– Великая держава Россия со всяким чмырями оборзевшими разделается

очень быстро и совсем другим, более эффективным способом,– не без гордости заверил Палахова командир дивизии. – Уже даже многим полякам, с их эксклюзивным мнением, понятно, что Земной Шар устал от наглости англосаксов. Пора бы… Впрочем, мы за мир!

– Это правда,– согласился с ним уже майор в отставке. – Мы за мир! Если что…

Кроме того, генерал сказал, что хоть и россиян рисуют «в разных голливудах» алкашами и зверями, он готов поспорить и заверить мировую общественность, в числе других начальников и политиков, что Аляска после этого останется за американцами. Мы, как говорится, не претендуем даже на наше кровное.

Ведь где-то же им, американцам, надо будет потом существовать, если что-то не совсем обычное произойдёт. Да и не только им, но и господам из отечественной «пятой колонны», которые, может быть, успеют слинять с награбленным народным добром за «бугор».

– Но вот мы не позволим им успеть! – Курмечкин ударил ладонью по столу. – Нам рабочие руки нужны. Кто-то ведь трубы для газопроводов должен же на своих хребтах таскать и в траншеи укладывать. Эти господа, как раз, и пригодятся.

– Проще, Михаил Ефремович, подоить быка или там… козла, – возразил Палахов, – чем научить этих голубей либерально-демократического мира работать.

Но Курмечкин распалился. Он был категорически против выкрутасов всяких там «рыжих двуногих котов». Таких вот хитрожопых господ и дам из недавних и жутких времён, интернациональных бандюг непременно следует оставить в России. Конечно, на лесоповалах от них толку будет мало, но ведь для пяти-шести пожизненных сроков они, вполне, созрели.

Но пока об этом скромно молчит отечественное правосудие. Чего-то недопонимают или им некоторые мутные личности не дают возможности «допонимать»? Видать, плотно подсели на всякого рода хот-доги и пепси-колу. Ничего бродячим собакам не оставили. А ведь «Гринпис» ругаться будет.

Эти господа жучков да паучков жалеют и защищают, а гибнущих под снарядами и бомбами детей во всём мире в упор не замечают. Странная и жуткая получается борьба за… экологию и так же демократию.

Очень было бы справедливо таким вот «экологам» резать мошонку, причём, по самое горло. Такой акт доброй воли станет выражением настроения и пожеланий, пожалуй, не сотен миллионов, а миллиардов жителей Земли. Придёт время – и они заставят, чтобы не такие уж и многочисленные недоноски самых разных национальностей прислушались к их мнению не на этом, так на том свете.

– Ты, Аркадий политически, всё-таки, подкован, и умеешь отличать шило от мыла, – похвалил Плахова генерал-майор. – Но в армии я, всё равно, тебя оставлять не намерен. Но разговор полезный для нас, россиян, всегда поддержу. Всё так. Погрязло по уши в собственной «демократии» международное мракобесие и беззаконие. Речь о тебе, а ты уводишь меня в сторону.

– Главное в жизни – истина, а не мы с вами, товарищ генерал-майор. А когда жители земного шара страдают от каких-то там…

В общем, расстались они, Курмечкин и Палахов, друзьями, и объединило их глубокое презрение к мерзавцам, живущим за счёт всех народов мира.

А на прощанье Палахов сказал своему бывшему начальнику, что всяких… продуманных господ хватает не только за океаном, но в западной Европе их предостаточно. Сами, можно сказать, рабы заокеанских разбойников, но вот и своих имеют… Подмяли по себя те страны, которые в их довольно странном и очень условно демократичном Евросоюзе просто являются мальчиками на побегушках и одновременно для… битья.

Однако же, во время беседы их временный патриотический союз положительных результатов не дал. Аркадия Дмитриевича отправили на «гражданку» окончательно и бесповоротно, если, конечно, не начнётся Третья Мировая война, которая, в принципе, никому не нужна.

Интимное знакомство

Пассажир Палахов с некоторой грустью посмотрел в окно вагона, где стремительно мимо движущегося поезда, как бы, пролетали деревья, дома, поселки, города… Иллюзия покоя поезда, а не его движения. Ему казалось, что всё стояло на месте, а рвался на восток лишь пассажирский состав.

В некотором раздумье он ехал в гости к своей двоюродной племяннице Марьяне. Решил немного отдохнуть, развеяться.

Почесав подбородок, Аркадий Дмитриевич погрузился в личные воспоминания более раннего периода своей не очень понятной жизни. Конечно, надо было ему в своё время на военной кафедре, а продолжить образование. Возможность имелась, но он её не использовал. Ведь можно было поступить и в академию. Вот тогда, ещё неизвестно, кто бы из них был генералом: Курмечкин или он, Палахов.

Внезапно из воспоминаний его вырвал голос попутчицы, соседки по купе. Она чуть раньше уже сообщила ему, что её фамилия – Лемакина. А по имени-отчеству Ирина Трофимовна. Она преподаватель рисования одной из средних школ Приморья. Аркадий Дмитриевич внимательно посмотрел на молодую женщину. Симпатичная, крашеная блондинка лет тридцати-тридцати пяти, в цветистом халатике. Он переспросил:

– Что вы сейчас сказали? Не понял.

– Я говорю, что вы так замерли над кроссвордом, и мне показалось, что… Мне, простите, почудилось, что вас уже нет, а за столиком сидит только окаменевшее тело. В такой задумчивости может находиться только жена магната… Часами… в полном остолбенении.

– Почему?

– Потому, что она не знает, куда бы и как потратить… карманные деньги.

– Не согласен с вами. Любая женщина, всегда ведает, куда, сколько и как потратить… Других я не встречал.

– Не будем спорить. Но вот эти дамы… не знают. А может быть, кроссворд попался вам под руки очень сложный? Вот вы и впали в анабиоз.

– Нет! Что вы! Настолько простой кроссворд, дорогая моя соседка по купе, – Палахов широко улыбнулся, – что я абсолютно уверен – с ним справится даже школьник младших классов и даже те юные граждане, которые прекратили получать в школах образование и перешли на ЕГЭ. Я имею в виду довольно сомнительную систему единого государственного экзамена. Этакая… лотерея.

– Да бросьте, Аркадий Дмитриевич,– возразила Лемакина.– Сейчас молодёжь совершенно ни чем не интересуется: книг не читает, классическую музыку, как и живопись, не признаёт, не понимает… Поэтому для них, юных, да ранних, любой кроссворд – загадка. Кроме компьютерных игр, мощной музыки, пивасика и секса ничего не признают.

– Что вы такое говорите, Ирина Трофимовна! Какая там живопись или классическая музыка? Я встречал юных огольцов, которые не сомневаются в том, что Наполеон Бонапарт двоюродный брат Александра Невского. При этом они обоих считают друзьями Ленина, о котором тоже имеют смутное представление.

– Неужели, правда?

– Ещё какая! Некоторые считают вождя мирового пролетариата шведским хоккеистом, но малоизвестным.

– Жаль, что всё так, а не иначе. Зарубежные мудрецы делают всё, чтобы подрастающее поколение в России стало кучей недоумков и полных идиотов. Я ведь педагог. Но очень многое моё сознание отказывается воспринимать.

– Понятно. Пропагандируют нетрадиционные сексуальные отношения…

– О-о! Дорогой мой, Аркадий Дмитриевич! Разве только это!

– Должно же, всё-таки, существовать какое-то мощное противостояние такой вот… культуре и, как бы, свободе. Время пришло открыто обращать внимание на самые нормальные сексуальные отношения между мужчиной и женщиной. Если и этот момент будет упущен, то… Просто мне страшно представить то, что может произойти.

– Вы не совсем правы, Аркадий Дмитриевич, насчёт нормального секса. Вполне, ведь можно обойтись и, вообще, без этого.

– Ирочка, я согласен. Малых детей надо оградить и от такого. Подрастут и тогда… всему своё время. Но взрослых обижать не следует. Как говорится, человеческий, а не всякого рода звериный секс – это хорошо, – сразу двумя глазами подмигнул ей отставной майор. – Взаимное притяжение двух противоположных полов всегда считалось нормой, приветствовалось во все времена, в сплоченных коллективах самых цивилизованных народов и в диких племенах.