А может, хватит этих радужных мечтаний? Может, стоит наконец-то понять, что он не писатель. Он графоман. Человек, пишущий слова, но не романы. И это его цена. Цена за набранный текст. Упорядоченность литературных штампов, которые он где-то когда-то прочитал. Классики рождаются очень редко. А пишет почти каждый.

Николай снова глянул на стопку бумаг. Объем договора был сравним с объемом романа.

– Сколько слов? – Николай хитро подмигнул адвокату.

Тот стушевался, наморщил лоб, свел брови. Мыслительный процесс завладел мужчиной, но вопроса он так и не понял.

– Говорю, сколько слов в договоре?

– Э… – мужчина замялся. – Не знаю, а собственно, какое это имеет значение?

– Интересно!

– Слушай, мыслитель, – отец девушки сказал первые слова с начала встречи.

Вздрогнули все, кроме Николая. Несколько секунд они изучали друг друга. Человек, достигший верхней ступени успешности, и молодой литератор, который понял, что терять ему нечего.

– Наша встреча затянулась! Или ты подписываешь документы или отказываешься, и сообщаешь об этом внятно и громко…

– Папа! – вклинилась девушка.

Адвокат и редактор непроизвольно втянули головы, их тела откинулись на спинки кресел, стараясь быть как можно дальше от предполагаемого взрыва гнева. На скулах мужчины заиграли желваки, несколько секунд он боролся с внутренним гневом, а затем громко выдохнул.

– Мне нужен именно этот текст! – девушка сделал вид, что не замечает потуги родителя оставаться в человеческом обличии, а не превратиться в орущего монстра с пеной у рта.

– У вас электронный вариант договора есть? – Николай решил играть «на добивание».

Адвокат бросил испуганный взгляд на босса, тот еле видимо кивнул.

– Да.

– Посмотрите свойства документа, пожалуйста.

Николай изобразил самую вежливую улыбку из собственной коллекции.

Ветров замялся на несколько секунд, затем достал из сумки небольшой ноутбук и раскрыл его.

– Я не знаю, как посмотреть эту статистику, – мужчина с этим словами развернул компьютер к Николаю.

Тот зашел в свойства, выбрал статистику. Усмехнулся. Двадцать семь тысяч слов. Двадцать семь тысяч слов договора на покупку тридцати тысяч слов мыслей, текста, бреда.

Николай поднял глаза. Все ожидающе смотрели на него.

– Я согласен.

Парень поставил две короткие подписи в нужных местах, подхватил пачки денег и встал.

– Я еще раз прошу, чтобы вы со всей серьезностью отнеслись к пункту о неразглашении…

– Я уже забыл.

Снова очаровательная улыбка.

– А Вам Сударыня, удачи с вашим романом. Хотя бы прочтите его!

Николай козырнул и вышел из кабинета.

***

Они ели молча. Мужчина лет пятидесяти пяти в идеально скроенном костюме и молодая девушка в растянутой майке и джинсовых шортах. Ели, не спеша, и в то же время было видно, что каждая минута совместного пребывания дается этой паре с большим трудом.

– Как мать? – нарушил молчание мужчина.

– Тебе и вправду интересно?

Девушка отправила в рот оливку из греческого салата. Мужчина неопределенно пожал плечами.

– Я так и думала, – девушка снова уткнулась в тарелку.

Принесли горячее. Сменили приборы, подлили вина.

– Па, а может, упраздним эти обязательные ужины раз в неделю, а? Мне вот двадцать один стукнет через неделю, и я реально вижу, как тебя это напрягает!

Девушка пристально уставилась на отца, который не отрывал взгляда от супа. Даже сейчас поглощая пищу и находясь рядом с дочерью по лицу мужчины отчетливо было видно, что мыслями он далеко.

Девушка, не дождавшись ответа, зачерпнула ложкой суп. Несколько раз вылила содержимое ложки в тарелку и отодвинула ее, так и не попробовав.

– Вкусный суп, между прочим, – мужчина промокнул губы салфеткой и отложил приборы.

Его серые глаза внимательно изучали дочь, которая с каждым днем превращалась в копию матери. За многие годы в бизнесе мужчина научился сдерживать эмоции, но каждая встреча с собственной дочерью до сих пор оставалась для него мини-стрессом. Сначала его раздражала ее внешность, а именно похожесть на мать, на бывшую жену и женщину, которую он так и не сумел приструнить. Дочь росла, похожесть становилась заметнее, и он привык. Он смирился с ее крутым нравом, капризностью, непослушными и вечно взлохмаченными темно-каштановыми волосами. Он научился спокойно смотреть в эти наглые, но от этого не менее красивые карие глаза. Он научился пропускать мимо ушей колкости и глупые реплики, за которые любой другой мог поплатиться если не жизнью, то, как минимум, здоровьям. Но, несмотря на все это, ему были нужны эти встречи. И сколько бы рациональных доводов он не приводил себе, пытаясь прекратить общение с этой маленькой дрянью, но каждую неделю лично назначал встречу.

Виолетта – еще один каприз ее матери. Даже имя, которое он считал дурацким, со временем стало неотъемлемой частью образа дочери. Иногда он пытался представить как бы хотел назвать дочь, но увы… Лучшего варианта не находил.

– Что хотела бы на день рождения?

Принесли десерт. Виолетта ковыряла мороженое и была где-то далеко. Мужчина в дорогом костюме, ее отец, а по совместительству Соломахин Игорь Викторович – бизнесмен далеко не средней руки, продолжал изучать лицо девушки.

Когда дети растут в достатке их трудно удивить. И с каждым днем рождения это становится все труднее. Мировой автопром не успевает создавать дамские кабриолеты для ублажения дочерей олигархов. И они вынуждены страдать, рассекая город на однотипным «ауди» и «порше», потому как и «бентли» уже моветон.

Вот и сейчас Игорь Викторович смотрел на взрослую дочь и понимал, что его фантазия иссякла. Он терял интерес в глазах дочери. Ему нечем было ее удивить. В семь лет пони, в двенадцать мальчуковая группа, которая пела весь вечер только для нее. В шестнадцать «порше» с правами, в восемнадцать собственный магазин, двадцать яхта. И вот двадцать один. Он был ей не нужен. Он превращался в ворчливого старика, с которым нужно встречаться раз в неделю, обедать, слушать его упреки, и все это ради того, чтобы на кредитной карте был плюс. Впрочем, яблоко от яблони.

– И я все-таки хотел бы услышать твои пожелания.

Мужчина отложил столовые приборы.

– Я не знаю, – она пожимает плечами.

– Что-то же ты хочешь?

Она снова пожимает плечами. Скука. В последнее время отец ее раздражал. Она не могла понять, почему все боятся его. Этого почти старика с вечно недовольным лицом и вспыльчивым характером.

Что он мог ей предложить? Очередной автомобиль или бутик? У людей валом денег, а фантазии ноль. Даже новая модная фишка – превращение в звезду – считалась плохим вкусом. У Виолетты уже две подруги записали свои первые альбомы и снялись в клипе. Уныло. Тем более она не умела петь, а собственного ума хватало на то, чтобы не выставлять себя посмешищем и не лезть в шоу-бизнес. Она не желала становиться очередной звездулькой в стрингах с богатым папой за кулисами.

Она хотела нечто свое. Но не банальный овощной магазин или салон «как бы» итальянской одежды. А нечто новое, чего еще нет у них в городе. Она хотела нечто.

– Удиви меня, – она улыбнулась.

Игорь Викторович вздрогнул, на мгновение ему показалось, что перед ним сидит бывшая жена. Мороз неприятно защипал спину.

– Кондиционер поубавь! – попытался скрыть испуг за криком мужчина.

Охранник, сидевший через столик, метнулся к кондиционеру.

– Я уже доела! Тарелку проверять будешь? – издевалась дочь.

Мужчина сжал плотно губы, желваки затанцевали на его щеках.

– Ну, тогда пока па-па.

Девушка обворожительно улыбнулась (копия мать – подумал мужчина), встала из-за стола и уверенным шагом направилась к выходу. Игорь Викторович раздраженно скомкал салфетку.

Он хотел ее удивить. Даже не удивить, а доказать, что он лучше, он важнее, он главнее ее матери. Этой стервы, которую он так и не смог сломать под себя. Хотел доказать, что в этом мире он может то, на что не способна ее мать. Никогда. Мужчина оглядел зал. Ресторан был пуст, только его собственная охрана тревожно следила за боссом. После встречи с дочерью Игорь Викторович всегда оставался на взводе.