- Никакой пепел моей прекрасной груди не угрожает, - ехидно уверила меня Кассия, - но вот насчёт моих стражников, действительно, - неуверенно протянула она.

   - У них тоже деды воевали? - лукаво поинтересовалась Селена.

   - Вы им сообщили, что кайзера короновал сам верховный первосвященник, а, следовательно, Ротбарт принял нашу веру? - спросил я.

   - Перво-наперво, - быстро ответила Колхаун, - я вот знаете, что подумала, синьор Ломбард. Если бы вы укрепили их лояльность к вождю варваров...

   - Это каким же образом? - искренне заинтересовался я.

   - Как учёный-демонолог авторитетно заявите, что тогдашний фюрст варваров, как его там...

   - Дольфус Шнурбарт, - быстро сказал я.

   - В общем, что этот Шнурбарт был одержим свирепым демоном, и именно поэтому его риттеры и кнехты творили в Империи... на их действиях особого внимания не заостряйте, упомяните, так вскользь, мимоходом. Ну, что скажите?

   - С превеликим удовольствием, - охотно согласился я, - ради поднятия их боевого духа, что угодно. Оно так и было. И ежу понятно, что Шнурбарт был одержим демоном, и все беды исходили исключительно от него. А Ангелус Ротбарт - мировой мужик. При нём будем пить превосходное пиво, закусывать вкусными колбасками и сосисками и ездить по превосходным дорогам. Наконец-то их проложат через болота центральной Флорезии, и в Тампино из Леариццо будем добираться и по суше. Конец полувековой изоляции. Заживём, как в сказке. А то что Аталанту спалили дотла - ну с кем не бывает.

   - Осталась ещё отмена рабства, - напомнила Тансервилл.

   - Тут уж ничего не поделаешь. У самого сердце кровью обливается, но мы не властны над всеми капризами жестокой судьбы. По крайней мере варвары порядок уж наведут. Порядок у них железный, не забалуешь. А на крайний случай скажите, что бывшим рабам хоть и будут платить, но мало. А если кто-то из вольноотпущенников дерзнёт щеголять в белоснежном с иголочки костюме, в элегантной шляпе с тростью с дорогим набалдашником и серебряными часами на серебряной же цепочке, то разве Флорезия испытывает недостаток в благородных, решительных синьорах? Синьорина Тансервилл, вас не затруднит принести один из тех диковинных фруктов, которыми вы угощали меня сегодня утром? И прихватите с собой ножик.

   - Пожалуйста, - пожала плечами Селена и вышла из зала.

   Вернулась она быстро, неся в руках небольшой ножик и крупный апельсин, покрытый плотной кожурой.

   - Отлично. Благодарю, - взяв ножик, я разрезал плод и извлёк из его сочной мякоти пять зёрнышек, - вот так.

   - Поняла, не дура, - одобрительно кивнула Колхаун.

   - Вот и прекрасно. А то знаете, хочется иногда послушать бодрое хоровое пение. Как там: Славься, ты славься, наш кайзер, наш царь

   Славься ты наш базилевс государь!

   Хотя, уверен, этот гимн уже звучал в Ремии, да и пристал он более политикам и чиновникам. Вашим парням, Кассия, пойдёт больше вот это:

   Кто на свете всех мудрей

   В бой идёт без страха

   Всех злодеев сокрушит

   С одного размаха!

   Барбаросса наш государь!

   Ангелус Великий!

   Нас к победе приведёт

   Эру новую начнёт

   Родины отец!

   Самый могучий, самый везучий

   В общем, скажем прямо - молодец!

   - Боюсь, он не оценит, - скептически произнесла Тансервилл.

   - Пусть привыкает к новым подданным и их мировоззрению, - невозмутимо парировал я.

   Глава 17. Юная революционерка Шаэль

   - Итак, вы забрали сестру к себе, - откинулась на спинку стула Селена.

   - Вижу, вы твёрдо решили дослушать эту историю до конца, - улыбнулся я.

   Мы находились в прежних декорациях: опять зал на первом этаже бежевого дома, та же мебель, то же время суток - невыносимо жаркий изнуряющий полдень.

   - Вы всегда можете прервать её на самом интересном месте, - ответила мне улыбкой Тансервилл.

   - Заметьте, всё это время её прерывал вовсе не я, - усмехнулся я, - всегда находились доброхоты из ваших знакомых и клиентов. Не станем же прерывать традицию. Итак, поезд без особых происшествий доставил нас с сестрой в мой городок. Правда однажды сестра как-то уж очень пристально посмотрела на одного из наших попутчиков по вагону и тихо, но очень выразительно сообщила мне: "Не нравится мне что-то этот гусь". Пришлось, от греха подальше, незаметно вырубить его коротким ударом в подбородок снизу в тамбуре (он вышел покурить) и ссадить без сознания на ближайшей станции. Станционным работникам я доверительно сообщил, что у бедняги внезапно прихватило сердце.

   - Ну вы даёте, - присвистнула Селена.

   - Но в целом добрались мы благополучно. Как вы знаете, до пяти лет сестра уже жила в нём, поэтому по пути к нашему дому лишь важно и одобрительно кивала, словно давая понять, что обстановка ей знакома, и она рада, что ничего за эти годы не поменялось. Городок за эти годы и в самом деле почти не изменился. Всё те же чистые улицы, уютные дворики и скверы, утопающие в зелени высоких деревьев аллеи и сады. Всё та же провинциальная неспешность и лёгкая наивность во всём. Никакой столичной суеты, никакого шума и гама, и никакой этой вашей невыносимой влажности и жары. Как вы тут вообще живёте?