Поганые тучи вновь заслоняют облака, лишая солнечного тепла. Тяжелый, влажный воздух немилосердно душит легкие при каждом вздохе, а глаза пощипывает от туманного мрака. Хогвартс давно превратился в пантеон трусливых лицемеров.

«Ненавижу это место.»

Мне тошно сидеть в Большом Зале и смотреть на эти, ни о чем не подозревающие, физиономии. Они так глупо смеются и жадно запихивают в рот еду, словно родители их совсем не кормят.

Привычно морщусь и откидываю голову назад. Закрываю глаза, стараясь абстрагироваться от этого жалкого подобия школы.

Скоро все изменится. И только я знаю об этом.

«Хотя…»

Глупая болтовня Панси отвлекает от негатива, который давно сдавливает меня невидимыми тисками. Подруга любит делиться последними сплетнями, особенно грязными, но проверенными, а я медленно поворачиваюсь к Теодору.

Хитрозадый лис смотрит в ответ. Он знает, что мне нужно.

Если бы кому-то рассказали, что наследница рода Малфой стала закоренелой алкоголичкой, то он дал бы вам направление на проверку мозгов в больницу Святого Мунго.

Я пью много алкоголя, особенно по вечерам, перед сном. Травлю собственную печень, чтобы забыться и не видеть кошмаров реальности.

Малфои не должны быть слабаками, но мне чертовски сильно хочется выть от безысходности. Даже палочку боюсь взять в руки.

Дважды я пыталась все сделать без своего личного участия. Не контактировать, не видеть и не знать, когда точно это произойдет. Но старик не попадался на жалкие уловки отчаянной ученицы. Вместо этого, мне лишний раз повезло обратить на себя внимание ненавистной троицы.

Очкастый поганец уже давно проел дыру у меня в голове.

«Радуйся жизни, идиот! Пока еще можешь…»

Мое тело дрожит, вместе с сердцем, а время кульминации приближается. Исчезательный шкаф уже готов к работе и я подозреваю, что за бардак здесь натворит моя неуравновешенная тетка.

Нотт ухмыляется и достает из кармана мантии небольшую фляжку с выдержанным виски. Лениво принимаю и быстро покидаю своих сокурсников. Паркинсон что-то кричит мне, но я не оборачиваюсь и ускоряю шаг.

Выбегаю из зала, не заметив пристального взгляда со стороны стола гриффиндорцев.

Мне нужно уединение, нужно передохнуть и успокоиться.

«Это же так просто, дорогая. Взмахнуть палочкой и громко проговорить заклинание.» — не раз повторяла тетушка Белла.

Та самая, которую освободил возрожденный Темный Лорд.

Эта змееликая мразь засела пауком в моем доме, вместе со своей гадюкой и пугает мать угрозами в отношении отца.

Папенька буквально расклеился от позорного проигрыша жалкой кучке подростков в отделе Тайн. Тогда он провалил операцию, в успехе которой был слишком уверен.

И теперь, мы все расплачиваемся за это.

Волдеморт даже побрезговал наказывать главу чистокровного рода Круциатусом, обратив свой параноидальный взор на меня.

Этого следовало ожидать. Тетя Белла слишком долго просидела в заточении и успела изрядно постареть. Зубы прогнили, кожа сморщилась, а вместо волос на голове образовалось гнездо.

Весьма закономерно, что ее никто не захотел трахать. Возрожденный ублюдок переключился на более молодое мясо, что конечно было подмечено старой любовницей.

Беллатриса ненавидит меня и желает убить. Лишь только мольба матери не дает ей пустить в меня Аваду, хотя этот вариант меня больше устраивает, чем похотливые намеки отвратительного мертвеца.

Содрогаюсь телом, невольно вспомнив его навязчивые касания по спине и волосам.

Я уже давно терплю повышенное внимание со стороны мужского пола. В этом нет ничего удивительного. Богатство и статус чистой крови играет здесь второстепенную роль. Мне повезло унаследовать грацию своей матери, а белизну кожи и волос, вместе с мимикой лица, удалось забрать у отца.

С двенадцати лет, мною восхищаются, завидуют и ненавидят. О белых шелковых волосах мечтает каждая вторая и каждый первый фантазирует обо мне в постели.

У Малфоев в роду были вейлы, но они включали свои чары по щелчку пальцев, когда это было нужно. А у меня все на постоянстве, заложено в породе, как неисчерпаемый источник и моя сучья натура только радуется такой несправедливости.

Высокие арки мелькают перед глазами. Я останавливаюсь и прислушиваюсь к тишине, но ее нет, как и нет призрачного покоя. Рука с фляжкой дрожит, а к горлу подступает горечь. Слишком холодно и мерзко.

«У меня нет выбора!» — кричу про себя каждый раз, когда вижу пожилого волшебника.

Он похудел и постарел на целый десяток лет, словно из него высосали часть жизни.

Мне вдвойне тошно от того, что придется сделать. Уже совсем скоро.

Но я должна. Ради своей семьи и своего будущего.

«Должна!»

Мне становится душно. Стены замка душат меня обязательствами, а левое предплечье горит. Змеелицый урод не забывает обо мне.

«Ты тоже ненавидишь Поттера, как и я…» — шипела мне в затылок отвратительная маска.

Мне не повезло столкнуться с Волдемортом в собственной библиотеке на каникулах. Он прирос ко мне сзади и преспокойно залез в голову, испытывая от этого извращенное удовольствие. Я чуть не обмочилась тогда от страха, когда его мерзкие холодные руки гладили мое тело.

Разумеется, мой отец догадался об интересе своего повелителя и настойчиво требовал от меня любезности, даже невзирая на запланированную помолвку с наследником рода Гринграсс.

А сейчас, мне предстоит собрать последние крупицы своей гордости и не сломаться окончательно. Но ничего не выходит. Я вот-вот заору во всю глотку от ловушки в виде безвылазной ямы.

Мне поручили дело особой важности, под личный контроль Темного Лорда. Пожиратели Смерти приняли меня в свои ряды, а их предводитель с довольством провел ритуал, желая как можно скорее насадить меня на свой возрожденный кол.

Многие зрелые волшебницы мечтают оказаться на моем месте и любезно подставить свой зад Волдеморту, бесстыдно задрав юбки.

«Но я не хочу быть убийцей! Не хочу ублажать отвратительного урода с маниакальными наклонностями!»

Я стервозная дрянь, до мозга костей. Невыносимая гордячка и просто наглая, чистокровная сука. У меня, скорее всего, совсем нет совести или чувства благодарности. Нет настоящих друзей и тех, кто захотел бы принять меня просто так, как личность.

Вся моя жизнь сплошная фальшь, приправленная байками о силе и благородстве чистой крови волшебников.

Коротко всхлипываю и замечаю уже мокрыми глазами лестницу, ведущую наверх. Все ученики еще сидят в Большом зале, поэтому меня сопровождает только глухое эхо.

Поднимаюсь на третий этаж и на автомате захожу в туалет плаксы Миртл.

Мне везет не встретить ее здесь, должно быть опять разревелась, дура.

Подхожу к раковине и сбрасываю жилетку с галстуком на край. Расстегиваю верхние пуговицы своей блузки и включаю воду.

Мне нужна ледяная, чтобы взбодриться.

Несколько раз умываюсь и всматриваюсь в свое отражение. Моя фарфоровая кожа еще более бледна. Благородные скулы заострились, а светлые глаза сияют от слез. Локоны светлых волос обрамляют вздрагивающие плечи. Сегодня я решила не заплетать тугую косу.

Всхлипываю и крепко зажимаю края раковины. Открываю фляжку и делаю пару маленьких глотков. Морщусь от горечи и ожога гортани. Хочу спрятаться в уютном, теплом месте и раскурить одну из отцовских сигар. Состричь белый шелк волос, покрасить их в более теплый цвет, который мне совершенно не подойдет.

Но я хочу сделать что-то провокационное с собой. Взбодриться новыми эмоциями и попытаться ожить.

У чистокровных аристократов очень унылая, запланированная жизнь. Куча обязательств, долгов и причин для ненависти грязнокровок.

Я действительно их ненавижу, но не за статус крови, а за свободу. Они вольны жить и поступать, как считают нужным. Могут спокойно развернуться и уйти. Натянуть веревку, чтобы повеситься, выпрыгнуть в окно, трахаться с тем, кого сочтут привлекательным.

Им можно все.

Остается надеяться успеть выйти замуж до того, как меня нагнет змеелицый с использованием Круциатуса. Это он умеет и регулярно практиковал с Беллатрисой.