– Конечно, наше издание не того уровня, чтобы печатать подобные снимки и сплетни. – Взмахивает рукой Барракуда, нагнетая атмосферу. – Но у Дубровского и этой Нелли огромная армия поклонников, так?

– Так, так. – Шепчут присутствующие.

– А, значит, нам нужно в кратчайшие сроки получить эксклюзивный материал! Кукушкина!

– А? Что? – Я с трудом отрываюсь от изучения снимка.

– Ты не в деревне, Кукушкина! Какие «А, что?»?! – Раздражённо бросает шефиня. – Ты работаешь в уважаемом издании!

– Да, конечно. – Устало киваю я.

Этой стерве в кожаном жилете меня не запугать и не унизить.

– Помнится, во время прошлогоднего интервью ты наладила контакт с Дубровским, да? – Она делает несколько шагов и останавливается у меня за спиной. – Материал получился искренним, ярким…

– Да. – Подтверждаю я.

Тогда у нас с Никитой всё и закрутилось. Только об этом никто не знает.

– Вот и отлично. Свяжешься с ним, предложишь встретиться. Выведаешь мягко всё про этот роман, попросишь новое интервью – с ними, обоими. – Барракуда наклоняется и смахивает пылинку с газеты. Мечтательно проводит взглядом по фото. – Это будет эксклюзив. Мы первыми расскажем миру об этом грандиозном романе. Все будут стоять на ушах! Шоу-бизнес, конкуренты, поклонники – все!

– Аллочка, это гениально! – Соскочив с места, аплодирует Владик – главный жополиз этого офиса.

– Знаю. – Коротко отмахивается она.

От гордости её соболиная бровь вздымается чуть ли не к линии роста волос.

– Но Алла Денисовна… – дрожащим голосом пытаюсь возразить я.

Вижу, как Катюха бросает на ЖопоВладика ненавидящий взгляд.

– Материал мне нужен срочно, и у тебя максимум неделя, Кукушкина! – Отметает любые возражения Барракуда Денисовна. – А лучше справься дня за три-четыре, поняла?

– Да… – отзываюсь я.

И что теперь мне делать, ума не приложу.

– Не берёт? – Катя наклоняется к моему столу.

Офис наполнен голосами, шумом телефонных звонков, суетой, запахами парфюма, кофе и корицы.

– Не берёт. – Констатирую я.

– Потому, что он – козёл. Я это тебе всегда говорила. – Разводит руками подруга.

– Не начинай. – Стону я.

Откладываю в сторону телефон и подпираю голову рукой. Если бы не злосчастные тени для век, которые я так старательно наносила утром, то с удовольствием помассировала бы сейчас глаза.

– Проблемы, девочки? – Врывается в повисшую между нами неловкость зануда Владик с зализанными на макушке волосами.

– Иди отсюда! – Не выдерживаю я, грубо отмахиваясь от него.

Мне сейчас не до вежливых формулировок. К тому же, от этого подлизы ужасно несёт приторными духами – не лучший запах для того, кто только готовится познакомиться со всеми прелестями токсикоза.

– Что, простите? – Встаёт в позу автор рубрики «Твоя карьера». (Кому, как не ему, знать всё и в мельчайших подробностях о взаимодействии в коллективе и всех возможных способах пробиться к солнцу нежного начальства? Вот такая вот забавная жизненная ирония). Мужчина обиженно складывает руки на груди. – Кукушкина, где твои манеры?

– Владик, мы обсуждаем кое-какие дела. – Мягко вступается за меня Катюшка, оттесняя его в сторону. – Ты иди, иди, ладно? Позже вместе кофейка попьём, поболтаем…

– Я могу помочь, если что нужно. – Сопротивляется коллега.

Знаем мы его помощь! Скажи что-нибудь о своих промахах или о личности Барракуды, как он доложит ей быстрее, чем ты успеешь моргнуть!

– Это… – Катя задумчиво хлопает его по плечу. – Это между нами, девочками, Владюш. Понимаешь?

– Но я…

– Ты же не хочешь стоять тут с нами и болтать об Алискиных болезненных месячных, да? – Картинно нахмуривается подруга. – Не хочешь?

Владик бледнеет, краснеет, морщится.

– Нет. Конечно же н-нет. Я… пойду. – Он бросает на меня брезгливо-сочувственный взгляд и ретируется в дальний угол зала, к своему столу, (играющему также роль наблюдательного поста).

Иногда мы шутим, что он там крестиками в журнале отмечает, кто и сколько раз отвлёкся от дел во время рабочего дня.

– Дятел. – Шепчет Катюха, не отрывая взгляда от его костлявого, вихляющего зада, обтянутого узкими малиновыми джинсами.

Владик садится на кресло и с подозрением обводит глазами офис.

Я вздыхаю.

– Ну, так что? – Подруга садится на край моего стола.

Её глаза забираются буквально мне в душу.

– Что? – Я уныло опускаю плечи под этим взглядом.

Сдаваться – не в моих правилах, но, видимо, беременные чувствуют всё острее. И это фото в газете, оно ощутимо подкосило меня.

– Что с твоим Никитой? Дашь ему от ворот поворот? Или, может, хотя бы, пенделя дашь? О-ох, как бы я зарядила по его бесстыжим яйцам, ох, как зарядила бы! – Катя мечтательно закатывает глаза.

– Нет. – Я решительно мотаю головой. – Уверена, что этому снимку найдётся достойное объяснение.

– Вот как… – Она меняется в лице.

Мне становится неуютно. Есть у Катюхи одна сверхспособность: она умеет чувствовать всё, что старательно прячешь между строк или под уверенной улыбкой. И как ни старайся, её не обманешь.

– Я не оправдываю Никиту. Честно. – Говорю я, старательно подбирая слова. – Мне и самой надоело прятаться, но… ты же понимаешь – таковы законы шоу-бизнеса. У него огромная фанатская база, и в основном это молодые девчонки. Они должны видеть, что сердце их кумира свободно. Надежда на возможные отношения с ним это… это и продажи билетов в кино, и абонементов в онлайн-кинотеатры, и прочее-прочее. Ты же понимаешь, что этим занимается целая команда специалистов, Кать?

– Понимаю. – Кивает Катюха.

А вот её лицо не собирается мне подыгрывать.

Подруге явно осточертело, что я каждый раз оправдываю Никиту.

Мне и самой это всё порядком надоело, но ведь теперь всё изменится, так? Беременность это же как сигнал, да? Сигнал о том, что пора всё менять. Пора выходить на следующий уровень отношений – теперь мы с Никитой семья. И пусть для карьеры это не в плюс, зато для будущего малыша…

Мои мечты разбиваются о недовольный Катин взгляд.

– Ну, так и? Ты позволишь ему целовать кого ни попадя, пока тебя нет рядом? Да? И только потому, что он хренов звездан?

Мы смотрим друг на дружку осуждающе. Мне очень хочется злиться на неё, но я не могу. Знаю, что подруга искренне переживает за меня.

– Нет, не позволю. – Уступаю я.

– Тогда напиши ему, потребуй объяснений! Скажи, что вы расстаётесь. Напугай его, в конце-то концов!

– Не могу. – Печально говорю я и подманиваю её пальчиком. Катя наклоняется ко мне, и я шепчу: – Я беременна, Кать. У нас с Никитой будет малыш.

– Ох…! – Громко выдаёт главная по рубрике «Твоя жизнь», затем закрывает рот рукой и впивается в моё лицо ошалелым взглядом.

– Ага. – Киваю я, не зная, толи радоваться мне теперь, толи горевать.

– Лучше б ты реально сказала мне сейчас о своих болезненных месячных! – Качает головой Катя.

– Я бы с радостью. – Пожимаю плечами. – Но месячные ещё пару недель назад сказали мне «гуд бай».

Минуту, когда поняла, что беременна, я помню, как сейчас. Это было ещё до теста, спешно купленного в аптеке, и до момента посещения врача.

Я вдруг осознала, что что-то произошло. Что-то неуловимо поменялось в моей жизни. Звуки, запахи, ощущения, мир вокруг – всё было прежним, но стало каким-то другим. Или изменилось моё восприятие. С утра меня могло всё раздражать, а к вечеру беспричинно могла нахлынуть радость. Словно кто-то другой управлял теперь моими эмоциями, делая меня неуклюжей и совершенно беспомощной.

В то утро всё валилось из рук.

Никак не получалось сосредоточиться на статье, собрать заметки, аудиозаписи, отцифровать их, обработать. Я просто не могла сфокусировать внимание ни на одном из дел. Кофе показался горьким, авокадо на бутерброде почему-то воняло рыбой, а вместо сухой грудки на обед вдруг жутко захотелось вредного бургера, сочащегося мясным и майонезным соусами.