– Но тут же не на один раз? – Ларид взвесил в руках бутыль и сверкнул темными глазами на собеседника, будто задирая дворового хулигана. – Вроде как чайная ложка нужна.

– Для верности можно использовать отвар несколько раз, тогда привязанность будет вечной, – подтвердил Эдриас, – но тянуть тоже не советую, через пару полнолуний зелье испортится. Как пользоваться, знаете?

Юлоф покачал головой.

– Чайную ложку растворить в жидкости и дать выпить жертве. Зелье имеет вкус, так что лучше добавлять в вино или настойку. Желательно выпить все. Но если что-то и останется, это не страшно.

– Понял вас, – гость поднялся с кресла, спрятал бутыль в карман дорого отделанной куртки и направился к выходу. – Никогда не забуду вашей услуги.

– Было бы лучше, если бы вы забыли о ней как можно скорее, – подытожил Эдриас, – зелья, нарушающие свободу воли, запрещены.

Ларид снова превратился в трусливого мальчишку. Энергично закивал и поспешил покинуть кабинет. Декан Куртис только хмыкнул. К чему лезть в авантюры, от которых у тебя поджилки трясутся? Закрыл дверь, вздохнул и пригладил прическу. Намечалась встреча с ректором, и Эдриасу неизвестно отчего хотелось произвести впечатление на девчонку.

***

Дария взяла декана Куртиса под руку и почувствовала, как кровь приливает к лицу. Прикусила губу и глубоко вдохнула, пытаясь успокоиться. Признаваться, что так и не запомнила, как добраться до заветного коридора, было жутко стыдно. Особенно этому мужчине. Ее не обманывали ни любезность Эдриаса, ни кажущаяся надежность и благожелательный настрой, ни ореховый аромат. Постоянно напоминала себе: рядом внимательный и опасный соперник: дашь слабину, и сожрет с потрохами.

Эдриас буднично накрыл ее кисть свободной рукой, обжигая прикосновением даже через кружевную перчатку. Застыла, раздумывая, разорвать прикосновение или оставить как есть, когда он почти по-отечески похлопал ее ладонью.

– Не бойтесь… Сегодня мы ждем подвоха и ничего не пропустим. Тем более день за окном.

– Я не боюсь, – с облегчением отозвалась Дария, но руку отодвинула. Продолжила путь. Не хотелось думать, что декан Куртис примется еще и ухаживать. – Просто замерзла, пока дошла сюда. Ветер…

– Осень, – Эдриас мягко направил ее к очередному повороту. – Ничего, еще будут теплые деньки. Опять же, маскарад. Шумный остаток лета.

Дария хмыкнула. С самого вступления в должность она только и слышит, что о празднике. Маскарад то, маскарад се… Вся академия в едином порыве ждет этого события, как чего-то важного. Словно все нарядятся, потанцуют, повеселятся, и жизнь вокруг изменится к лучшему. Читала, что много лет назад, еще до запрета на идолов, в начале осени зельевары проводили задабривающие богов обряды. Видимо, пиетет перед маскарадом остался еще с тех времен. Иначе никак не объяснить веру взрослых серьезных людей в чудо.

– Вы уже подготовили костюм? – ляпнула она первое, что пришло в голову.

– Да, – невозмутимо ответил собеседник, – я наряжусь обезболивающим отваром.

Дария нахмурилась: что еще за бред, – а потом посмотрела на собеседника. В его каре-зеленых глазах мелькнул уже знакомый задиристый огонек, и ректор тяжело сглотнула. Разыгрывает он ее, что ли? Эдриас улыбнулся одними уголками губ.

– Вы правда поверили? – хохотнул глухо. – У вас такое лицо… Будто я ненормальный! Наряжаются только студенты, мы обходимся масками и парадными туалетами.

– Поверила, – улыбнулась Дария и покачала головой. – И никак не могла сообразить, как этот костюм должен выглядеть…

– Не знаю, как выглядеть, – Эдриас подвел ее к еще одному повороту, и они нырнули в очередной узкий коридор,– но пахнуть должен ужасно.

– Тогда и впрямь лучше обойтись маской, – подытожила Дария, припоминая, что обезболивающее варево воняет поношенной обувью, огляделась и довольно объявила: – Пришли!

В душном коридоре в полдень царила полутьма. Не такая гнетущая, как во время захода солнца, но все-таки. Зато Дария заметила, что таблички с дверей никуда не пропадали, просто они совпадали по цвету с деревом полотна и оттого казались незаметными при плохом освещении. А вот чтобы разглядеть надписи, вероятно, требовалось зажечь дополнительные огни даже днем.

Эдриас не дал долго созерцать красоту коридора, оставил спутницу, подошел к знакомой неровной двери и отпер ее. Пахнуло плесенью, сыростью и осенними листьями. Декан переступил порог, и Дария поспешила за ним. Сколько же здесь было пыли! Будто ее копили лет триста, не меньше!

– Что ищем? – поинтересовалась она, бессознательно приподнимая край платья. Знала, что между подолом и полом есть расстояние, но пыль под ногами походила на грязевой ковер, и Дария побоялась собрать ее светлой юбкой.

– Понятия не имею, – выдохнул Эдриас, выглядывая в одно из окон. – Показывайте все, что кажется необычным, будем разбираться, стоит оно внимания или нет.

Дария кивнула и усмехнулась. Ей все тут казалось необычным! И восемь углов, и стены разной ширины, и множество узких окон. А к шкафам вообще подходить было страшно! Так и представляла, что оттуда выползет неведомая пыльная тварь и съест одним махом. Запретила себе бояться. Собралась с мыслями, припомнила, откуда слышалось пение в последний раз, и решительно направилась к нужному углу.

– А почему эту комнату не используют сейчас? – полюбопытствовала, чтобы хоть как-то унять скачущее от беспокойства сердце.

– Если верить архиву, – Эдриас отошел от окна и вовсю шарил по шкафам и полкам. Даже оборачиваться к собеседнице не стал, – закралась ошибка в расчете геометрии стен, и эта комната преобразует магию плохо. Зелья получаются так себе. Ученикам не подходит, у них и без комнаты полно ошибок, а состоявшихся зельеваров не так много, и они используют, скажем так, более удачные помещения. Здесь долго был склад, но еще при старом ректоре нам стало перепадать меньше денег и запасы тоже подтаяли.

Дария понимающе кивнула. Потом сообразила, что Эдриас не видит ее, и поспешила подать голос:

– А старый ректор устраивал ваш тесный коллектив?

Декан Куртис отвлекся от поисков, поймал ее взгляд и усмехнулся. Покачал головой. Приблизился и уставился на нее сверху вниз. У Дарии снова заколотилось сердце. Проявит такт или съязвит? И вообще к чему она задала этот дурацкий вопрос? Будто больше заняться нечем, кроме как задирать взрослого состоявшегося мужчину, которого она нечестно обошла в гонке за должность.

– Старый ректор устраивал всех, – вздохнул Эдриас, и у Дарии на душе стало спокойнее. Все-таки перед ней взрослый человек, а не вспыхивающий по любому поводу юнец. – Жаль только, умер при странных обстоятельствах. Что случилось, до сих пор никто не знает наверняка. И вам не следует об этом забывать…

У ректора застрял ком в горле. Ей угрожают? Или просто предупреждают об опасности? Отец не ничего рассказывал об обстоятельствах смерти ее предшественника. Она думала, ректор умер от старости. А может, Эдриас и вовсе снова шутит над ней?

Над головой звонко щелкнуло, у шкафа за спиной сама по себе открылась дверца, а комнату огласило пронзительное «дзынь». Дария вздрогнула, и, как трусливая девчонка, поспешила спрятаться за спиной спутника.

Эдриас только хмыкнул, и Дарие снова стало стыдно. Трусиха! Давно пора взрослеть, а она пугается всего на свете, как девчонка. Спутник осторожно взял ее под локоть и попытался подвинуть вперед к шкафу. Не поддалась.

– Не бойтесь, я, кажется, знаю, что это такое…

– Что? – вполголоса поинтересовалась Дария. Кровь стучала в висках, и больше всего на свете хотелось, чтобы господин Куртис не выпускал ее локоть. Его прикосновение дарило хоть какую-то уверенность.

Эдриас отпустил ее и сам приблизился к открытой дверце. Поманил начальницу за собой и указал на небольшое, с кофейную чашку, отверстие в задней стене шкафа.

– Раньше вся академия была связана системой трубопроводов. Только передавали через них не жидкость, а документы или мелкие предметы в специальных капсулах. Раз в год варили самый большой котел зелья и несколько магов накладывали специальное заклинание. Под его действием воздух заставлял предметы двигаться в нужном направлении. Это один из выходов трубы. Отсюда выпрыгивали послания.