– Я не заставляю именно сейчас проходить через это. Если ты хочешь, открыть свое кафе, то в ближайшие пару лет, у тебя на это просто не найдется времени. Два года, а там посмотрим, только не отказывайся сразу, – Джо сел рядом со мной на наш любимый старый диван. Он тоже его любит. И меня он тоже любит. – Покажешь мне его?

– Кого показать? – Я не сразу поняла вопрос мужа.

– Помещение под кафе или ресторанчик. Мне стало интересно, что так взбудоражило тебя и вселило предпринимательский дух. – Джо улыбнулся и снова стал похож на моего Джо, такого родного и своего.

– Конечно, давай я сейчас же позвоню и назначу встречу, – я подскочила с дивана, позабыв все горести, и набрала номер телефона, указанный в объявлении. – Джо, ты у меня самый лучший.

Услышав в ответ легкий смех, я достала из сумки телефон и набрала заветный номер. После нескольких длинных гудков мне ответил пожилой мужчина, и мы договорились с ним о встрече завтра утром.

– Джо, любимый, завтра утром я разбужу тебя раньше обычного, встречу назначили на девять часов. – Я с нетерпением сообщила об этом мужу.

– С учетом того, что ты позвонила ночью незнакомому человеку, это щедро с его стороны. Утром позавтракаем в одном из кафе, лучше подольше понежимся в нашей кровати в объятиях друг друга. – Сказав это, Джо наклонился и поцеловал меня, направляя мое тело за собой в спальню.

***

Улица Алезья, как и большинство парижских улиц, обладала с утра спокойной суетой. Столики во многих кафе успели занять, а ароматы выпечки одурманивают многочисленных прохожих. Наконец мы дошли до нужного дома. Настоящий хозяин уже нас поджидал, куря сигарету в кресле, в котором еще вчера я тщетно старалась спасти свой каблук.

– Доброе утро, я Лилия, а это мой супруг Джо. Мы заинтересованы в вашем кафе. – Я протянула руку мужчине, смотрящим на меня глазами, наполненными печалью и тоской.

– Доброе утро, я Рубен, а это мое кафе. – Пожилой мужчина, с иссушенной кожей и белыми, словно мука, волосами, пригласил нас проследовать за ним.

– Как здесь уютно. – Я не могла скрыть своего восхищения, несмотря на всю пыль, которая плотно поселилась в этом помещении, как настоящая хозяйка.

– Вы правы, – тихо ответил Рубен, – это самое подходящее слово для моего кафе. – И взгляд его улетел к воспоминаниям, явно связанным с молодыми годами.

– Вы ведь не хотите его продавать? – Я задала свой вопрос человеку, любящему всей душой свое кафе.

– Не хочу, здесь прошло мое детство. Наше кафе выстояло после прихода фашистов, смогло укрыть еврейскую семью от явной погибели. В нем выросли и мои дети, но после смерти жены, все покинули меня, а одному содержать его мне не под силу. Здоровье с каждым годом все хуже и хуже. Я не хочу, чтобы оно увяло вместе со мной. Кафе заслуживает новой жизни, – Рубен улыбнулся нам своей сморщенной улыбкой, а в его глазах блестели слезы сожаления. – Конечно, местами ему нужен ремонт, но в целом все функционирует. Трубы и вся сантехника новые, не так давно я их заменил. Пришлось это сделать, так как прежние не пощадило время. Вот столы и стулья требуют замены, некоторым лет больше, чем мне.

И действительно, только сейчас я заметила, что вся мебель здесь была собрана из различных наборов и абсолютно не сочеталась, друг с другом, но в этом и была вся прелесть.

– В этом есть своя изюминка, своя история, то, что наоборот, не отталкивает, а привлекает.

– Как знать, только если все же решитесь его приобрести, я вам советую заменить мебель на новую, чтобы какой-нибудь посетитель не свалился под стол. – Рассмеялся Рубен.

– Вы говорили, что ваша семья укрывала здесь еврейскую семью. Как вам это удалось. Кафе такое маленькое, тут и мухи не утаить. – Я оглядывалась по сторонам, пытаясь найти погреб или что-то в этом роде.

– Это место не так легко отыскать, – сказал Рубен, и проследовал к барной стойке. – Барная стойка в ширину 70 сантиметров, в длину два метра, ни один фашист и не подумал заглянуть внутрь нее. В ней имеется потайная дверь, мой отец вырезал ее для меня, чтобы игры в прятки проходили веселее. Вот смотрите.

Мы с Джо подошли к старику и увидели, как он положил свою ладонь на верхнюю часть стенки барной стойки, нажал, раздался щелчок и часть стенки, слегла, провалилась внутрь.

– Вот и весь секрет, – сказал Рубен. – Я извиняюсь, за всю пыль и грязь что здесь находится. Просто я больше двух лет назад закрыл его на время, в надежде, что дети захотят продолжить семейный бизнес, но они у нас выросли важными адвокатами, сковородки и кастрюли не их призвание. Как я не старался откладывать момент продажи, он оказался неизбежным.

Я посмотрела на Джо и заметила, как он с трепетом рассматривал здесь каждый уголок, что заставило меня невольно улыбнуться.

– Что скажешь, Джо? – Я застала врасплох мужа своим вопросом.

– Мы его купим, и оно вновь заработает. Такие места просто обязаны жить, а вы, Рубен, станете нашим главным посетителем.

– Джо, я не могу поверить, что мне не пришлось тебя уговаривать. – Я поцеловала мужа на глазах у Рубена, без капли смущения. – Ты лучший муж на свете, кажется, последнее время, я очень часто произношу эти слова.

– Рубен, давайте договоримся об оформлении документов, на какое число вам удобнее? – Джо спросил нынешнего владельца кафе.

– Я всегда свободен, мне легче подстроиться под вас. – Скромно ответил Рубен.

– Вот и договорились, как только документы будут готовы, мы наберем вас. – Джо пожал руку Рубену.

– Мы не подведем и оправдаем ваши ожидания. – Зачем-то произнесла я, что-то внутри меня подсказывало, что старику важно услышать эти слова.

– Вы полюбите это место, я верю всей душой. – Сказал Рубен.

Мы вышли из кафе, и Рубен плотно затворил за нами дверь, убрав ключ в нагрудный карман, ближе к сердцу, он зашагал прочь от кафе, дальше по улице Алезья.

– Какой он грустный, первый раз встречаю человека, наполненного одной печалью. – С сожаленьем, произнесла я, стоя рядом с закрытой дверью своего будущего кафе, ноги отказывались идти, а глаза смотрели в спину Рубену.

– Тяжело одному остаться в таком возрасте. Для него данное кафе как машина времени, где он живет воспоминаниями, пытается остановить время. Оно все, что у него осталось и это все он продает нам за гроши, с единственным желанием видеть свет в его окнах и довольные улыбки на лицах посетителей. – Джо тоже стоял неподвижно, устремив взгляд за Рубеном, который давно уже свернул за угол дома.

– Ты точно этого хочешь? Не боишься пожалеть или передумать? – Спросила я мужа, глядя в его карие глаза.

– Когда мы сюда шли, я ни в чем не был уверен, даже думал отговорить тебя. Но стояло познакомиться с этим человеком, как внутри меня что-то переменилось, будто отсутствующий орган вернули на свое место. – Джо взял меня за руку, и мы не спеша пошли искать место, где лучше всего нам будет позавтракать.

– А когда он показал пустое место в барной стойке, подобие крохотной кладовочки. Как целая семья могла там проживать, в голове не укладывается. Только представь, ты сидишь там, в темноте, только узкие полоски света проникают сквозь щели, вокруг тебя ходят немцы, а ты сидишь тихо-тихо, даже не дышишь, а то услышат. Мурашки по телу. Как такое можно пережить? В какое счастливое время мы живет, мы не видели всего того большого горя. – Грустные мысли замелькали в моей голове.

Мы неспешно дошли до площади дю Льетнан Стефан Пьобетта и свернули на улицу Бардине. В первом же кафе все уличные столики оказались заняты и мы решили купить кофе с круассанами и отправиться в сквер Фредерик-Базий, расположенный прямиком под окнами нашего дома. Очень не хотелось сидеть в помещении, на свежем воздухе лучше размышляется. К тому же погода стояла чудесная. Март в Париже месяц особый. Город пробуждается после зимней спячки, разукрашивается яркими красками, распускающие магнолии поднимают настроение, а зеленые лужайки не могут не радовать. Воздух пропитан любовью, недаром Париж называют городом любви.