© Nizza N., текст, 2020

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2021

Разговор в химчистке:

– Мосье, в надежде на то, что зимний сезон закончился, я решила отдать в химчистку два зимних полушубка.

– О, мадам, мы тоже на это очень надеемся! Но говорят, что в ближайшее время снова похолодает.

– В любом случае, местный холод меня не испугает, я выросла в Сибири.

– Говорят, у вас там живут медведи.

– Конечно, они ходят по улице каждый день.

– Серьезно?

10 марта 2018 года

Город Мец, Франция

Моя история изучения иностранных языков – это история многих удач и многих трудностей. Я не помню, как и когда я увидела в первый раз английский или французский алфавит, но очень хорошо помню, что моя учительница английского языка не любила меня и что учительница французского ходила на шпильках, несмотря на свой преклонный возраст.

Шел одиннадцатый год моего обучения в школе. Была весна, мы все готовились к ЕГЭ, мечтая поступить в лучшие вузы страны. За окном по-прежнему лежал снег, который не собирался таять, несмотря на то что на календаре был апрель, – такова особенность суровых условий жизни на Крайнем Севере. Через несколько лет я узнала, что весь мир верит в то, что в России холодно везде и всегда – не только на Крайнем Севере.

Мы сидели в кабинете № 22 и делали пробные тесты ЕГЭ по английскому языку. Обстановка была оживленная, все обсуждали ответы, и наша учительница молча смотрела на нас, как будто боясь перебить наш аппетит к успешной сдаче экзамена. На ее уставшем учительском лице была добрая улыбка, которая выглядела немного неестественно из-за недавно сделанного татуажа губ.

Я сидела рядом со своей лучшей школьной подругой, которая любила у меня списывать любые ответы вне зависимости от предмета. Мне никогда не жалко было делиться с ней, потому что у нее был iPod, на котором можно было слушать Coldplay[1] даже во время уроков. Словом, у нас был отличный дружеский симбиоз, который вполне устраивал обе стороны.

– Так, вы наговорились? – спросила наконец учительница английского языка. На ее вопрос, однако, никто не отозвался, и ей пришлось спросить снова:

– Одиннадцатый класс, вы наговорились?

Все продолжали спокойно разговаривать, уже позабыв про английский язык и с удовольствием обсуждая все, что не касалось учебы. Я молча сидела, глядя по сторонам, и в какой-то момент мой взгляд пересекся с Сашей, с которым у меня была долгая, но несчастная история любви. Саша влюбился в меня, когда мы были в девятом классе, но я не отвечала ему взаимностью.

Когда прозвенел звонок, наша терпеливая учительница заговорила очень громким голосом, но на общем фоне он показался тихим и незаметным:

– Так, сдайте, пожалуйста, ваши работы и идите разговаривайте в коридор. У меня голова от вас разболелась!

Мы послушно начали один за одним вставать и складывать бланки для подготовки к ЕГЭ на учительский стол, создавая вокруг него небольшое столпотворение. Когда я вернулась к своему месту, кто-то начал уже выходить из класса, открыв дверь небольшого кабинета под номером 22. Из коридора слышался шум других учеников, торопившихся покинуть классы, чтобы насладиться переменой. Не спеша, я собрала вещи в свою черную школьную сумку и одной из последних вышла из кабинета, облегченно вдохнув воздух, который показался свежим и свободным от английского языка.

Изучение языка мне давалось нелегко, несмотря на то, что я много и упорно занималась. Я давно смирилась со своей неудачей, но сдаваться не собиралась и все так же упорно продолжала читать, переводить, делать упражнения и считать ошибки, которых всегда было много. Сегодня я догадываюсь, в чем же была основная проблема: у меня не было достаточно практики. Когда я говорю практика, то имею в виду любой живой способ соприкосновения с реальным языком: просмотр сериалов и фильмов в оригинале, общение с друзьями-иностранцами по переписке, просмотр новостей иностранных каналов. По незнанию или по глупости я пренебрегала всеми этими живыми методами улучшения английского языка, довольствуясь множеством книг с упражнениями, которые были у меня в наличии. Я не спорю, что это были очень хорошие книги и что не каждый мог позволить себе приобрести их, но язык – это живое средство общения, поэтому его изучение не может ограничиваться книгами с упражнениями.

Моя ошибка состояла еще и в том, что я не понимала, что любой тест – это система, причем ограниченная. Она ограничена не только объемом слов и конструкций, но и правилами игры, хорошее знание которых дает большие шансы на успех. Чем больше уходило в прошлое мое школьное обучение, тем больше я понимала, что тест, который, по сути, является проверкой знаний языка, является еще и проверкой знаний правил теста. А правила теста – это значительно меньшая система, чем сам язык, который проверяется.

С абсолютно такими же проблемами я столкнулась и в процессе изучения французского языка. Когда в возрасте двадцати одного года я приехала учиться во Францию, то с ужасом обнаружила, что совершенно не способна общаться с французами на их родном языке. Сначала было очень страшно находиться во Франции, но спасала мысль о том, что через несколько месяцев я смогу вернуться в родную страну, в которой меня понимают. Однако судьба распорядилась иначе: через год я вернулась во Францию, чтобы продолжить обучение. В моем личном дневнике есть очень интересная запись на эту тему:

«26 августа 2014 года

Шесть часов утра. Аэропорт Домодедово. Выход на посадку № 4. Осталось совсем немного до вылета из Москвы. Сегодня вечером, когда мы с сестрой возвращались домой из центра, я призналась ей в не покидающем меня чувстве, что я уезжаю из Москвы насовсем».

Насколько все-таки интересна и непредсказуема жизнь! Если бы я не учила в школе французский, то не поехала бы учиться в Москву, не встретила бы своих однокурсниц, не списала бы ответы во время экзамена на знание французского языка, и, в конце концов, не уехала бы учиться во Францию. Можно, конечно, начать копать еще глубже и обнаружить причинно-следственную связь между переездом во Францию и моментом моего рождения. Но я не уверена, какая точка отсчета является наиболее рациональной для анализа событий такого рода. Не уверена я и в том, что ссылаюсь на верные события для построения логичной цепочки своего прошлого.

Хотя я готова не согласиться с собой и тут же заявить, что не стоит так громко и однозначно заявлять, что эта книга никогда бы не появилась, если бы я однажды не уехала во Францию. Речь идет уже о самокритике или о том, что я просто запуталась в своей жизни и не могу разобраться, почему уехала учиться во Францию и зачем вообще учила французский язык. Как бы там ни было, можно допустить, что я бы все равно когда-нибудь написала о стереотипах, но, скорее всего, находясь в другом месте и пережив иной жизненный опыт. Не могу знать, входит ли мое творение в список вещей, которым суждено было случиться, несмотря ни на что. Отмечу, что это никак не относится к моему мнению о его качестве или пользе, поскольку в этом мире часто неизбежно случаются события, негативные последствия которых поражают настолько, что задумываешься над тем, почему этим событиям вообще суждено было случиться.

Пытаясь проанализировать свое прошлое и расставить прошедшие события по своим местам, я все-таки люблю склоняться к идее о том, что я бы никогда не смогла оказаться во Франции, если бы во время сдачи экзамена на знание французского языка не списала ответы тестов на аудирование и чтение у своих подруг, которые на тот момент владели французским языком намного лучше, чем я. Списывание в тот момент было действительно жизненно важным. Мои знания французского языка ни по каким объективным критериям не позволяли мне поступить на обучение в магистратуру во французский университет. Когда я приехала во Францию, то даже не всегда могла свободно купить себе хлеб или заказать еду в кафе на французском языке.