– Брат, будьте надёжной опорой для нашего трона, – безжалостно продолжала Рэми, приседая перед наследным принцем.

Все прочие были так же удостоены самых изысканных и приличествующих ситуации сентенций.

Закончив с положенными по регламенту изъявлениями, Рэми гордо вздёрнула подбородок и, не оглядываясь, направилась к выходу из тронного зала.

Не выдержав этого эмоционального напряжения, старшая сестра  окликнула её по имени – но Рэми даже не дрогнула, и уж тем более не обернулась, а спокойно вышла вон.

Сёстры сгрудились в кучку, плача друг у друга на плече. Король и принцы моргали с таким выражением, будто сейчас к ним присоединятся, и только королева – видимо, от неё и достался принцессе столь гордый нрав, – только королева лишь крепко стиснула зубы, коря себя за то, что упустила нечто важное в воспитании младшей дочери.

К чести Рэми отметим, что она после немало ночей прорыдала, скучая по семье и мучаясь разлукой. Однако ж, не будем лукавить, ей и в голову не приходила мысль пересмотреть своё поведение. Она считала, что была права в своей обиде и холодности, и ни капельки не раскаивалась в той манере, какой выразила своё недовольство. Это вообще было слабой стороной Рэми, увлекаться в таких ситуациях, с чрезмерной жёсткостью защищая свои личные границы. Возможно, это было следствием того, что как принцесса она находилась под непрестанным давлением – ожидания родителей, этикет, высота её положения, необходимость блюсти репутацию семьи… Рэми ненавидела это всё, и поэтому так мучительно отстаивала то немногое, что хоть как-то могла отстоять.

Самым торжественным образом праздничный кортеж двигался к границе. В каждом городе или поселении они останавливались и устраивали празднество – ниийцы с восторгом встречали принцессу и желали ей всяческого счастья. Но любой путь подходит к концу, и однажды утром они добрались, наконец, до границы.

Та была обозначена вполне чётко приграничной рекой. Своим восточным пологим берегом река примыкала к Ниии, с запада же её обрамляли суровые марианские скалы. В этом месте словно встречались две культуры, два народа: густые леса богатой Ниии соседствовали с каменными утёсами, разделённые полоской воды.

Рэми вышла из кареты подышать свежим воздухом, пока командир её гвардейцев договаривался с марианской стороной в ожидании встречающих.

В прохладном воздухе привычный хвойно-медовый аромат родных лесов смешивался с чем-то новым, пыльным и тяжёлым. Принцесса ещё не ступала на земли Мариана, но они ей уже не нравились: холодные, неприветливые, дикие!

«И как мы туда подниматься будем?» – недоумевала Рэми, разглядывая неприветливый берег, на котором тут и там виднелись массивные стены пограничных фортов. Естественно, переправа была организована в том месте, где утёсы были более пологими и низкими, но даже здесь они не выглядели удобными для подъёма.

Вскоре она увидела, как её командир возвращается с каким-то марианцем. То, что это именно марианец, было сразу ясно по его одежде: мешковатые брезентовые штаны, куртка из того же материала поверх рубашки – нет, в Ниии так не одевались!

Принцесса нахмурилась. Она знала, что встречать её должен был двоюродный брат жениха, и ожидала если не эскорта, то, во всяком случае, достаточно представительного кавалера. Судя по всему, ожидания такого рода можно было забыть. Либо кузен не почтил её присутствием и послал лишь своего слугу, либо, что ещё хуже, это и есть сам кузен – и страшно тогда вообразить, как выглядит этот А-Ларрес, если даже его брат рядится в такое тряпьё.

Между тем, сам марианец явно был своим нарядом доволен. К принцессе он подошёл с самой ясной и сияющей улыбкой, и тут же непринуждённо раскланялся:

– Ваше высочество, рад вас приветствовать! – дружелюбно рассиялся он всем выражением своего лица. – Готовы к переправе? – весело оглядел он её пусть и дорожный, но весьма нарядный костюм.

Недовольная принцесса изобразила своим выражением любезность и сладко ответила:

– Благодарю, сударь, но я бы сперва дождалась его высочества.

Марианец и командир удивлённо переглянулись.

– Его высочества? – решился переспросить первый, поскольку второй, знакомый с натурой своей подопечной, уже понял, что ввязываться в этот разговор не стоит.

Очаровательно улыбнувшись, Рэми пояснила:

– Мне говорили, меня встретит брат жениха, – и нежно хлопнула ресницами.

Марианец хлопнул себя ладонью по лбу и покаялся:

– Простите, и где только мои манеры! Я забыл представиться! – и, бодро раскланявшись, задорно отрапортовал: – Рассэл А-Ларрес, к вашим услугам, можно просто Рас, и без всяких высочеств!

Внутри себя ужаснувшись подобной фамильярности, принцесса любезно ответила, подавая руку для поцелуя:

– Моё высочество принцесса ниийская, Ирэмия-Ангаларж-Катарин А-Риоль, герцогиня Верийская, маркграфиня Снэская, дама ордена Рассветной звезды, почётный член академии наук Ниии, вице-президент Международной конфедерации защиты прав женщин. Можно просто «ваше высочество», – мило добавила она, копируя его тон.

Рассэл не сплоховал, и вместо того, чтобы поцеловать протянутую руку, энергично её пожал. Левая бровь принцессы едва уловимо сдвинулась вверх – достаточный, с её точки зрения, знак недовольства.

Для человека, который видит её впервые в жизни, этот знак явно остался за пределами понимания, но хорошую шутку Рассэл любил, поэтому невозмутимо повернулся к командиру с предложением:

– Я предполагаю отправить её высочество грузовым подъёмником.

Прежде, чем командир успел ответить, Рэми вмешалась:

– Прошу прощения? – непреклонным тоном потребовала она разъяснений.

– Ваше высочество, – с весьма неожиданной для его наряда изысканностью поклонился Рассэл, – подъём на перевал и так не радует удобствами, но для вашего великолепного платья он и вовсе окажется неприступен.

Он говорил, безусловно, справедливые вещи, но Рэми уже успела разгневаться, что и поспешила выразить словами:

– Какая наглость, сударь! Вы планируете отправить меня тем же путём, что переправляете скот? – оскорбилась она и резюмировала: – Даже не рассматриваю такой вариант.

Рассэл с изрядным скепсисом смерил принцессу взглядом с головы до ног, отмечая мысленно тяжёлый бархат пышной юбки, нарядную кружевную тесьму по подолу, выглядывающий из-под подола лёгкий тканевый башмачок…

– Как вам будет угодно, ваше высочество, – с ощутимой насмешкой согласился он. – Прошу следовать за мной!

И, пожав плечами, развернулся и отправился к реке.

Рэми независимо хмыкнула, подобрала юбки и гордо прошествовала следом в сопровождении своей гвардии и немногочисленной свиты. Слуги остались с каретой – помогать переправить её тем самым грузовым подъёмником.

Уже на побережье процессию ждали первые испытания. Торговцы предпочитали морской путь, и перевалом пользовались одни лишь спешные гонцы, поэтому на берегу не наблюдалось никакого намёка на пристань. Единственная лодка пришвартовалась прямо к берегу, увязнув носом в топком песке. Прибрежная зона, откровенно говоря, напоминала болото, и если отодвигать густую поросль не было большой проблемой, то вот куда ступать – оказалось той ещё задачкой. Стиснув зубы, принцесса старательно берегла туфельки, тщательно выбирая, куда поставить ногу, но в непосредственной близи от лодки столкнулась с проблемой – откровенно подтопленный песок не позволял найти ни одного сухого места.

Оценив ситуацию, Рассэл присвистнул, скинул ботинки, бросил их на нос лодки, отослав охранявшего её марианца на корму, закатал штанины и, крепко ухватившись, лихо подтянул лодку поглубже к берегу. Заскочив на нос, он, лучезарно улыбаясь, протянул руку принцессе:

– Прошу!

Мысленно возведя глаза к небу, Рэми неохотно приняла эту помощь, опёрлась и ступила в лодку, поспешив удалиться от носовой части с её мокрыми башмаками и лужей воды, растекающейся от голых ног Рассэла. Последние, должны сказать, смутили её особо, и внутри себя она взмолилась, чтобы её жених оказался хоть немного воспитанней, чем этот бесцеремонный оборванец.