лучезара, - и кроме того, магазинные пельмешки вполне даже ничего на вкус. Чего вы так взъелись?

   - Не смей называть этот жалкий полуфабрикат пельмешками, - грозно нахмурилась Велирада, - ты даже понятия не имеешь, что тебе подсовывают эти мошенники в супермаркетах под видом наших пельмешек, и какую дрянь ты кушаешь по их милости и собственной глупости. Небось, покупаешь самые дешёвые, так?

   - И ничего не самые дешёвые, - обиделась Лучезара.

   - Бьюсь об заклад, - подлила я масла в огонь, - что ты, Зарочка, предпочитаешь импортные, мороженые изделия, - у меня язык не повернулся назвать "это" пельмешками. Тебе какие больше по вкусу - алеманские или нормандинские?

   - К твоему сведению, - поддержала меня Велирада, - та мерзость, на которую алеманы и нормандины лепят свои этикетки, а затем всучивают таким дурочкам, как ты, на самом деле изготовлена их сервами. Тебе нравится пища сервов, Зарочка?

   - А Зарке всё равно, что внутри, - усмехнулась я, - главное, чтобы снаружи была красивая и яркая упаковка. Ведь верно? - невинно поинтересовалась я.

   - В общем, - сурово произнесла Велирада, - наше тебе, Зарочка, осуждение и порицание.

   - И не столько за твой дурной вкус, - объяснила я, - сколько за предательство наших славных традиций и обычаев. Как ты можешь так спокойно заявлять, что у тебя, дескать, нет времени самой готовить пельмешки!

   - А ну сейчас же давай клятву, что больше никогда не будешь покупать мороженные импортные пельмешки, - грозно нависла над несчастной Лучезарой Велирада.

   - Отстань от меня, - жалобно запричитала Лучезара, - ну чего ты ко мне привязалась?

   Но тут над ней нависла и я. Встретившись с моим холодным взором, Зарка сразу сникла.

   - Ладно, ладно, сдаюсь, - пробурчала она, - что вам обещать?

   И в моём кабинете прозвучал торжественный обет больше никогда не покупать мороженые пельмешки в магазине. А мы с Велирадой на радостях пообещали Зарке навестить её в ближайшие же выходные и дать несколько уроков кулинарного мастерства. Пора, пора приобщать Лучезару к этому искусству. А то, право слово, куда это годится, венеда - и не добрая хозяйка на кухне? Впрочем, я Зарке прощаю многое - слишком хорошо помню, как она восьмилетней девчушкой в один день потеряла отца с матерью. Ректор школы попросила меня присмотреть за Лучезарой и не дать ей замкнуться в себе. Вот из этих неуклюжих поначалу попыток вновь научить её смеяться и радоваться, и зародилась трогательная дружба маленькой девочки и четырнадцатилетней, слишком серьёзно воспринявшей поручение ректора, девушки-подростка. А спустя два года мне пришлось искать подход к тринадцатилетней Велираде, лишившейся в очередной войне с Орденом лауреннитов-госпитальеров горячо любимого отца. Правда на этот раз за помощью ко мне обратилась её соседка по комнате - Ратислава Алисия фон Плеттенберг. Но что это меня потянуло на грустные воспоминания?