- Нас слушают, дорогой мэтр! - заметил Лазарь. - Вдобавок уже поздно. Госпожа Лежанвье, насколько я могу судить, сейчас должна тревожиться из-за вашего отсутствия. На вашем месте я бы кратчайшей дорогой двинул к дому. Он выплюнул окурок и раздавил его каблуком. - Сам не пойму, отчего я испытываю потребность вам излиться, но вы мне очень нравитесь, дорогой мэтр! Надеюсь вскоре на законном основании назвать вас папой.
- Негодяй! - пробормотал Лежанвье, осознавая, что он обессилен. И что он повторяется.
Он бесшумно толкнул дверь в спальню. Диана не спала.
- Жоэлла вернулась?
- Да, - ответила Диана. - И устроила мне сцену.
- Она устроила вам сцену?
- По ее словам, я шпионю за ней, настраиваю вас против нее... Я приготовила вам пижаму, дорогой, вот она. И налила немного виски... Вы видели этого человека?
- Да.
- Что он вам сказал?
- Он рассчитывает стать моим зятем. -Что?!
- Он рассчитывает стать моим зятем.
- И вы это так оставите? - недоверчиво спросила Диана, чье лицо было сейчас таким же белым, как батистовая ночная сорочка, приоткрывающая ее округлые плечи. - Вы, Ле-жанвье, великий Лежанвье, допустите, чтобы какой-то господинчик?..
Лежанвье отшвырнул свои замшевые перчатки, снял пиджак, сорвал с рубашки промокший воротничок и принялся расстегивать брюки. Обычно он раздевался в прилегающей к спальне туалетной комнате, но сегодня...
- Нет. - Адвокат тряхнул своей тяжелой головой. - Завтра же утром я звоню в "Вязы". Мы проведем там неделю, две - сколько понадобится. Если этого окажется недостаточно, чтобы Жоэлла образумилась, оттуда я отправлю ее во Флоренцию, в Рим, в Порто-Фино - ей там нравилось...
Лицо Дианы прояснилось, и она, притянув мужа к себе, поцеловала его в кончик носа.
- Дорогой, наконец-то я узнаю вас! А ведь одно время я боялась, как бы вас не обвели вокруг пальца,..
Лежанвье усмехнулся. Это выражение ему кое-что напомнило.
- Тсс! Клиент всегда прав, но у бывшего клиента уже нет на меня никаких прав.
Каламбур вышел не слишком удачным - он сразу понял это.
Даже Билли Гамбург и тот нашел бы более меткое словцо.
Но Билли еще не стукнуло пятидесяти, и ему не предстояло в следующую минуту воздать должное женщине на пятнадцать лет моложе себя.
У Билли не было дочери, а следовательно, и проблем.
Билли нимало не заботило то, что должна восторжествовать справедливость.
- Дорогой! - разочарованно простонала Диана. - Вы же думали совсем о другом...
ГЛАВА V
Лежанвье любил время от времени наезжать в свою виллу "Вязы", где он рано ложился спать и завтракал в столовой, обшитой дубовой панелью и вкусно пахнувшей воском, откуда через стеклянные двери была видна зеленая Шеврез-ская долина и где напротив него сидела совсем другая, домашняя Диана - толком не проснувшаяся, утомленная и размякшая, с вылезшей наружу кружевной оборкой. ,
- Надо бы почаще бывать здесь, - расслабленно вздохнул он. - Слышите, как воркуют голуби?
- По-моему, это цесарка... Еще чашечку кофе, дорогой мэтр?
- Охотно.
Само собой разумеется, бескофеинового, который он пил без всякого удовольствия, принюхиваясь к аромату, шедшему из чашки Дианы.
Диане не пришлось звонить в колокольчик, вызывая Сабину. Старая служанка сама постучала в дверь, отворив ее:
- Прошу прощения, но там один мсье спрашивает мсье.
- Кто такой? - проворчал Лежанвье.
- Не знаю. Назваться он не захотел. Говорит, он лучший друг мсье.
Лежанвье уже догадался, кто это.
- Может, нам следовало перебраться на другой континент? - вздохнул он, в сердцах бросив на стол салфетку.
Диана тоже поняла, но досады не выказала.
- Гостевая комната готова, - только и сказала она. - И не пытайтесь выставить его за дверь - пролезет через окно.
У Лазаря был теперь собственный автомобиль, "кадиллак", пяти лет от роду, который выглядел, впрочем, куда моложе. Чересчур широкий для узкой дороги, ведущей к вилле, он содрал ярко-красным крылом листву с последнего куста шиповника.
Сквозь переднюю дверцу Лазарь дружески помахал рукой:
- Хелло, дорогой мэтр! Париж может просто убить, если изредка не подышать кислородом. Я привез ваших добрых друзей, которые уговорили меня принять ваше сердечное приглашение. Они утверждают, будто "Вязы" способны дать приют целому полку. Угадайте, кто это?
Из "кадиллака" на гравий неуверенно ступили Билли Гамбург и Дото, на сей раз лишенные привычного апломба, хотя Дото сегодня была рыжая и в обновке - потрясающем платье в полоску, едва доходившем до колен и делавшем ее похожей на аппетитный леденец.
- Мертвый сезон, я маялся от скуки, - пробормотал Билли, влажным взглядом заранее вымаливая себе прощение. - Бездельничать так бездельничать, и почему бы не заниматься этим под "Вязами"?
Сверху, из-под крыши, донесся звенящий от возбуждения голосок:
- В. Л.! Кто там?.. Случайно не Тони?
- Ответьте, дорогой мэтр! - предложил Лазарь. - Малышка спрашивает вас, она ждет вашего родительского подтверждения!
- Кто там? - не унималась Жоэлла - она свесилась из окна так, что, того и гляди, могла выпасть. - Случайно не Тони?
- Он самый! - буркнул адвокат, но голос его прозвучал так глухо, что его не услышали даже стоявшие рядом.
- Говорите громче! - дружески посоветовал Лазарь. - Представьте себе, что вы на заседании суда присяжных и требуете оправдания невиновного. Подайте голос. Мое почтение, дорогая мадам. - (На крыльце только что появилась Диана, по-прежнему с вылезшей оборкой.) - Мэтр оказался так добр, что пригласил нас, ваших старых друзей и меня, и мы имели слабость принять приглашение. Очаровательно, живописно, роскошно! - воскликнул он, обводя рукой окружающую местность. - А кто это там воркует? Голуби?
- Цесарка, - уверенно заявила Диана.
ГЛАВА VI
- Дорогой, вам нехорошо?
Лежанвье сел в постели и ошалело огляделся вокруг, не узнавая привычной обстановки спальни; далеко не сразу он вспомнил, что уехал из своего дома на авеню Ош в "Вязы".
- Который час? - спросил он заспанным голосом. - Что?.. Что случилось?
Диана, сидевшая в соседней постели, смотрела на него с беспокойством.
- Вы разговаривали во сне. Вам было трудно дышать. Вы закричали, и я зажгла свет.
На лбу адвоката выступил холодный пот.
- Я разговаривал во сне? И что же я говорил?
- Я толком не разобрала. Вы говорили слишком быстро и тихо. Похоже, вы выступали с речью то ли за, то ли против кого-то.
- Выступал с речью?..
Ну конечно же! "Процесс" вдруг вспомнился ему в мельчайших подробностях. Лазарь требовал для него смертной казни. У него, Лежанвье, адвоката не было, он защищал себя сам, боялся сказать слишком много или слишком мало, искал взглядом в зале Диану...
- Вы переутомились, дорогой! Вам необходим настоящий отпуск, в Этрета или в Савойе, а не только выезд на уик-энд раз в две Недели... Сидите, не двигайтесь. Вы весь мокрый. Я дам вам другую пижаму.
Наступая на кружевную оборку, она направилась к шкафу, и вот тогда-то Лежанвье в свою очередь, причем впервые, поразился тому, как она неважно выглядит. Конечно, отчасти в этом были повинны и первые проблески рассвета, примешивавшиеся к электрическому освещению, - муж редко лицезрит жену в такой час, - но это не могло объяснить всего: выцветшего рта, впалых щек. Судя по всему, Диана тоже провела плохую ночь.
Пошатываясь, она вернулась от шкафа, как с другого конца света.
- Вот вам другая пижама, дорогой.
В порыве нежности Лежанвье попробовал притянуть ее к себе, но она, высвободившись, одной фразой пресекла его поползновения, и он втайне почувствовал облегчение: усталость Дианы объяснялась самым естественным образом.
- Обещайте разбудить меня, как только услышите, что я снова разговариваю во сне, хорошо?
- Обещаю, дорогой. Если только вы не будете рассказывать что-нибудь по-настоящему забавное.
