Я удивлённо моргаю. Он добр. Снова. Всего на мгновение я улыбаюсь. Он больше не в костюме, а в простых джинсах. Светлая синяя кофта с закатанными рукавами, благодаря чему выделяются его мускулы. Темные волосы... эх. Я забыла, насколько он горяч.

— Неожиданный комментарий от тебя, — подразниваю его я.

«Никакого флирта. Кейд мой коллега. Я не хочу его. Еще как хочу!»

— Конечно, не как в спортивном уголке у нас, — говорит он.

«Вот он. Хвастун» — я снова закатываю глаза.

— Что ты пьёшь? — кивает он на мой напиток.

— Джин и тоник с огурцом.

— Значит, тебе нравится Джимми Хендрикс?

— Он самый влиятельный рок-гитарист всех времён, — пытаюсь пошутить я.

— Во-первых, Джимми Хендрикс психоделик, во-вторых, Стиви Рей Вон самый влиятельный рок-гитарист всех времён, и в-третьих, он из Техаса.

— Неужели?

— Да. Его вклад в Боуи «Let's Dance» модернизировал звучание легенды и дал Боуи свой первый хит за десятилетие.

Моя челюсть отвисает, и я не могу ничего поделать с собой, потому что мне дико хочется рассмеяться.

— Что?

— Я всего лишь шутила, — признаюсь я. — Я, на самом деле, не такой уж большой знаток рок-гитаристов.

Взгляд на лице Кейда поникает.

— Ах, ты шутила, — он поворачивается к бармену и машет ему. — Теперь я унижен.

Я смеюсь.

— Я никогда не знала, что ты такой знаток.

— Иногда ты можешь быть настоящей занозой в заднице, знаешь ли, Стоун.

Я прикрываю свой рот рукой, но не могу остановить смех.

— Это очень привлекательно, — он улыбается, шутя, и протягивает бармену десятку. — Так все же, какого черта ты тут делаешь?

Прочищая горло, я делаю еще один глоток через тоненькую трубочку в моем стакане.

— Я могу спросить то же самое у тебя. Я никогда не ожидала увидеть главного спортивного репортёра КНОТа, который бы тусовался в Pussycat.

Он пожимает плечами, и вся раздражительность улетучивается.

— У моего брата день рождение. Ему всегда удавалось затащить меня в самые лучшие места.

— Твой брат? — Я поворачиваю голову в сторону толпы парней. — Какой именно?

Я чувствую жест Кейда возле меня, и привлекательный парень с белыми волосами, знакомыми глазами и большой улыбкой машет в ответ. Я тоже машу.

— Я думала, что для тебя поход в такого рода заведение будет жёстким пределом. — Я делаю еще глоток.

— Жёсткий предел? — Он вскидывает брови и смотрит на меня.

— Это из Пятьдесят… это из описания книги.

Его взгляд направлен на меня.

— Тебе нравятся все эти БДСМ-штучки, Стоун?

— Нет, — я краснею.

Тишина. Он пристально смотрит на меня.

— А тебе? — спрашиваю я.

Лицо Кейда становится гладким, как и его стакан. Никакой реакции. Маска репортёра.

— Для подходящей девушки я сделаю все, что угодно.

Сглатываю и притворяюсь, что не услышала его, но я не могу скрыть своё резко участившее сердцебиение с тех пор, как он подсел ко мне.

Он допивает свой скотч.

— Так вот, вернёмся к моему брату. Ему было нелегко расти геем. Наш отец не самый понимающий. К черту, весь Техас не понимающий.

— Я так понимаю, твой брат не увлекается футболом, — я смеюсь, и приятное, тёплое чувство разливается во мне в районе желудка.

«Не забывай, что он мудак. А может быть это и не так?» — я начинаю путаться.

— Наш отец не верит, что геи существуют.

— Не верит, что существуют? Он гейтеист? — выдавливаю я.

Он смеётся.

— Гейтеист, хорошая шутка. — Кейд заказывает еще один напиток и возвращается ко мне. — Нет, он говорит, что пидары, его слова, не мои, или извращенцы, или психопаты, и в том, и в другом случае они должны быть изолированы.

— О Боже, — слова срываются с моих губ прежде, чем я могу их остановить. — Это…это…

— Довольно-таки отвратительно, — говорит Кейд на одном дыхании. — Пока мы росли, в школе всё крутилось вокруг спорта, и если у тебя не получалось со спортом, тебе было лучше надеяться, что ты чертовски умный и смешной. Во всяком случае, Трент весёлый, — он подмигивает. — Я шучу. Он также и очень умный. Он яркий, всегда таким был, а отец, ну, он никогда его не принимал. Вот мама, она любит его несмотря ни на что.

— Что к черту здесь происходит? Выглядит, как будто разговор в морге. — Между нами появляется брат Кейда и кладёт руку ему на плечо.

— Трент, познакомься, это моя коллега с телеканала, неповторимая Ребекка Фильдстоун. — Кейд указывает на меня, и его брат делает пару шагов назад.

— Ребекка Фильдстоун, — громко произносит Трент, пытаясь перекричать шум. — Тот репортаж, что ты сегодня сделала о тех маленьких девочках, просто восхитителен!

— Неужели? — произношу я сквозь смех. — Тебе стоит позвонить моему директору и сказать то же самое.

— Но, детка, тебе определённо нужно УВОЛИТЬ того, кто делает тебе макияж. Эта сучка будет тебя подводить! — Трент подпрыгивает, и мне кажется, Кейд только что дал ему локтем в бок. — В любом случае, у меня сегодня День Рождения! Шоты! Шоты! Шоты!

Трент настолько воодушевлён, что бармен быстро оформляет заказ. Шесть рюмок с шотами выстраиваются прямо перед нами.

— О нет! — Кейд делает шаг назад и поднимает обе руки. — У меня больше не гибкий график работы. Завтра утром мне нужно быть в офисе.

— К черту! Перестань быть таким трудоголиком и начни, наконец, жить! — кричит Трент и толкает мне в руку шот. — ЭТО МОЙ ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ!

Трент и компания, все поднимают рюмки вверх и одним глотком выпивают виски с корицей, оставляя меня и Кейда таращиться друг на друга.

— Он прав, — замечаю я.

— Ты оказываешь плохое влияние, Стоун. Я выпью, но только если и ты тоже выпьешь.

— Пей! Пей! Пей! — кричат парни.

Кейд протягивает свою рюмку к моей. Мы опрокидываем их и выпиваем одновременно.

— Аааа! — Алкоголь обжигает моё горло. Я только успеваю перевести дыхание, как вторая рюмка оказывается в моей руке. — Ой, ну я даже не знаю…

Меня прерывают крики толпы. Начинает играть Канди Статон «Young Hearts, Run Free», что означает начало выступления Чеса. Я быстро выпиваю шот, начинаю аплодировать и, крутя бёдрами, бегу к сцене танцевать.

Открывается занавес цвета серебряного металла, и выходит моя соседка в белом мини, белом кружевном бюстье и белых оперных перчатках. Двадцатисантиметровые белые шпильки делают Чес еще выше, она также сменила свой белый парик в стиле Ру Пол на огромное афро. Плиссированная металлическая ткань прикреплена на ее лопатках и запястьях, формируя серебряные «крылья». Пока Чес танцует и виляет бёдрами, дождь из блёсток падает с потолка. Это словно вечеринка в стиле ангельского Марди Гра, и мы все приглашены.

Я кричу и прыгаю вверх-вниз, хлопая в ладоши, пока она выступает. Около меня появляется Трент.

— Ты её знаешь? Я видел, что вы пили вместе.

— Это моя соседка, — кричу я в ответ ему на ухо.

Трент отпрыгивает обратно и округляет глаза. Он открывает рот, и я смеюсь, наклонившись к нему. Все друзья Трента и Кейд окружают нас, и мы сливаемся в цунами наслаждения. По кругу проходит третий раунд шотов, мы кричим и танцуем.

Еще шоты, и я перестаю чувствовать лицо. Чес продолжает выступать под «Let’s her it for the Boy» Дэниса Уильямса. Чьи-то сильные руки поворачивают меня к себе так, что я оказываюсь лицом к лицу, грудью к груди с мужчиной, о котором не так давно думала, как о настоящем мудаке, сильно похожем на моего бывшего.

— Она замечательная! — говорит он, наклоняясь ближе к моему лицу. Я вполне уверена, что Кейд пьян настолько же, насколько и я. — Как вы познакомились?

Я чувствую тяжесть и лёгкость одновременно. Смеюсь и прижимаюсь щекой к скуле Кейда.

— Чес был моей парой на выпускном.

— Что? — Он трясёт меня, поэтому я поднимаю голову и смотрю на него. — Почему?

Я пожимаю плечами и позволяю себе окунуться в старые воспоминания.

— Я вообще не собиралась идти. А Чес не могла пойти, по крайней мере так, как ей того хотелось, но она сказала, что мы не имеем права пропустить выпускной, поэтому мы пошли вдвоём.