Ирка Фризоргер больше не сидела за столиком. Она за ним стояла, ровно, очень ровно, храня на лице все ту же загадочную улыбку. Правую руку она сунула вглубь модной лоскутной торбы, висящей на плече и сдвинутой к животу. Было видно, как рука внутри торбы совершает некие движения.

Жанночка между тем преодолевала последние метры.

«Пипец тебе, Бессмертнова, не будешь больше по чужим мужикам шариться», – злобно подумала Вика.

Намерения Фризоргер были очевидны. А Викторию от места зреющей расправы отделял ряд вплотную сдвинутых столов, заваленных скомканными салфетками, коробками из-под бигмаков и стаканчиками с недопитой колой. Видимо, только что тут оттусовалась компания студенческой молодежи, решившая отметить сдачу тяжелого хвоста.

Вика, конечно, может сигануть на этот подиум, чтобы лягушачьим прыжком упасть на подопечную сзади и опрокинуть ту на пол. Только вряд ли на все это будет время. Фризоргер, вспугнутая движением на периферии, тут же дернется и в Жанночку пальнет, и, будьте спокойны, не промажет. Вдобавок непонятно, выдержит ли столешница Викин вес. Вика хоть и не корова, но пластик хрупок и вряд ли рассчитан на такого рода динамические нагрузки.

Делать, однако, что-то надо, причем срочно.

Бессмертнова, воинственно подбоченившись и выставив вперед ногу, уже заняла позицию за спинками стульев, растопырившихся на подступах к столу, с противоположной стороны которого ее поджидало злорадно лыбящееся воплощение возмездия.

Похоже, Жанна Альбертовна собиралась «воплощению» что-то сказать, что-то едкое и оскорбительное. Но передумала. Вместо этого полезла в свой ридикюль.

«За фотками», – ругнулась про себя Виктория, сообразив, каким образом этот жест будет истолкован визави. И не ошиблась.

Ирка Фризоргер, перекосившись от переполнявших ее злобных чувств, выдрала из торбы длиннодульный пистолет – «пневматику», как Вика и предполагала.

Нервничая и оттого бестолково суетясь, Фризоргер завозилась с предохранителем.

Жанночка застыла с выпученными от ужаса глазами.

Счет шел на десятые доли секунды.

Вика дернула с соседнего столика поднос. На пол посыпались скомканные картонки, салфетки, стаканы. Перехватив поднос обеими руками, словно он был не поднос, а теннисная ракетка, она сильным толчком наотмашь отправила его вперед. С низким «вжик» поднос рассек воздух и впечатался точнехонько в физиономию мадам Бессмертновой, непроизвольно повернувшей голову на шум.

Удар получился славный. Мадам мотнулась вбок в тщетной попытке уклониться от оплеушины и, потеряв равновесие, шмякнулась на стоящий подле нее стул.

Поднос, залипнув на миг в слоях сложносоставного Жанночкиного макияжа, проскакал вниз по выпуклостям ее фигуры и свалился на пол.

Налившись яростью и забыв обо всем прочем, Бессмертнова завертела головой, желая обнаружить гадину, которая с ней так поступила, но внезапно вздрогнула.

Уставившись дикими глазами на дымящиеся горошины прорех, усеявшие выше колен ее джинсы, пронзительно завизжала. Прорехи, вначале небольшие, медленно увеличивались в диаметре, а обнажившаяся в этих местах кожа пошла багровыми волдырями.

Поднос возле ее ног также видоизменился. Синий пластик местами вспучило, он шипел и мерзко вонял.

Жанночка вскочила и принялась в панике отряхиваться от маслянистых капель, но тут же зашлась еще пуще – пятна злобно кусали ладони. Зеваки радостно водили мобильниками и снимали видео, предвкушая обильные лайки.

«Повезло тебе, шалава, – нервно думала Виктория, расталкивая толпу. – Еще легко отделалась».

Продравшись к истерично завывающей нанимательнице, скомандовала:

– Снимай портки. Живо!

Та совсем ничего не соображала, только ошалело таращилась по сторонам.

Не позволив ей снова усесться, Виктория сама принялась стягивать с подопечной потравленные какой-то химической дрянью джинсы. Знать бы, что это. Кислота? Щелочь? Наобум смывать водой опасно, может, это вообще напалм. Предположение дикое, но осторожность не помешает.

К месту происшествия уже поспешал местный охранник, что-то бормочущий в портативную радиостанцию. Видимо, звал полицию. Хорошо бы еще медиков вызвать догадался.

Фризоргер под шумок исчезла, стремясь оттянуть расплату. Но засветилась она по полной: есть свидетели, есть видеозаписи зевак и, скорее всего, есть видеозапись на камерах супермаркета. Иными словами, не получится у Иришки в ближайшее время повторить попытку, не тем она будет загружена. Хотя, если она хотела эффекта, она его получила.

Интересно, где Фризоргер раздобыла такую классную плювалку? На обычный водяной пистолетик не похоже, да и не выдержит пластмасса контакта с едким реактивом. Вот тебе и «старая швабра».

Не надо было иметь семь пядей во лбу, чтобы сообразить, что с Иркой следует пойти на мировую, оставив инцидент без последствий. Пообщаться в спокойной обстановке, обсудить взаимные претензии. Может, отступные предложить. По крайней мере, нужно было попытаться. Но Жанночка закусила удила и судебное дело открыли.

Срок Фризоргер дали небольшой и тут же, к ужасу потерпевшей, заменили на условный. Адвокат смог убедить присяжных, что мотив подсудимой объясним и понятен. Женская часть жюри с ним согласилась безоговорочно. И теперь хозяйка «Ясмины» в бегах, путешествует по Карелии. Или Корее.

Перед отъездом Бессмертнова рассчиталась с Викторией за отработанные дни, а к ранее оговоренной сумме добавила столько же, пробормотав:

– Я человек не суеверный, но платить надо за все.

В приступе благодарности она пристроила Викторию к должности в правительственную структуру, хотя Вика подозревала, что вовсе не благодарность это была, а желание повыставляться перед представителем бюрократического клана.

Вика не интересовалась, с какой стати видный чиновник Замятин оказался у Жанночки в приятелях, и строить версии на сей счет не хотела.

Ей нужна была работа, и она ее получила. Поскольку жалованье новый подопечный обещал достойное, то заработанные у предыдущей работодательницы деньги Вика растратила на хондовский скутер для себя и наикрутейшую газонокосилку для Усмановны, о которой та давно мечтала, но все не находила лишних средств.

Перспективы виделись светлыми, планы осуществимыми, а будущее в целом – счастливым. Жизнь непременно наладится. Вика освоится в профессии, начнет хорошо зарабатывать, купит квартиру в ипотеку и позвонит маме Кате. И пригласит в гости. Они снова будут сидеть в уютной кухне и вести разговоры под чаек и ванильные сушки и конфеты «Ласточка».

Будущее не наступило.

Замятин мертв.

Вика не смогла предотвратить его убийство, хотя старик предупреждал.

Сейчас ей жгуче стыдно вспоминать праздник самодовольства, который Вика справляла после умело проведенной операции по охране ветреной бизнес-леди. Ну, а как же. Достигни едкая жижа назначенной цели, навряд ли врачи смогли бы вернуть Жанночке здоровье, не говоря уже о красоте.

Только это ведь было твоей работой, Викуся. Той самой, которую ты подвязалась выполнять. Это была просто нормально выполненная работа. Чего же по итогам так было пузыриться?

Напрасно Виктория согласилась встретиться с Клинкиной. Сейчас та примется выпытывать подробности и смаковать нюансы. Настроение Вике это не прибавит, тем более оно и так поганое.

Притвориться разве что глухой? А лучше глухой и тупой для надежности.

Пауза затягивалась.

Не дождавшись от собеседницы реакции, Светик со змеиной вкрадчивостью продолжила:

– Я, конечно, постаралась разузнать все про эту супергерл. Не тупо из любопытства, не подумай, причину имею. Отправилась к ним в бухгалтерию, разговорила девок, только это мне ничегошеньки не дало. Потому что по документам она у них так и не проходила. Про нее вообще никто толком ничего сказать не смог, видели только несколько раз рядом с хозяйкой, и все. Но я узнала, как ее зовут! А Олька, секретарша, вспомнила, что телохранительша та носила колечко на левом мизинце! И Олька при этом клянется, что кольцо скрывает следы от тату! Точь-в-точь как у тебя!