Держи карман шире…

Непосредственным начальником Зорга был Вагнер, и завистники могли сколько угодно молоть языками, но не более, поскольку именно этот гепард спас майору жизнь три года назад, на самой середине автобана нах Познань. Сейчас он лениво щурил глаза, зевал, пытаясь избавиться от излишков тепла, и при каждом зевке из-за его клыков выглядывали ядовитые зубы. В общем, зверь наводил ужас одним своим обликом. Причем удержаться он не мог, и поэтому вины его здесь не было. В конце концов, это не он почти сто лет назад спланировал генетические изменения своего организма.

– На унд, катзурки? – Вагнер погладил его по загривку. – Вшавы день, них вар?[7]

– Йййй-е-е-е-е-а-а-а-а-а… – Зорг неплохо знал польский, но предпочитал использовать бреславский енглиш. – Факххинг дхай, йеееп. Шхххит![8]

Кто-то отворил снаружи дверцы транспортера. Капитан в великолепно сшитом парадном мундире подал Вагнеру запечатанный конверт.

– Особый приказ генерала Барилы! – Польский капитана был под стать его мундиру. – Прошу подтвердить получение, пан майор.

Вагнер размашисто расписался и сломал печать. Быстро пробежал глазами текст из нескольких строк, потом вернул бумагу капитану и опять закрыл дверцы. Клубы пара скрыли это событие от всех, кроме Хейни и Зорга.

– Вххххери шхххит дай? Йееееп?[9] – осмелился поинтересоваться поручик.

– Яволь. – Толкнув Хейни и указав ему на ворота, Вагнер почесал поручика за ухом и затянул ремни. – Где находятся познаньские войска…

Остальные его слова заглушили громкие гудки. Стальные ворота перед ними дрогнули и стали раскрываться, предъявляя ослепительную белизну предвроцлавской пустыни.

– Форвертс! Форвертсуйте! Наступай! Вперед! – завопили наемники.

Паровые двигатели заработали на полную мощность, и бронемашины тронулись. Первыми выехали разведчики, потом взвод поддержки, штабной отдел, в котором была машина Вагнера, взвод штурмовиков и заслон.

– Фердамте автострада![10] Автобан, джепан в грот![11] – Наемники проклинали свою судьбу, вновь отправившую их в дьявольски опасную дорогу на Познань, но чувствовали себя относительно безопасно. Пока они находились в поясе досягаемости вроцлавской артиллерии протяженностью несколько сот километров, среди его бетонных укрытий, в тени давно неиспользуемых, но дающих надежную защиту противовоздушных башен.

– Звяд нах обен![12] – подняв вверх ладони, крикнул Вагнер.

– За-а-а-а еархххлу![13] – Поручик зевнул, вновь показывая наводящие ужас ядовитые зубы. Потом вдруг фыркнул и отхаркнулся, выставив голову в люк.

Как обычно, он был прав. Волноваться зря не стоило. Впрочем, Вагнер был одним из наиболее добросовестных офицеров Крепости Вроцлав, надеялся на повышение по службе и жизнью подчиненных понапрасну рисковать не собирался.

Большой белый орел вскарабкался по специальной жерди на крышу транспортера. Вагнер не имел понятия, кто сделал этого недоумка начальником отдела наблюдателей. Вернее всего, он получил звание сержанта только потому, что его изображение смотрело с национального герба. В реальности же тот был ничуть не умнее своих подчиненных-соколов, в данный момент поднимавшихся в воздух с передовых бронемашин. Зорг взглянул на взлетающую птицу и непроизвольно облизнулся. Возможно, поручику захотелось попробовать сержанта на зуб?

Караван ехал мимо остатков бетонных укреплений, оставлял за собой противотанковые рвы, траншеи, взорванные радарные станции, лазерные отражатели. Все свободные от обязанностей выбирались на крыши и ложились за приваренными к бортам броневыми плитами. Ветерок, вызванный движением, приносил заметное облегчение. Симпатичная венгерка Марта, вооруженная ручным пулеметом, спустилась в люк и на мгновение повисла, цепляясь за его края руками. На ней кроме ремней амуниции, были только кевларовый бронежилет, тюрбан и чадра. Вагнер и Зорг, насладившись зрелищем ее обнаженных ног, обменялись взглядами.

– Ты… тебя заводят человеческие самки?

Гепард покрутил головой и ответил по-польски, чтобы никто из экипажа его не понял:

– Ну-у-у-у… немного… Эт-т-ха выглядит вкусно-о-о-о…

Вагнер никогда не слышал, чтобы измененные звери проявляли чувство юмора. Ему даже не хотелось думать, что гепарды делают с попавшими к ним пленными. Он высунул голову из башенки и, поднеся к глазам бинокль, оглядел тянущиеся до самого горизонта песчаные дюны…

В небе медленно кружились соколы. Бронемашины, выпуская из труб клубы дыма, ехали восьмиполосным шоссе. Наемники, большей частью обнаженные, а некоторые в бурнусах, скорчившись за броневыми плитами, пили воду, но экономно, понемногу. Никто еще не втирал себе ничего в десны, не делал уколов в руки или бедра. Придет время и этому. Пока же необходимо миновать поворот.

Вагнер усмехнулся, припомнив поговорку: тяжела дорога туда, но обратно – еще хуже.

Пока же бояться было нечего, если, конечно, не считать парочки одуревших от жары идиотов, способных садануть по машинам из панцерфаустов. А вот во время возвращения… Познаньские машины с полным грузом были для мутантов слишком лакомым куском, чтобы колонна могла рассчитывать на беспрепятственный проезд. Вот тогда и начнется настоящая война. А пока звери прятались в засыпанных песком руинах, справедливо рассудив, что атаковать штурмовую группу, подвергаясь риску погибнуть ради одной лишь амуниции, не имеет смысла. Вот на обратной дороге, когда в караване окажутся сотни огромных познаньских грузовых машин, до отказа набитых жратвой, боеприпасами, топливом и тоннами иного добра, они покажут, на что способны. Пока же имеет смысл просто зарыться в песок и ждать.

Вагнер ошибся: командующий наблюдателями орел оказался не так глуп. Он отдал приказ двум соколам, и те оторвались от стаи. Немного погодя майор разглядел в бинокль голубя. Раненая птица махала крыльями с трудом. Один из соколов теперь парил ниже курьера, защищая его, на случай если кто-то с земли надумает пальнуть, к примеру, из охотничьей двустволки. Второй прикрывал курьера сверху – от возможных атак вражеских ястребов. Все по летному уставу. Еще выше кружили три сокола и орел, готовые в любую минуту прийти на помощь. Как в учебнике.

Голубь, теряя последние силы, опустился на крышу бронемашины Вагнера. Тот снял с ноги посланца капсулу с письмом и крикнул:

– Алексей, пся твоя мутти![14] Займуй курьером![15]

Русский ветеринар взял посеченного дробью голубя.

– Спокойна, господин майор. Будет лебен[16].

Вагнер развернул листочек.

«Первому командиру ударной группы: Генерал Павелец, гарнизон твердыни Познань! Миновали Чекпойнт Лешно. Получил известие, что передовой конвой остановлен возле бункеров фойербазы Равич. Затор! Помощь нужна в пустыне, за Тржебницкими горами. Исполнить срочно!»

– Есусе! – простонал Вагнер. – Ах ты ж…

Зорг высунул голову из люка.

– Вхххат?[17]

– Пробка. Два конвоя одновременно. За горами под обстрелом четыреста пятьдесят грузовых машин.

– Йхххзуз… – протянул гепард.

Для него это было лишь присловьем. Звери, к счастью, не имели представления о Боге. Вместо того чтобы молиться, поручик, не теряя времени зря, отправился искать валериановых капель, которые этот сукин кот прятал где-то в багаже.

Вагнер выругался.

Насосавшиеся водки наемники, нализавшиеся валерианы коты… Все, чем он мог помочь двум угодившим в засаду познаньским конвоям.